Исполнитель Желаний

никогда не прикасается.

Проходя по ряду с фруктовыми соками в картонных коробках, вглубь, к тихонько гудящему

холодильнику с газировкой, Томми сказал:

– По телеку иногда крутят рекламу, может, видел: мужик приходит в магазин за соком, становится

напротив стеллажа, выбирает. Ну…часть соков стоит спокойно, типа это обычные соки, соки конкурентов,

то бишь. А коробки с тем соком, который рекламируют, вдруг начинают пухнуть и лопаться, как шарики

надувные, и из них прямо на мужика этого сыплются фрукты: яблоки апельсины, ягоды разные – ну то, из

чего сок делается… Якобы он такой свежий и натуральный!

– Смешно, – согласился Эрн, – в рекламе часто чушь всякую несусветную показывают. Хотел бы я

посмотреть на того мужика, если бы с ним такое на самом деле случилось. Он от этого сока наверняка как от

огня побежал бы, а не стоял столбом, держа в руках коробочку и улыбаясь как идиот на камеру…

Мальчики дошли до лимонадов, взяли колу в блестящих алюминиевых банках, таких холодных, что они

быстро покрылись седым налетом из микроскопических капелек и преспокойно отправились на кассу. Вдруг

позади них раздался хлопок. Потом ещё один. И ещё. Пронзительно завизжала какая-то женщина, раздался

дробный стук каблучков по кафельному полу. До Томми и Эрна донеслось несколько крепких словечек,

произнесенных испуганным мужским голосом. Потом тяжёлый топот мужских ботинок. Хлопки не

прекращались, они раздавались с частотой примерно раз в пятнадцать секунд, и к ним добавился стук чего-

то упругого, падающего на пол с высоты. Из прохода с фруктовыми соками в панике выбежало несколько

человек.

– Пошли посмотрим, что там случилось! – Эрн потянул приятеля за рукав.

– Я боюсь… – сказал Томми, – Вряд ли что-то приятное, раз они так бегут…

– Да брось ты, самое интересное в жизни можно пропустить, если всего бояться. Идём!

По мере того, как они приближались к сокам, хлопки становились всё громче, а навстречу им по

кафельному полу катились фрукты: яблоки, апельсины, персики…

– О, Господи! – воскликнул, заглядывая в проход, Эрн.

Зрелище, представшее перед его глазами, было одновременно и завораживающим, и жутким. Стоящие

на полках пачки с соками вдруг ни с того, ни с сего начинали набухать, раздуваться, дрожать и

подпрыгивать на месте, точно приготовляющийся попкорн; они выпячивали вперед картонные стенки так,

как будто неведомая сила распирала их изнутри, а потом, достигнув предела своей прочности, с громкими

хлопками лопались, и на пол потоками сыпались из них зелёные яблоки, круглые золотистые апельсины,

глянцевые помидоры… Ударяясь об кафель они иногда разбивались, разбрызгивая повсюду ароматный сок,

подпрыгивали словно мячики, катились по проходу…

– Бежим! – вскричал Эрн, когда его внезапно обдало фонтаном зрелой крупной вишни из очередной

лопнувшей упаковки.

– Что ещё здесь такое?! – из соседнего прохода вынырнула крупная дама в белой блузке с косыночкой

под воротником и с бейджем на груди – смотритель торгового зала. При виде отборных фруктов, бьющих

струями в буквальном смысле из ниоткуда, глаза её стали совершенно круглыми.

– Охрана! – тут же завопила она и зачем-то попыталась схватить Эрна. К счастью, ему удалось

увернуться. А Томми уже топотал мимо стеллажей с макаронами к выходу, громко сопя и потрясая мягкими

боками. Они перепрыгнули через заграждение неработающей кассы и бежали не оглядываясь по улице до

тех пор, пока гипермаркет не остался далеко позади. Тогда только Томми, тяжко мучаясь одышкой, упал на

четвереньки прямо на асфальт, и долго приходил в себя, вытирая пот со лба, фыркая, хватая воздух и носом

и ртом одновременно.

8

Магистр Белой Луны с каждым днем всё сильнее увлекался своей идеей переустройства мира. Теперь

это уже начало беспокоить Ниоба, который каждое утро, принося Магистру кофе, обнаруживал его уже на

ногах, беспокойно расхаживающим туда-сюда по комнате и бормочущим что-то себе под нос, хотя прежде

Магистр был знатным любителем поваляться в постели, и поднимался почти всегда не раньше полудня.

– А, это ты, Ниоб… – рассеянно произносил Друбенс; он замечал Ученика не сразу, а, заметив,

присматривался к нему необыкновенно долго, словно его сознание подобно старому компьютеру не в силах

было мгновенно загрузить привычную реальность, – Поставь кофе на стол и иди…

– Слушаюсь… – Едва заметная озабоченная морщинка собиралась у Ниоба между бровями, и он уходил,

мягко притворяя дверь.

Магистр Белой Луны почти не спал. Старческая бессонница терзала его теперь постоянно. А в те

короткие промежутки, когда он всё таки задремывал, некстати, как правило, за столом, в кресле или в

машине, ему снился один и тот же странный бессодержательный сон: мелкий белый песок, теплый, сухой;

белое небо, нескончаемая вереница ажурных вышек, провода; и он, Магистр Друбенс, идет куда-то под

этими проводами, толи в Город, который должен быть там, впереди, но Магистр в этом почему-то не уверен;

толи к морю, которое тоже, как кажется Магистру, вот-вот заблестит тонким стальным лезвием у линии

горизонта, но его все нет; толи ещё куда-то… И всегда цель такая зыбкая, невнятная, постоянно

меняющаяся…

Странности старика становились заметнее с каждым днём; теперь даже старые друзья Магистра:

толстяк Курб, Теодор, Эрин, Магистр Голубой Грозы – напрягались и обеспокоенно переглядывались, когда

он заводил разговор о Пришествии и грядущем Информационном перерождении цивилизации; верный

Ниоб, разумеется, никому не давал никаких комментариев, он вообще говорить не любил, и каждое выжатое

из него слово было дорого точно капля эфирного масла; но Ехира! – она попросту не умела держать язык за

зубами и, несмотря на данное Магистру слово и даже на особое закрепляющее тайну заклинание,

умудрилась однажды проболтаться Эрин о том, что уже около десяти лет Роберто Друбенс ищет

Исполнителя Желаний среди городских подростков…

– Не сошел ли он с ума? Иногда мне так кажется… – говорила Ехира, изящно прихлебывая из

воронковидного бокала на высокой ножке вермут с содовой и долькой лайма, – …я, наверное, уже успела

показать ему всех школьников Города, которым в этом году от четырнадцати до шестнадцати, я целыми

днями выслеживаю их по дворам и на футбольном поле; на меня уже смотрят странно; директор одной

школы даже уже запомнил, что совсем некстати; я стою после уроков чуть поодаль, чтобы не привлекать

внимание, ребята бегут мимо, а он вдруг подходит ко мне и говорит этак вкрадчиво, мол, вам тут, дамочка,

делать нечего, вы не родитель ничей, не сотрудник коллектива, будьте добры, покиньте территорию…

Эрин слушала очень внимательно, не перебивала и почти не шевелилась, сидя рядом с Ехирой на

высоком барном стуле с тлеющей тонкой папиросой между пальцами, потом решилась всё-таки спросить:

– Что, собственно, нужно Друбенсу от этого мальчика? Что он собирается делать, если найдёт его?

Услышав всю эту историю, Магистр Голубой Грозы сразу подумала о своем сыне, которого ей

пришлось оставить – ему как раз в этом году в пору весенних дождей стукнуло четырнадцать – и захотела во

что бы то ни стало выяснить, не грозит ли ему опасность.

– Понятия не имею! – Ехира, оправляя ультра-короткую чёрную юбку, поёрзала на барном стуле, потом,

слегка приглушив голос, чтобы не слышали официанты, добавила, – он как-то планирует то ли обучать его,

то ли управлять им; великое благо всему человечеству благодаря ему устроить.

– А если Исполнитель Желаний сам захочет делать своё благо для человечества? – поинтересовалась

Эрин, сминая окурок в пепельнице.

Ехира, сидящая нога на ногу, поменяла «верхнюю» и «нижнюю» ногу местами.