Печать ворона

— А вы куда смотрите, рядовой? — резкий голос прозвучал прямо над ухом, и Иван вздрогнул, сообразив, что обращаются к нему. — Ворон считаете? Выйти из строя!

Иван сделал шаг.

— Когда я говорю, все должны смотреть на меня! — капитан Киселев смерил Ива-на уничижающим взглядом, ясно давая понять разницу между офицером и солдатом. — Понятно, солдат?

Сзади послышались смешки.

— Понятно, — пробурчал Иван.

— Надо отвечать: есть!

— Есть.

— Встать в строй!

Иван шагнул назад и встал в шеренгу.

— Отставить.

Иван вышел из строя.

— Надо говорить: «есть», когда тебе отдают приказ, а потом выполнять. Фамилия?

— Воронков.

— Рядовой Воронков, встать в строй!

— Есть, — Иван встал в строй, краем глаза замечая кривые усмешки и в глубине души чувствуя, что ему будет здесь не просто. Совсем не просто. Впрочем, как и всем.

— Батарея, подъем!! — зычный голос сержанта Берзаускаса мог поднять даже мертвого.

Толком не проснувшись, Иван слетел с верхней койки, приземлившись на соседа, безуспешно пытавшегося попасть ногой в штанину. Толкаясь и мешая друг другу, солдаты одевались, впрыгивали в сапоги и строились, поправляя одежду и застегивая пропущенные пуговицы.

— Медленно, очень медленно, — сказал сержант, прохаживаясь вдоль шеренги. Он посматривал на секундную стрелку и недовольно качал белобрысой головой. Наконец, все стихло. Берзаускас оглядел всклокоченную шеренгу, шагнул вперед:

— Это что? — ладонь сержанта ухватилась за вольно болтавшийся ремень и дернула за него так, что боец едва не выпал из строя. — Подтянуть!

Он шагнул к следующему:

— Почему крючок не застегнут?

— Так, команду «подъем» мы выполнять не научились, — замкомвзвода отступил назад, чтобы видеть всех. — Будем тренироваться. Батарея, отбой! Минута времени!

Все бросились раздеваться. Надо не просто раздеться и нырнуть под одеяло, но аккуратно и правильно, как полагалось по уставу, сложить одежду, на что обычно и уходили драгоценные секунды. Иван успел и прыгнул в кровать одним из первых. Сердце колотилось. Иван лежал и ждал следующей команды.

— Батарея, подъем!

Снова стук ног о дощатый пол, шуршание кителей и сосредоточенное сопение соседа, пытавшегося нащупать под подбородком чертов крючок.

Потом был марш с песнями перед завтраком, строевые занятия, обед, изучение устава — и так изо дня в день. Изредка рутина разбавлялась соревнования-ми по кроссу в сапогах, учебными стрельбами, да нарядами по казарме или кухне, которые Иван отрабатывал даже с удовольствием, лишь бы лишний раз не погружаться в тягучее однообразие армейской службы. Время здесь текло медленно, а дни летели быстро и, прослужив два месяца, Иван ужаснулся: сколько же времени своей жизни он убьет на эту фигню!

Соседний взвод почти полностью состоял из питерских ребят, а вот Ивану не повезло — в его взводе собрались парни со всей страны, от Грузии до Узбеки-стана, а ленинградцев совсем не было. Поначалу Иван общался с ребятами из второго, «питерского» взвода, но они редко виделись, занятия у них проходили в разное время. И он подумал, что друзей надо искать не вдалеке, а рядом, и необязательно они должны быть из Питера. Иван осматривался, приглядывался к ребя-там, замечал, как они говорят, что делают в свободное время, даже лицо имело для него значение. «По твари и харя», говаривала бабушка, всегда безошибочно угадывая характер друзей Ивана по привезенной им фотографии класса и, наверное, Иван кое-что от нее перенял.

Ивану понравился Андрей Телепанов — высокий улыбчивый парень из Ель-ца, добрый и удивительно непосредственный. Они мигом сошлись характерами, и с каждым днем Иван убеждался, что Андрюха много лучше ленинградских приятелей. Он читал те же книги, любил те же фильмы, что и Иван. На гражданке он занимался каратэ, а Иван обожал фильмы про каратистов. Наконец, Андрюха — человек, с которым легко и весело. С того дня они держались вместе, о чем Иван ни разу не пожалел.

Через месяц их взвод отправился на стрельбы. Вместо автоматов Калашникова, знакомых по начальной военной подготовке, им выдали карабины СКС с откидывавшимся штыком, и три взвода длинной зеленой колонной впервые выползли за пределы части. Свернув с бетонки и прошагав по пыльной дороге несколько километров, они вошли в лес, и скоро увидели стрельбище. Огромная расчищенная полоса на сотни метров вгрызалась в густой лес, в конце ее стояли бетонные заградительные щиты.

По мишеням отстрелялись быстро, но обратно не пошли. Командир построил их и объявил:

— Сейчас будем учиться метать гранату. Показываю всем! — капитан продемонстрировал солдатам небольшую гранату, в простонародье называющуюся «лимонкой». — В гранате учебный детонатор. Выдергиваем кольцо, детонатор срабатывает, — в руке капитана что-то хлопнуло. — Ждем три-четыре секунды и кидаем!

Он швырнул гранату вперед, в сторону окопов. Раздался второй хлопок, и тучка белого дыма взвилась над землей. Солдаты довольно переглядывались. Прикольно!

— Метать будем из этого окопа и так, чтобы попасть в тот, — капитан указал пальцем. — Всем все ясно? Первый взвод начинает. Сержант, командуйте.

Иван смотрел, как сослуживцы брали гранату, бежали несколько метров, прыгали в окоп и кидали гранату в цель. Раздавался громкий выстрел пиропатрона, в воздухе курился легкий дымок. Выглядело все просто и даже весело, но тут же случился курьез. Один из солдат, смешной толстый очкарик, прыгнул в окоп и дернул за чеку, но когда детонатор сработал, испугался и выронил гранату в окоп, себе под ноги. Все замерли.

— Беги, щас взорвется! — громко сказал Берзаускас. Парень пытался вылезти из окопа, но не мог. Пиропатрон хлопнул. Толстяк подпрыгнул от страха. Три взвода упали со смеху.

— Ты убит, рядовой! — смеясь, сказал капитан Киселев. Потом посуровел. — А ес-ли бы это была настоящая граната? Ты бы и себя взорвал и товарищей! Отставить смех!

Смеяться перестали, но обратно возвращались в хорошем настроении.

Разбирать карабин оказалось проще, чем автомат. Иван быстро научился это делать и даже занял второе место по сборке с завязанными глазами. Единст-венное, что ему не нравилось — это штык. Длинное откидывавшееся лезвие из матовой нержавеющей стали напоминало наконечник копья и крепилось к стволу. На строевых занятиях их часто заставляли примыкать и откидывать штык. Но на карабине Ивана было жесткое неразработанное крепление, и по команде «примкнуть штык» Иван запаздывал, копаясь в чертовом механизме. Отжимать нужно было одной рукой, а Иван с трудом справлялся двумя. Он сбил в кровь пальцы, но все равно опаздывал.

— Чего ты там копаешься, Воронков? — спрашивал сержант Берзаускас, зорким глазом замечая отстающего. — Отставить! Примкнуть штыки! Взво-од! Откинуть штык! Примкнуть! Опять Воронков! Отставить!

— Ты чего, Воронков, тормозишь? — зашипел кто-то сзади, но Иван раздраженно отмахнулся:

— Пошел к черту!

— Примкнуть! Откинуть! Примкнуть! Откинуть! Отставить…

После строевой занялись чисткой оружия. Иван, склонившись над карабином, не заметил подошедшего сзади солдата.

— Слышь, ты чего тормозишь? — сказал кто-то, и Иван узнал тот голос из-за спины.

— Карабин заедает, — Иван повернулся и увидел раскосые глаза единственного в взводе узбека. Имени его он не знал, да и фамилию плохо помнил.

— А мне плевать, да, что у тебя заедает, — сказал узбек. — Все из-за тебя десять раз переделывали! Еще раз так сделаешь, смотри!

— Да пошел ты! — зло посмотрел на него Иван. И так настроение не очень, так еще и докапываются! Больше всех надо, что ли? Узбек прищурился, презрительно сжав губы:

— Что, крутой, да?

— Да, крутой! — громко ответил Иван, так что ближайшие солдаты оглянулись на них.

— Посмотрим, — пообещал узбек и отошел.

Ивану катастрофически не хватало книг, впрочем, читать было особо некогда. Свободное время случалось лишь в выходные, будни же пролетали как кошмарный, изматывающий марафон. Поэтому в свободное время они с Андреем си-дели и вспоминали прочитанное, а если кто чего-то не читал, то пересказывал другу. Андрюха обожал фантастику, Ивану тоже любил, но читал гораздо меньше друга. Андрей казался настоящим экспертом, рассказывая о книгах и писателях, о которых Иван и не слыхивал.