Вывих времени

Преисполнившись ощущением отвращения, Пьер рванул в сторону и, преодолев неизвестно какое расстояние, оказался в простой комнате, уставленной чёрными досками, испещряемыми какими-то геометрическими знаками и графиками при помощи обычного мела очень худым, смуглокожим, слегка сутулым человеком средних лет, облачённым в простую чёрную одежду.

Войдя в следующую комнату, Пьер увидел почти то же самое, только человек, как и рисуемые им знаки, были другие. Далее он проникал в одну за другой в маленькие комнатки, лишенные всякой обстановки, в которых на соломенных циновках сидели исхудалые люди, погружённые в глубочайшую медитацию. Следующую комнату, погружённую в полумрак, Пьер поначалу воспринял как какой-то абсурд. Сгорбленная: фигура в чёрном плаще с капюшоном разогревала на медленном огне какую-то пробирку, время от времени подсыпая в неё то один, то другой порошок. С потолка свисали чучела змей, ящериц и крокодила. Чёрные стены были испещрены магическими фигурами и знаками. Лаборатория алхимика, при возможности пользоваться высокоразвитой научной техникой! Зачем? Но, проскользнув через стену этой комнаты, Пьер увидел, что к каждому сантиметру её наружной стороны прикреплены присоски с тончайшим кабелем. Кабельные жилы концентрировались в узлы с вмонтированными в них приборами, затем они исчезали в чёрных металлических ящиках, снабжённых пультами управления и видеотерминалами. У каждого из них напряжённо застыла фигура, наблюдавшая вспышки огней, графиков кривых и каких-то формул.

Выскользнув в коридор, он увидел идущую группу людей, одних - в белых халатах, других - в чёрных робах. Последовав за ними, он вскоре попал в комнату, уставленную пластмассовыми столами и стульями. Напротив каждого места стояла миска с какой-то дымящейся жидкостью, лежало несколько ломтиков хлеба и с дюжину цветных горошин, удерживающихся в небольших специально приспособленных лунках.

Спальни, оказавшиеся за стеной этой столовой, являли собой ещё более скромный и непритязательный быт, будучи тесно уставленными простыми двухъярусными кроватями.

Впрочем, Пьеру попалось и несколько других, весьма комфортабельных спален, в которых на мягких постелях лежали обнажённые дети обоего пола в возрасте от двух до десяти лет. Они были настолько раскормленны, что, казалось, даже шевельнуть рукой или ногой является для них тяжким бременем.

Это были единственные дети, которые попались Пьеру среди множества людей, увиденных им в подземном городе, подавляющим населением которого были мужчины средних лет. Женщины и старики встречались крайне редко.

Создавалось впечатление, что подземное население занято какой-то напряженной работой, ведя крайне аскетический образ жизни, если не считать немногих разнеженных, толстых детей, образ жизни и само пребывание которых в такой обстановке представляло загадку.

Проблуждав ещё около часа по всевозможным лабораториям, фабрикам, осмотрев разветвлённую сеть подземных рек, каналов и озёр, Пьер оказался в широком коридоре, представлявшем собой разительный контраст со всем, увиденным до этого.

Стены были покрыты тщательно полированными плитами голубоватого, в цветных прожилках камня. На них, в массивных узорчатых рамах, выполненных из чёрного, шлифованного гранита, висели прекрасно выписанные картины. Фантастические пейзажи чередовались с сюрреалистическими сценами. Потолок представлял собой не менее сложные скульптурные композиции, выполненные из тёмно-синего камня. Пол устилала ковровая дорожка, имитирующая зелёный газон, усыпанный всевозможными цветами.

Всё помещение было залито ярким светом, распространяемым хрустальными люстрами.

В конце коридора показался человек, по своему виду не отличающийся от живущих на поверхности Элеи людей. Он стремительно приближался к Пьеру. Подождав, когда незнакомец пройдёт мимо, Пьер последовал за ним.

Коридор заканчивался фейерверком лучей, испускаемых множеством драгоценных камней на тончайших прозрачных нитях, образующих своеобразную завесу, заменяющую дверь.

За завесой открылся зал в форме полусферы, элеяне почему-то очень часто применяли её в интерьер своих помещений. Зал был расписан настолько искусно, что создавалась иллюзия пребывания под открытым голубым небом, с лёгкими перистыми облаками.

На фоне голубого пространства чёрным гладким квадратом выделялась дверь, в середине которой белой фосфоресцирующей краской были изображены два перевёрнутых треугольника, а также знак свастики внизу и пентаграмма наверху. Эти три символа окружало изображение змеи, кусающей свой хвост.

По обе стороны двери, опершись на рукояти широких мечей, стояли двое стражников, одетых лишь по пояс с чётко выраженной геркулесовой мускулатурой и головами, затянутыми в чёрные чулки с прорезями для глаз, резко контрастирующими с их ярко красными шароварами.

Человек, за которым следовал Пьер, не обращая никакого внимания на грозную стражу, подошёл к двери, бесшумно ушедшей в сторону и пропустившей его внутрь. Пьер не раздумывая последовал за ним.

В большой квадратной комнате, отделанной резным морёным дубом, за массивным письменным столом сидел человек, с необычно широкими плечами и массивной выпуклой грудью, затянутой в простого кроя чёрную куртку. С такой фигурой никак не вязалась маленькая, бритая наголо, голова, на которой выделялись большие, горевшие зелёным пламенем глаза и клювообразный нос. Тонкие губы были плотно сжаты и попытка изобразить приветливую улыбку вошедшему вылилась в довольно нелепую гримасу, застывшую на его лице. С этим несуразным выражением, отпечатавшимся на нем как маска, он вылез, из-за стола и на коротких, кривоватых ножках понёс своё массивное туловище навстречу вошедшему. Не дойдя до него нескольких метров, он опустился на одно колено, поднял свои руки наверх ладонями вперёд и тонким, писклявым голоском, больше подходившим бы женщине, чем мужчине произнёс:

- Покорный слуга безмерно рад такой великой чести! Мог ли он мечтать, что его посетит сам Аби Кава!

- Встань, Ребер, - ответил вошедший. - Сейчас не до почестей. Разговор очень серьёзный.

Они подошли к резным дубовым креслам, установленным рядом с выложенным изразцами камином и, сев друг напротив друга, с полминуты молчали.

- Я знаю, Ребер, твою преданность Великому магистратору планеты, Принципалам и Канцелярам, - начал разговор Аби Кава.

- И прежде всего тебе лично, - вставил Ребер.

- Скажи, что было бы с тобой, если бы ты затеял заговор против Принципалов и Канцеляров вместе взятых?

Ребер вздрогнул, несколько секунд помолчал" пытаясь уловить, к чему клонит Аби Кава.

- Такая мысль не может придти мне в голову, и я даже не знаю, что сказать.

- И всё же, что было бы с тобой, если бы такая мысль к тебе пришла, и ты начал бы её осуществлять?

- Но это немыслимо! Меня бы тут же казнили самым мучительным способом.

- Каким образом, Ребер? Ведь ты практически неограниченный властелин этого подземного города.

- Да, но подобных городов свыше двадцати. Я даже не знаю их точного числа. Нам строго запрещено вступать в контакт друг с другом. И на подавление моего восставшего города, случись такая нелепость, тут же была бы брошена мощь нескольких других, не менее мощных городов.

- А если бы всем подземным городам удалось договориться, они совместными усилиями могли бы захватить всю власть на планете, не так ли?

- Это тоже немыслимо. Во всяком городе скрыты по несколько мощнейших взрывчатых устройств, каждого из которых хватило бы на превращение любого города в горы пыли. Великому Магистратору Элеи достаточно передать несколько ему одному известных кодированных радиоволн по рации, вмонтированной в браслет его левой руки, как всякий город, чей секретный шифр прозвучит в эфире, тут же превратится в сплошную массу пыли.

- Этот сверхсекретный код в памяти Крокута, а также в сейфе, который могут открыть одновременно своими ключами все Принципалы, собравшись вместе, не так ли, Ребер?