Исполнитель Желаний

расположились строго в шахматном порядке, в своих воздушных алых полупрозрачных одеждах,

предназначенных для этого времени суток – никто не шевелился – настолько все они были погружены в

сосредоточенное созерцание последних тающих лучей заходящего солнца.

Зрелище было поистине величественным. Даже Билл при всей свойственной ему насмешливости,

несерьёзности с почтением наблюдал за этим красивым ритуалом и за все время, пока длились чинные

проводы дневного светила, не отпустил ни одной шуточки по этому поводу.

– Зачем вы каждый вечер наблюдаете за закатом? – отважился он потом спросить у Верховного

Шамана.

– Это дань мгновенности и неповторимости бытия, герой… – ответил Белозар, – закат каждый раз

разный, не может случиться двух одинаковых закатов, и, кроме того, не следует забывать о том, что любой

их твоих закатов, герой, может оказаться последним. Важно не пропустить его.

Когда солнце скрылось за горизонтом окончательно, оставив после себя лишь невнятный отблеск -

светлеющее пятно на зеленоватом небосклоне – в общине начался долгожданный праздник.

Шаманы пели, танцевали, употребляли настойку из кореньев, угощались замечательно вкусными

маринованными орехами и сушёными ягодами – дарами Солнца.

– Вы думаешь, мы не отравимся? – Билл с сомнением заглянул в небольшой глиняный черепок, на

дне которого поблёскивала в электрическом свете тёмная лужица шаманской настойки, – Это с неё ведь они

прыгают как черти!

Кирочка апатично пожала плечами. Ей до сих пор было неловко перед самой собой за незаслуженно

принимаемые почести, и она немного досадовала на Крайста за то, что он не только не разделяет её

переживаний, но и не спрашивает даже о причинах её сумрачного настроения.

– Совести у тебя нет, Крайст, вот что, – сказала она.

– Это ещё почему? – поинтересовался он, ничуть не возмутившись предъявленному обвинению.

– Никакой ты не герой, – сказала Кирочка эмоционально, – Известно… – она запнулась, – какие твои

подвиги… А ведёшь себя как герой, и принимаешь всё эти знаки уважения и благодарности так, будто

действительно их заслужил…

Билл рассмеялся.

– Ах вот оно что!.. Попробую тебе объяснить… Наша разница в том, что ты гораздо больше вещей

принимаешь всерьёз. Пойми, от того, что я сказал бы этим шаманам правду, мало что изменилось бы. Если

другие люди уже решили возвести тебя в ранг героя, то сколько ты ни доказывай им, что на самом деле ты

ничтожество, вряд ли они тебе поверят. Община получила назад своего Светозара и теперь радуется. Зачем

мешать?.. – Крайст снова глянул на лужицу мутной настойки в черепке и прибавил, – Думаешь, не

отравимся? Впрочем, есть только один способ это проверить.

С озорным блеском в глазах Билл одним глотком осушил свой черепок. Кирочка решила от него не

отставать и сделала то же самое.

В груди вдруг обнаружилось солнце – круглое мягкое и тёплое – по телу рассыпались мелкие искры

звенящей электризующей приятности…

Кирочка вскочила, следом за нею прозрачным крылом взлетела нежно-голубая ночная юбка. Билл

тоже поднялся.

– Я хочу танцевать! – воскликнула девушка и, схватив Крайста за обе руки, закружила его.

– Ну и чертовщина! – отстранённо удивился он на себя, крепче хватаясь за её длинные тёплые

пальцы. Вокруг них кружилось множество пар. В этом не было ничего особенного. Солнечный круг.

Солнцеворот. Чередование дня и ночи, зимы и лета. Вечные попытки неповторимого повториться. В глазах

мелькали голубые платья и расшитые рубахи шаманов; они закручивались всё быстрее и быстрее, словно

яркий весёлый смерч, уносили все мысли и тревоги…

Устав от быстрых танцев и решив перекурить, Билл и Кира поднялись на крышу. Бездонная

пропасть чёрного звёздного неба разверзлась у них над головами. Ночь стояла такая ясная, что крохотные

слабо мерцающие песчинки – звёзды, все до одной, были хорошо различимы. Их блеклый дрожащий свет –

трепетание безмерно далёких миров – пробуждал неизъяснимую грусть.

Двое на крыше застыли в молчании, вдыхая сладостный ужас перед собственной ничтожностью,

который каждый хоть раз в жизни испытывал при виде распростёртого над головой тихого звёздного неба.

Постояв с минуту неподвижно, Крайст щёлкнул зажигалкой. Всплеск весёлого оранжевого пламени

прогнал величественный призрак вечности, сотканный из робко струящегося на землю звёздного света.

– Я никогда не видела такой красивой ночи! – прошептала Кирочка восторженно и закружилась на

месте, раскинув руки, – Эта настойка делает меня такой счастливой… Самой счастливой! Мне кажется

сейчас, что невозможно просто испытывать большего счастья – будто Вселенная взяла меня бережно на

ладонь, замерла надо мною и смотрит нежно-нежно…

– Ты напилась шаманского зелья и фантазируешь, – угрюмо произнёс Билл, выпустив струйку дыма.

Она пролилась в темноту миниатюрным подобием млечного пути.

– А что ты чувствуешь, Крайст? Неужели настойка на тебя совсем никак не подействовала?

Билл пожал плечами. Кирочка достала сигарету, и он привычно ей прикурил.

– Не знаю, – произнёс он чуть погодя, снова поглядев наверх, – ничего особенного я не чувствую.

Представь только, что там, далеко-далеко, на маленькой планете возле какой-нибудь неизвестной звезды

двое стоят, вот как мы сейчас, курят, смотрят в небо и зачем-то тоскуют о нас с тобой, о том, что мы так

далеко друг от друга, и им никогда не узнать нас. Это самая светлая печаль.

– Настойка обнажает внутреннюю суть – показывает вам содержание вашей души, – услышала

Кирочка совсем рядом серьёзный и гордый голосок Лучезара. Он всё это время стоял в темноте у края

крыши и не был замечен ни ею, ни Биллом.

– Мы достаточно уже, по-моему, освежились… – немного смущённо произнесла Кира. Она ощутила

внезапную неловкость под пристальным взглядом Лучезара, упершимся ей в лицо. – Идёмте вниз.

Кирочке пришла в эту секунду мысль, что должно что-то произойти, и ей почему-то захотелось это

пресечь…

– Я могу оставить вас, – резко и, как показалось девушке, с обидой, произнёс Лучезар, – если хотите

побыть наедине.

– Нет. Ты нам нисколько не помешал. Тут просто немного свежо. – Поспешила уверить парнишку

Кира. Внезапно у неё появилось ощущение какого-то недоразумения, нависшего в воздухе, она чувствовала,

Лучезар появился здесь не просто так; всякий раз, когда она встречалась с ним взглядом, в ней вспыхивало

необъяснимое тревожное предчувствие. Длинные золотые волосы и загадочные тёмные глаза – это

сочетание пугало и завораживало.

– Все любовники так говорят, когда их застают вдвоём, – с отвращением в интонации произнёс Лучезар.

Билл рассмеялся; Кирочка застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова от неприятного

обескураживающего удивления. Юноша стоял напротив неё; в ночи его глаза казались ещё больше, глубже

и темнее; нежная кожа белела в призрачном свете звёзд.

– Что тебе от нас нужно? – спросила она глухо.

– Я скажу это тебе только наедине, пусть он уйдёт, – объявил Лучезар, не слишком уважительно

кивнув с сторону Билла.

– Да что это за бесцеремонность! – Воскликнула Кира, уже не пытаясь скрывать возмущение.

– Ну! Не кипятись, – урезонил её Крайст, невозмутимо улыбаясь, – Неужели ты до сих пор не

догадалась, что у молодого человека к тебе нечто очень личное? Я тут, действительно, пожалуй, третий

лишний.

Видя, что Билл собирается уходить, Кирочка удержала его. Ей не хотелось оставаться наедине с

Лучезаром.

– У меня нет от тебя секретов, Крайст, – сказала она, постаравшись, чтобы фраза не прозвучала

испуганно или умоляюще.

Лучезар гордо вскинул голову и не произнеся ни слова направился к лестнице.

– Может, он в тебя влюбился… – задумчиво сказал Крайст, когда юноша отошёл так далеко, что уже