Страница 2 из 55
В сем городе нещастный Княжич возрос бы в совершенном невежестве, естьли бы Русим, военачальник Буривоев, определенный давно уже Воеводою в Гарделине, и помнящій одолженія к себе родителя Вадимова, не учинился ему вместо отца. Добродетельный сей старик отвратил несколько несправедливость царствующаго Государя; он, подвергая опасности собственную жизнь, сыскал ученаго и известных поведеній мужа из Варяг, учинил онаго пристaвом над заточеніем Вадима, и таковым образом доставил ему средство просветить разум и очистить сердце юнаго Княжича. Со всем тем Вадим достиг дватцатилетняго возраста, украшен был науками, умел действовать оружіем, и оказывал в себе великую душу; но не имел ни малаго следа к возшествію на престол назначеннаго ему родителем наследія. Русим хотя внутренне осуждал поступок своего государя, но никогда не помышлял поправлять оный возмущеніем; он удовольствовался только тем, что учинил Вадима способным быть государем, естьли небо то ему предназначило, а участь его, равно как и всего отечества, предостaвлял воле Провиденія. Он мыслил в сем случае как добрый подданный, коего должность не простирается далее любви к отечеству, покорности и верности к своему князю, и ни чуть недостигает до поправленія, определеннаго богами ; он думал, что боги возводят Государей и управляют теченіем их подвигов. Так думают и в добром государстве древлянском; а должно бы думать и вовсем свете. Но Урман, учитель Вадимов, больше других ведающій цену свойств его, скорбел сердцем, что оныя остaются вне действія, и что Дряговичи и Бужане может быть лишаются щастливых дней, кои бы доставил он им под своим владеніем. Он не редко представлял Вадиму о несправедливостях его брата, о праве участiя оставленнаго родителем их наследства, о средствах к достиженію на престол назначеннаго ему удела, и побуждал его бежать к каковому нибудь сильному из соседственных Государей с тем, чтoб просить защиты и помощи противу утесненій Гардориковых. Может быть Урман из любви и сожаленія к сему княжичу чинил сіи наставленія, или как человек высокомерный, ожидал возвышенія своего в случае благополучных последств его внушенія: но Вадим не предвидел надежды вырваться когда нибудь из своей темницы, которую хранили строжайшим образом. Разговоры Урмановы сделали его только безпокойнее противу прежняго; он получил понятіе о удовольствіях человека, обитающаго в обществе, о вкусе царствованія, и о путях, ведущих к славе. Однако он не имел инаго друга, кроме своего учителя и сему надлежало действовать к поправленію судьбы его. Урман не щадил ничего привлекать на сторону людей, могущих облегчить освобожденія Вадимово, и успел в том столько, что во время отлучки Русимовой в Хомоград, извел щастливо юнаго Князя из темницы, и тайным образом удалился с ним из областей Гардориковых.
Вадим чрезмерно желал при первом случае быть в старой Руси, где содержался брат его Гунигард, и стараться об освобожденіи онаго; но Урман представил ему опасности, от таковаго намеренія случиться могущія, и советовал ему шествовать в Дакію[7] ко двору князя Декевала, дабы удалясь от соседства земель, подвластных его брату, без опасенія можно было искать помощи к достиженію требованія его. Вадим всегда за свято почитал советы своего учителя, следовал его водительству, и не претерпя никаких опасностей в пути чрез страны Полянскую, Коcожскую и Ясскую[8], прибыл в столичный Дакскій город Брасов.
Дeкевaл принял его с отменною честію; ибо он не скрыл от него ни своей природы, ни своих нещастій. Слава Буривоева не загладилась еще в памяти во всем Востоке и Западе, и полезна была его сыну, хотя впрочем не нашел он желаемаго у Государя Седмиградскаго. Дeкевал был хотя довольно могущій владетель, и человек отличной храбрости, но близкое соседство Римлян принуждало онаго всегда бодрствовать в своем государстве, и содержать в готовности все свои войска; ибо Римляне имели в мыслях учинить Панoнію своею Провинціею, после чего и Дакіи надлежало ожидать таковагож жребія. Декелал обещал ему только убежище во дворце своем, и пристойное званію его содержаніе; он обнадеживал его, что когда он не может возвести его на назначенный ему родителем его престол, по крайней мере в силах удержать гоненія его брата, естьли бы захотел оный простирать их до Дакіи. Вадим в нещастных своих обстоятельствах принимал сіе одолженіе с благодарностію; но Урман, имеющій в голове мысль о своем возвышеніи, побуждал его шествовать к Римлянам, дабы испытaть у них щастiя в испрошеніи войск и помощи. Может бы Вадим по молодости своей послушался его, и не разсудил того, что введши в свое отечество народ, старающійся весь свет покорить своей державе, подвергнет оное равномерной опасности, каковая угрожала Дакіи; однако нечаянный случай удержал его при дворе Декевaловом, и остановил намеренія Умановы.
Декевал имел дочь чрезвычайной красоты, имянем Брячиславу, и единственную наследницу престола; ибо старшій ея брат Арпад считаем был за погибшаго. Посреди разных забав, учреждаемых в честь Вадиму, отправлялось и звероловство, при котором он увидел прекрасную Княжну. Когда все присутствующіе на ловле разделились в разныя стороны, Вадим погнался за выбежавшею серною; и как он от природы имел к звероловству склонность, но по образу жизни, в коей возрастал, не имел опытов, последуя склонности и жару молодости, погнался за зверем. Он заскакал далеко, и не остaновился бы, естьлиб не увидел в стороне свирепаго вепря, гонящагося с лютoстію за одною женщиною, я постигающаго почти коня, на коем оная опасалась от него. Вадим оставил свою добычу, и обратился к защищенію находящейся в опасности, он приспел в надлежащее время; ибо вепрь достиг, и своими страшными клыками опровергнув коня, готовился терзать всадницу. Храбрость его в мгновеніе ока решила судьбу находящейся в смертельном ужасе красавицы; он пронзил копіем зверя, и поверг мертва у ног ея. Он сскочил с коня, и старался привести в память обомлевшую девицу; ибо заключил то по ея одеянію и открытой голове, с которой паденіе свергнуло покрывало. Красота ея с перваго взгляду пронзила сердце Вадимово, и наполняла оное чувством, до толь ему неизвестным. Когда же узнал он, что избавил наследницу дакскаго престола, то и самое любочестіе его одобрило рождающуюся в нем страсть. Лестныя воображенія, коими питаются все смертные, а всего больше влюбленные, наполнили душу его пріятными мненіями; он ведал, что обыкновенія у Славян не всегда дозволяют девицам присутствовать при всенародных увеселеніях, и думал по тому, что Декевал с намереніем приказал дочери своей участвовать в звероловстве, дабы подать случай ему ее увидеть и влюбиться. Может быть и было то в самом деле, и последствіе покажет, что Государь Дакскій был об нем хороших мненій.
Чем далее восходим мы разсужденіями в древность, тем чаще находим нравы и безпорочнее чувствованія страстей, возбуждаемых природою; оная не была еще развращена: обманы, и притворство не вошли тогда в обыкновеніе. Любовники обоих полов открывали свои склонности при всяком способном случае; ибо мущины не умели изменять, а женщины были чистосердечны; уверяли и верили, и данное слово никогда не нарушалось. Вадим, следующій движеніям сердца своего, воспользовался первыми минутами; и когда Брячислава пришла в себя и освободилась от страха, говорил ей: "Прекрасная княжна! сколько щастливым считаю я себя, что боги привели меня в сіе место; они учинили меня избавителем той, которая с сего часа пребудет единственною обладательницею моего сердца." — Не спешите говорить так решитeльно, отвечала Княжна с пріятною улыбкою; может быть по довольном разсмoтреніи найдете вы меньше во мне дарованій, того достойных. — "Нет, Брячислава, подхватил Вадим, судьба, определившая мне с младенчества злополучный жребій, назначила мне прибежище ко двору родителя вашего, чтоб я вас увидел и познал, что есть еще на свете благополучіе и кроме короны, похищенной у меня моим братом. Ах! что может сравниться противу обладанія вами! Сколь мало буду я завидовать хищнику моего престола, естьли вы, прекрасная Брячислава, учините меня благополучнейшим из смертных; естьли вы признаетесь, что любовь моя вам не противна, и позволитe мне требовать руки вашей у вашего родителя.
7
Дакія, нынешняя Седмиграція; а упоминаемый городе Брасов, ныне называется КронъШтад. Князь Дeкeвал жил в конце перваго столетія Христіанской Эры.
8
Поляне обитали в Польше; Косоги и Ясы в Молдавіи и Валахіи.