Вывих времени

Собравшиеся вокруг Топана резкими движениями стали разрывать свои рубахи, которые спадали под их топающие, трясущиеся ноги. Он сам высоко поднял цветок и неистово выкрикнул в микрофон: "Вот так будет сметен всепобеждающей Любовью сначала символ старого, дряхлого мира, а потом и он сам!

Произнося эти слова, Топан бросил цветок под ноги извивающихся, сплетающихся в клубки, клокочущих обнажённых тел.

Пьер, наблюдавший эту дикую для него сцену, не замечаемый собравшимися, внутреннее зрение которых было так далеко от раскрытия, молнией бросился к цветку и, поймав его на лету, вылетел из этого, ставшего для него невыносимо удушливым зала. Вслед за ним, беззвучно трепыхая крылами, неслась Ониона.

Вскоре они были уже в парке Дэя, и Пьер, опустившись на колени, пытался приставить оторванный цветок к стеблю, нежно поглаживая его руками. И тут произошло чудо! Стебель сросся. Из маленького ротика Онионы вырвался крик радости. Подлетев к щеке Пьера, она легко задела её крылом, от чего всё тело его пронзил заряд странного, удивительно живительного тока.

ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД

Пьер с удивлением и неудовольствием отмечал, что время от времени к нему в сознание приходят отдельные фразы проповеди Топана, прокручиваясь в мозгу словно заезженная пластинка: "Голос Любви! Час Любви! Час Любви!.. Сливаются вместе душа и тело ...душа и тело... Царство Любви. Царство Любви... Долой все знания... Долой все знания... Возлюби! Возлюби! Возлюби!

- С этим надо разобраться, - подумал Пьер.

Однажды перед сном навязчивые призывы Топана вновь стали прокручиваться в его сознании. На этот раз Пьер не стал усилием воли отбрасывать их в сторону, решив не трогать тихо звучащие в мозгу слова. Предельно расслабившись, введя свой физический организм в состояние мягкой, тёплой, крайне тяжелой и в то же время приятной неподвижности, он одним движением своей волн, слившейся в это мгновенье с его тонким телом, этим удивительно хорошо организованным сгустком жизненных полей и энергий, выскользнул из начинающего впадать в сон тела физического и встал у его изголовья.

Сразу же его внимание привлёк концентрированный пучок вибраций, воспринимаемых внутренним зрением в виде световых знаков, стремительно бегущих спиралевидными волнами откуда-то издалека и исчезающих в глубине затылка его лежащего в постели тела.

Пьер, будучи в состоянии полной свободы от ограничений физического пространства и времени, последовал за пучком излучений, используя его в качестве ориентира своего движения, ускорявшегося в геометрической прогрессии, словно бесшумная и невидимая молния, нёсся он над поверхностью планеты.

Через некоторое время Пьер оказался в мрачном каменном ущелье, окружённом не очень высокими скалами, причудливые силуэты которых напоминали фантасмагорических чудовищ, разом вылезших из страны мрака на поверхность планеты.

Пучок излучений, который Пьер видел теперь особенно отчётливо, вырывался прямо из бывшей напротив него скалы.

Сознавая, что скала ему не преграда, Пьер шагнул в неё, словно была она не из твёрдого камня, а составлена всего-навсего из игры света и тени.

Он оказался в небольшой, вырубленной в скале пещере, тускло освещённой свисающим сверху фонарём. В ней на беспорядочно набросанной кипе подушек восседало что-то большое, чёрное, увенчанное белесой, студенистой массой, при внимательном разглядывании оказавшейся массивным, в жировых складках, лицом, внутри которых, словно два маленьких буравчика, горели колючим красноватым светом глаза. Огромные, толстые губы, словно насос, шуршащим шепотом выкачивали из себя слова:

- Час Любви! Час Любви! Час Любви... Сливаются вместе душа и тело... Долой все знания... Возлюби! Возлюби! Возлюби!

Лоснящуюся от жира кожу покрывали большие капли пота. стекающие на грязную засаленную робу, обволакивающую тучное, бесформенное тело.

- Чтобы отсох твой мерзкий язык, - в сердцах подумал Пьер.

Сидящее на подушках существо вдруг поперхнулось на полуслове, закашлялось и завалилось на спину. Короткими толстыми пальцами оно тщетно пыталось обхватить свою из нескольких жировых подушек шею.

- П... п, п... помощь... на помощь! - хрипло выкрикнуло существо.

В этот же момент в полумраке ярким пятном загорелась открываемая дверь, через которую в пещеру проник маленький, весь высохший, словно мумия, бритоголовый человек, облачённый в такую же чёрную робу, как и салообразное существо с колючими глазами.

Склонившись над ним, вошедший стал энергично массировать его шею.

Пьер, не видимый, в своем теперешнем состоянии всем, облачённым в плотную оболочку физического тела, не стал задерживаться в пещере и проник за обнаруженную дверь.

Он оказался в узком коридоре. В скалистом потолке горели белые, куполообразные светильники, насыщавшие ярким светом идеально гладкие стены и потолок, а также пол, покрытый каким-то мягким материалом, заглушающим шаги.

Из этого коридора Пьер попал в похожий, только довольно широкий, с несколькими дверями и ответвлениями. Пройдя сквозь одну из дверей, он оказался в комнате, заставленной какими-то приборами, вокруг которых копошились люди в белых халатах. В соседних помещениях он увидел похожие картины. Пользуясь способностью проскальзывать сквозь плотную материю, Пьер стал, проникая сквозь потолки и стены, осматривать помещения подземного города.

Огромные залы площадью, измеряемой иногда не метрами, а километрами, были заполнены всевозможными техническими сооружениями, понять назначение которых не представлялось никакой возможности без посвящения в их тайну. Особое впечатление произвёл на Пьера куполообразный зал. Полированная поверхность этой титанической по размерам полусферы, выдолбленной внутри цельной массы чёрного гранита, освещалась фосфорическим светом, излучавшимся из замысловатой спирали свернутой, словно гигантская змея, на гранитном полу. Вокруг эластичными движениями, выверенными с математической точностью, перемещались, что-то измеряя, серебристые фигуры с гладкими зеркальными шарами вместо голов. Они, по-видимому, переговаривались друг с другом при помощи световых огней, загорающихся внутри полупрозрачной зеркальной поверхности. В центре этих шаров тусклым светом клокотало пламя огней, разрезаемое яркими вспышками минимолний, излучавших, в свою очередь, словно фейерверк, снопы цветных огоньков.

Под змеевидной спиралью Пьер обнаружил круглое отверстие диаметром метров тридцать, в глубь которого, будто циклоническим штопором, ввинчивалась вырубленная в скале лестница. Спустившись по ней на глубину нескольких сот метров, Пьер оказался в анфиладе комнат, в которых, словно грибы, на метровой длины металлических трубках, внутри хрустальных шаров, едва заметно пульсировали скопления бело-серых извилин.

Миновав эти комнаты, Пьер оказался в других, представлявших собой оснащённые сложной техникой операционные.

В них люди, совместно с металлическими роботами, производили операции по удалению мозга из то ли усыплённых, то ли мёртвых людей, и вживляли его либо в хрустальные шары, точно такие же, какие встретились ему накануне, либо в головы человекообразных роботов, внешность которых представляла собой полную имитацию человека.

Миновав два десятка подобных операционных, Пьер попал в лабораторию другого типа, где под стеклянными колпаками выращивались тела младенцев, находившиеся на разных стадиях развития. Наблюдая достаточно сформировавшиеся тела, можно было представить, во что превратится взрослый организм таких маленьких чудовищ, что представив их взрослыми, Пьер внутренне содрогнулся. Восьмирукие и даже шестнадцатирукие тельца с ногами и без них. Двух, трёх и даже пятиголовые младенцы. Один представлял собой с небольшую дыню шарик, на котором начинали вырисовываться прорези двух дюжин глаз. На другой стороне этой головы шевелились прикреплённые, точно у спрута, щупальца. Похожие щупальца Пьер увидел и у одного, во всех остальных отношениях, нормального ребёнка. Словно толстые белые черви, они росли у него прямо из груди, шевелясь, словно языки пламени, направляемые кверху, казалось ненасытно требуя себе пищи.