Страница 4 из 10
- Вы, мир Карл, - Флёр сложила руки в замочек и пристыжено опустила взгляд.
На память Карл никогда не жаловался. Она была одним из его достоинств, и слова новенькой горничной чуть было не поколебали его веру в себя.
- Я ничего подобного ей не говорил. И запомни: если я захочу тебе что-то сказать, то сделаю это лично.
Нехорошо настраивать девочку против управляющей, однако мира Августа этого бы не заслужила, если бы не начала тиранить подчинённую.
Лорд Уолтер не дал Флёр отреагировать на выявленную подлость.
- Милочка, уведи отсюда Шустрого и развлеки. Он всегда скучает за нашей беседой. Боюсь, как бы не стал безобразничать, чтобы обратить на себя внимание.
Флёр восприняла поручение с нескрываемой радостью. Она подняла с пола опустевшее блюдце и, подгоняя грифона ласковым тоном, вышла из гостиной.
Невидимый иней стал таять. К конечностям возвращалось тепло.
- Тебе лучше, Карл? - в вопросе лорда Уолтера было не сочувствие, а любопытство мучившего пойманную живность мальчишки.
- Намного, милорд.
Гость обвёл присутствующих выжидающим взглядом.
- Надеюсь, дорогие мои, вы сегодня порадуете меня. Сроки поджимают, времени уже нет.
Он быстро-быстро побарабанил пальцем по подлокотнику кресла, и у Карла возникла ассоциация с ускорившимся падением песчинок в песочных часах.
Не ожидая ответа от товарищей, Джоли встал и взял с обшарпанного журнального столика прямоугольную коробку. Без комментариев передал её лорду Уолтеру. Слова эрлису были не нужны, вся его кожа более чем красноречиво поменяла обычный цвет на сиреневый. Лёгкое раздражение, будет хуже, если потемнеет на несколько оттенков - тогда лорд Уолтер сразу поймёт, что его присутствие выводит Джоли из себя.
Лорд Уолтер с улыбкой принял коробку.
- Обожаю эрлисов. Ты как открытая книга.
Кожа Джоли многообещающе потемнела.
- Это какой? Плоский и в буквах?
Ещё одна особенность эрлисов, которая подпортила много драгоценных минут, отведённых для совместной работы. Представители этой расы многое из человеческой речи понимают буквально, что создаёт определённые трудности в общении. Джоли можно было бы простить, всё-таки он недавно приехал в Аландрию, но его склочный характер всё портил. Даже флегматичному Карлу порой было нелегко с ним.
Оставив эрлиса в дразнящем неведении, лорд Уолтер достал из коробки металлический предмет овальной формы. Без уточняющих вопросов и разрешения нажал на выпуклую кнопку, отчего неведомый прибор раскрылся, как расколотый орех.
- А что это за стеклянные трубки? Похоже на термометры без делений.
- По ним течёт алхимический состав, - пояснил Карл. - Проще говоря, он и делает прибор живым, как кровь, когда бежит по венам.
Деталь про то, что пришлось действительно задействовать собственную кровь, он опустил. Это было отдельное, не особо героическое, приключение.
- Он работает?
Карл ждал этого вопроса.
- Это можно узнать лишь на практике.
- Что ж, дорогие мои, - лорд Уолтер с кощунственным щелчком закрыл результат чужого труда. - Завтра вам выпадёт уникальная возможность провести это испытание. И только попробуйте меня разочаровать.
- А можно без "дорогие мои"? - отозвался стоявший у слабо горевшего камина Дитрих.
Эта фраза была первой, которую Карл услышал от него за весь день. Как и Джоли, маг тоже не отличался учтивостью, однако его тяга к молчанию делала его почти незаметным членом команды.
Из интонации лорда Уолтера исчез неестественный оптимизм.
- Дело в том, дорогие мои, что вы обходитесь мне дороже моих женщин. Готов поклясться, вы в жизни столько денег не видели. Поразительная неблагодарность. Я дал им крышу над головой, оборудовал за свой счёт мастерскую и лабораторию, ещё награду посулил, хотя я бы на вашем месте был счастлив работать за одну еду. Нет же! Вечно найдутся какие-то претензии.
Карл был бы счастлив получать еду другим способом. И работать в другом месте. На другого человека.
Собранные в конский хвост волосы Джоли взметнулись в воздухе от резкого поворота. Недовольный эрлис сел обратно на диван рядом с Фредом.
На столике зашипел небольшой приёмник. Карл по традиции вздрогнул, чувствуя, как от внезапного испуга кровь ударила в виски.
- Вы правы, милорд, - донёсся из приёмника мерзкий, как у робота, механический голос.
- Мы ценим всё, что вы для нас делаете, - угодливо подхватил Энтон.
На породистом лице лорда Уолтера вновь заиграло удовлетворение.
- Фред и Энтон никогда меня не огорчают, берите с них пример.
Джоли вновь начал окрашиваться в сиреневый, а радиоволна зашипела, как будто Фред собирался сказать что-то ещё, но в последний момент передумал.
Необычный прибор со стеклянными трубками был убран в коробку.
- Молитесь, чтобы он работал. А пока обсудим детали.
Этой ночью Дайан не плакала.
Флакон с рубиновой, дарящей утешение, жидкостью остался нетронутым.
Женщина с кошачьей грацией перевернулась набок и провела рукой по второй половине кровати.
Несмятая. Холодная.
После визита любимого постель всегда была такой. Словно он ей приснился.
Но это был не сон. Любимый приходил почти каждую ночь, и его ласки всегда были желанны. Он больно прикусывал её губы, со страстью собственника сдавливал запястья...
До него были и другие. Из плоти и крови. Но никто из них не любил Дайан. Никто больше не признавался ей в любви. Открыто, без фальши. Никаких скользких обещаний и намёков оплатить чужие карточные долги.
И он говорил с ней. Не о моде или интрижках сиятельных особ. Он слушал истории из её жизни, которые она не доверяла даже дневнику. Его интересовали её истинные мысли, настроение, чувства, и он всегда находил слова для поддержки. С ним она ощущала себя по-настоящему свободной.
Дайан знала толк в удовольствиях. Знала их цену. Но измерить в пошлой денежной системе то, что давал ей любимый, было ей не под силу. Непередаваемое блаженство. Наверное, это и есть то самое женское счастье, которое для многих так и остаётся недосягаемым.
Любимый изменил её мир. Сначала она боялась его. Потом её страх стал иным - потерять его. Если она соберёт всё своё мужество, то они всегда будут вместе, и слёзы, пролитые из страха одиночества, больше не потревожат её.
Потянувшись, Дайан встала с кровати и надела шёлковый халат на голое тело. Вторая туфля не желала находиться, поэтому женщина прошла в ванную босиком. Идея понежиться в мыльной пене ей быстро разонравилась, потому что хотелось как можно скорее оказаться в тёплой воде. Выручила душевая кабина - роскошь, которую она могла себе позволить, и, что немаловажно, была оценена ею по достоинству. Не все современницы Дайан были готовы так же легко расстаться с деньгами и консервативным мнением. Сквозь шум воды Дайна расслышала, как в спальню зашёл Рой. Вот он распахнул окна, теперь сервирует столик для завтрака. У неё были слуги женского пола, но им она доверяла гораздо меньше. Пропавшими украшениями и мелкими дамскими безделушками, исчезнувших в том же направлении, можно было бы набить доверху небольшой сундук.
По выходу из ванной её поприветствовал дребезжащий мужской голос:
- Доброе утро, мадам.
- Доброе.
Дайан всегда отвечала роботу. Пусть Рой был весьма ограничен в силу заложенной в нём программы, он ещё никогда её не разочаровывал.
На тарелке лежал свёрнутый конвертиком ярко-жёлтый омлет с поджаренным кусочком помидора. Незатейливое блюдо было облагорожено веточкой свежей петрушки.
А непривычно великолепное настроение требовало блинчиков. Непременно со сгущённым молоком. Однако, поскольку терпение не было добродетелью Дайан, она решила обойтись тем, что есть. Только в качестве компенсации налила в кофе больше сливок, чем обычно. И можно побаловать себя лишним кусочком сахара.
Это будет последний завтрак в одиночестве.
Дайан не любила начинать день с разбора корреспонденции, поэтому письма и газеты дожидались конца трапезы. Записка от одной из глупых подружек или статья об очередном несчастном случае запросто портила аппетит.