Война Спартака

2. СРАЖЕНИЕ У КАНТЕННЫ

Красс не любил вспоминать о той ночи, когда среди всеобщей неразберихи, полуодетый, он метался по преторию, забыв приличия и достоинство римского полководца, а хлопья мокрого снега залепляли ему лицо. Прорытый ров длиной триста стадий, шириной и глубиной пятнадцать футов, над рвом высокий вал и крепкие стены, - сооружение, не6слыханное в истории военного дела, увы, не остановило рабов. Спартак вырвался из ловушки. Претор воистину страдал: теперь не стена Красса, а коварный обман гладиатора, предложившего ложные переговоры о мире, да неслыханный способ преодолевать рвы вызовут толки в военных кругах.

- Спартак не открыл ничего нового, - презрительно заявил он своим легатам. - Ложные мирные переговоры предлагали врагу все, не исключая Суллы, а пленных как щиты применял ещё Эмилий Павел, - тот, что воевал с тарентцами. Нам достался не только свирепый и опасный, но хитрый и опытный противник. Тем громче будет наша слава, когда мы его одолеем.

Красс знал, что в войске его не любили, считая выскочкой и невеждой, купившим место полководца за деньги. Кумиром всех вояк был молокосос Помпей. Бездарный, ограниченный, самовлюблённый и на редкость везучий Помпей. Почему легаты не доверяют воинским способностям своего начальника? Разве не он загнал разбойников в дальние пределы страны, отрезал их от мира, приставил меч к горлу! Нежданный прорыв врага на совести самих легатов. Все они тщеславные и тупые людишки, не видящие дальше собственного носа. Они запамятовали, что Красс был правой рукой Суллы, его лучшим военачальником. Да, лучшим, несмотря на то, что неблагодарный диктатор больше ценил Помпея. Красс брал Малакку. Красс провёл войско через Испанию, Ливию и переправил его в Брундизий. Красс прошёл с боем через всю Италию. И, наконец, его слава - битв у Коллинских ворот. Сам Сулла бежал в толпе дезертиров и спрятался за лагерными стенами, кляня судьбу, жалко моля богов о спасении. А Крикс, командовавший правым крылом, потеснил врага и преследовал его до темноты, - одним словом, завоевал для Суллы Рим. Для Суллы! Зачем не для себя?

Правда, что ни говори, прошлая его слава была с изъяном: он добыл её, воюя с отечеством, проливая римскую кровь. Теперь же он спасает отечество о т иноземного сброда. Подвиг этот будет не менее славен, чем разгром Марием кимвров и тевтонов.

Кое-как утешившись, Красс обрёл прежнее равновесие, как вдруг из Рима пришло известие, что сенат, поскольку война с рабами затягивается Крассом, назначил в помощь ему вторым претором Помпея!

Прибегнуть в трудную минуту за сочувствием и утешением Крассу сейчас было не к кому, кроме Фаннии, давней своей приятельнице, женщине коварной, однако неглупой. Она по-прежнему находилась в обозе, так отправить благородную матрону в Рим пока не представлялось возможности.

- Ты обязательно сквитаешься со Спартаком, мой Лициний, - с готовностью утешила она великого человека. - Среди наших бездарных полководцев ты самый способный. Я верю в твой успех.

Если бы Красс мог знать, что думала при этом женщина, то не стал бы доверчиво внимать своей обожательнице. Она думала: и я гонялась за этим человеком! Гонялась много лет, а он ускользал, как угорь. Старообразный, лысый и беззубый. При неудаче готов расхныкаться, как мальчишка. Отнял у неё последние деньги под видом адвокатского гонорара. Не хотел платить, когда она вернулась от Крикса. Не уберёг порученного его заботам юношу Авла Фанния - надежду несчастного рода, истреблённого проклятым Суллою.

Она сочла нужным наставить тяжело переживавшего неудачу полководца: - Спартак любит начинать бой, пустив вперёд конницу, чтобы всадники, пустившись в ложное бегство, завлекли врага, куда заранее намечено. Я у них почти с самого начла войны и видела это много раз. Последуй его примеру: отвлеки внимание конницей, замани врага подальше, а сам тем временем разделайся со стоящими отдельно Ганником и Кастом. Торопись, мой Красс. Иначе тут появится Помпей, а я хотела бы видеть лавры вокруг твоей головы.

- Мирты, милая Фанния, - грустно поправил Красс. - Война с беглыми рабами внутреннее дело, и победа в этой войне может дать только овацию.

- Победа даст тебе бессмертие, мой Лициний, - твёрдо возразила Фанния. - Спартак выдающийся полководец, и когда он шёл на Рим во главе варварских орд, опасность государству была ничуть не меньше, чем при Ганнибале.

- Однако он испугался и не решился...

- Он не испугался, тут что-то другое. Его поступки не сразу поймёшь. До сих пор не могу понять, почему он отпустил меня.

- Это не загадка. Обмануть меня, что и удалось.

- Напейся их крови, Марк. Они уже ослаблены, он и обречены. Твои деньги снарядили легионы, твоя грудь заслоняет врагу дорогу на Рим. Лавры твои, мой Победитель.

- Какая замечательная женщина, - думал претор, внимая собеседнице. - Я недостаточно ценил её раньше. Ей следует щедро заплатить за всё.

Сражение при Кантенне - славнейшее, кровопролитное и, по единому мнению специалистов, наиболее искусное за всю войну. Марк Красс долго готовился к нему, тщательно обдумав каждую подробность будущего боя. Сорок тысяч кельтов и прочих северных варваров во главе с Ганником и Кастом , отделившись от основных сил Спартака, расположились у Луканского озера. Уничтожить их внезапным нападением мешал Спартак со своими семьюдесятью тысячами фракийцев, македонцев, азиатов и прочих варваров, огромным лагерем стоявший невдалеке и медливший, не решаясь покинуть раскольников на произвол судьбы. Разведчики доносили Крассу, что между рабами велись переговоры о соединении.

Боясь этого, Красс заторопился. В Рим он отправил письмо, резко заявив сенату, что в сотоварищах по должности не нуждается, справится сам. Его многочисленные осведомители сообщали, что Помпей, к счастью, медлил и колебался, считая войну с рабами делом для себя недостойным.

Начав готовиться к решительной схватке, Красс велел своим воинам построить два лагеря вплотную к лагерям рабов. Соскучившиеся легионеры работали охотно, радуясь, что претор, кажется, решился на сражение. Нетерпение разделаться с рабами было так велико, что на воинской сходке один центурион напрямик спросил претора:

- Когда ты собираешься начать?

- Ты боишься, что не услышишь сигнала? - ехидно осведомился Красс. - Ты начнёшь, когда получишь мой приказ. И запомни: бунт - доблесть рабов; доблесть свободного человека - повиновение.

В хитроумной голове претора сложился стройный замысел предстоявшего сражения. Памятуя об уловке Спартака у Пикенции, позволившей тому незаметно ускользнуть, Красс велел в своих лагерях разжечь побольше костров, а также любым способом вызывать лай собак и рёв ослов, будто лагери полны народа. Сам же он ночью тайно вывел всех воинов к подножию горы. Двенадцать когорт с легатами Марцием Руфом и Помпонием были отправлены в засаду; остальное войско построено в боевом порядке. Начальнику конницы Квинкцию претор поручил напасть на лагерь Спартака, расположенный в отдалении за горой, и под видом притворного боя отвлечь его внимание, а другой части конницы завязать сражение с Кастом и Ганником, притворным бегством завлекая германцев и кельтов туда, где будет стоять с войском сам Красс.

Всё получилось, как задумал римский командующий. Не дав времен и противнику построиться, всадники подъехали к лагерю кельтов и завязали бой, а затем обратились в притворное бегство, увлекая за собой галльскую конницу, а следом и германскую пехоту туда, где стоял с войском Красс. Приблизившись к своим, всадники разъехались по сторонам, давая дорогу легионерам. Те, с оглушительным криком "барра!", рванулись вперёд. Место боя, тщательно выбранное Крассом, было скрыто горами от лагеря Спартака; к тому же конный отряд Квинкция напал на фракийцев и отвлёк внимание на себя, давая возможность римским воинам без помех разделаться с отрядами Ганника и Каста. Поначалу варвары сражались храбро. Когда же им с тыла внезапно появилось из засады двенадцать когорт, произошло замешательство, а потом повальное бегство, так что римлянам оставалось только разить врага.