Алиса Длинные Ноги

Батраки, Принцы, Короли часы ненавидели, но покупали и слушали кукушку из любопытства – так девушка подслушивает в бане для рудокопов. — Карлик приладил к ногам ножи – длинные, загнутые – копии своего носа! – Беги красавица, догоню, ущипну, и мой щипок ты не назовешь укусом малярийного комара!

— Вздор, нелепость, гадости вы говорите, милостивый государь, не видите, что я балованная, неженка сливочная!

На мне Красота Природная, и слова ваши отлетают от стены мой добродетели, как горох отлетает от вашего носа! – графиня Алиса Антоновна отодвинулась от карлика, смотрела с опаской, но старалась не выказать своих чувств, потому что – политкорректная девица, благородная золотая жила! – Возможно, что вы – Принц, изуродованный, ударенный по голове конём!

Не осуждаю вас, а вашего батюшку – будь он трижды князь – воспеваю, потому что скромная девушка никого не осуждает, каждому Судьба дала по горшку, у кого в горшке каша, у кого – золото!

Чувствую сердечком бархатным, что вы дурное задумали… АХ!

Негодник, зачем вам ЭТО? – графиня Алиса Антоновна случайно, невольно стукнула чёрного карлика по затылку за цинизм (Потому что карлик снова заглянул под юбку, будто в пещеру неожиданностей в Дисней Ленде направился!).

Ладошка Алисии воздушная, из Солнечного света соткана, но опустилась дюжим молотом, проломила череп охальнику – беда!

Без удовольствия Солнышко взирало с небес на проступок графини.

Раздался треск, из черепа послышался за адский вой, повалил густой чёрный дым, и в этом дыме проступали маленькие лица призраков – словно фотографии в альбоме.

— Убила! Бессмертного Якова испепелила, колдунья! – Карлик захрипел, вывернул шею, смотрел на графиню Алису Антоновну с ненавистью и с тем неподдельным уважением, с которым отрубленная голова разглядывает опытного палача. – Мой череп крепче увещеваний столетнего философа!

Теперь никогда-никогда, слышите, барышня, я больше не загляну вам под юбку, не расскажу вампирам о ТОМ, что видел у вас ТАМ, и моя душа превратится в лепешку – за что?

За то, что я – с нежного возраста избрал путь эротического массажа гарпий? – карлик Яков испустил дух из всех природных отверстий (и из нового в черепе), дикий хохот пронесся над болотом, задрал платье графини ей на восхитительную головку – рыбки завидуют прелестной головке!

— АХ! Не я ударила, не моя добродетель, а — любознательность Нового Мира! – графиня Алиса Антоновна оправдывала себя, юлой-затейницей отвернулась от карлика, побежала – сначала медленно, а затем быстро, потому что имела высшие балы по физкультуре в Институте Благородных Девиц. – Чёрт подстроил, испытывает меня, искушает – неразумный, ему бы яблоки солить, а не мораль девушек благородных расшатывать колом из забора; я – непорочная, не поддамся на козни лукавого!

Нет карлика похабника, нет обнаженной русалки — разрушительницы нравственности, только я в Новом Мире, я и моя честь – тайная, пещерная, с упокоением в чреслах – так птичка коростель скрывается в гнёздышке голубого дрозда. – графиня Алиса Антоновна распахнула объятия, целовала огромную Вселенную, восторгалась, шла по изумрудной траве – честь и слава траве, оплоту коммунизма!

Долго шла, с непривычки устала, присела бы, но нет диванчика, обитого кожей страуса, нет Царского трона, а на меньшее графиня Алиса Антоновна не согласна, словно включили в розетку высокого напряжения.

Вышла к пашне и умилилась сельско-хозяйственной картине, даже ненароком смахнула непрошенную набежавшую слезу-алмаз на щеке.

На пашне (Алисию не удивило, что на деревьях – фрукты, трава говорящая, а пашня – свежая, весенняя, с грачами и другими птицами – длинноклювыми, с огромными кожаными крыльями и отвратительными криками – так кричат бородатые женщины в цирке братьев Карамазовых!) молодая красивая женщина в красном затейливом кокошнике, длинном зеленом сарафане с колокольчиками, в кожаных лаптях – грациозная прелестница, услада поэта!

Женщина (лет восемнадцати) подстегивала оливковой ветвью (что ветвь – оливковая, графиня Алиса Антоновна не сомневалась; Природа в красоте однообразна!) подгоняла жирную лошадь с миллионом фунтов комаров на шее; за лошадью – плуг в форме молота.

Под кустиком, недалеко от крестьянки – стол, колыбелька с младенцем и шокирующая свинья – злая, чёрная, но с уникальными золотыми копытами, за золото свинье простится неподобающее рыло.

— АХ! Крестьянка молодая, неопытная, где твоя честь девичья? В пруду утонула, где трупы еретиков – переписчиков запрещенных бумаг? – графиня Алиса Антоновна проговорила в сильнейшем волнении, даже на миг потеряла сознание, не упала – домик под снегом приснился бы в обмороке, а домик под снегом в чужом Мире – к беде. – Несовершеннолетняя, а уже с ребенком; наверно, чёрт к тебе в спальную проскользнул, прельстил пышным телом чернорабочего, или на сено, вы – простолюдинки на сене спите, ноги закидываете под голову вместо подушки; психологическими путями решаете свои проблемы, одна из которых – неудовлетворенность существующим образом жизни.

Я в ваш Мир случайно прилетела; чёрт зловонно дохнул на меня, пусть в июне чёрту январь придёт; из купальни обнаженную перенёс к вам; не думала, не гадалка, я не цыганка Аза, чтобы по каждому поводу карты засаленные раскидывала и предсказывала судьбу Кассандры.

Почему улетала голая, а прилетела в платьице; почему я, а не члены Государственной Думы, или — депутаты Украинской Рады – не знаю, чем отличается член от депутата; гороху насыпать, птичек приманить – в гуще голубей не отличить депутата от казнокрада.

Все люди – нервы в пыли!

Русалка не удушила меня, не загадывала загадки условные, потому что она не златовласая вертухайка с Женевским опытом дарительницы воздушных шаров.

Шары у русалки – ОГОГО! – но не в шарах счастье девушки, а в авторитете у друзей!

Карлик – желала бы я его обнять сейчас, воскликнула бы с обреченностью растраченной юности, что карлик – не самое удивительное существо, которое попадается морально устойчивой девушке в руки, но ушёл от нас, не раскрыл тайну своего бытия на Земле – судороги ему эпитафия.

Я не припадочная – верь мне, крестьянка, – нет нужды кушать горячие камни Аркадия Гайдара, камни исполнения желаний – пусть Солнце в очи светит, но каждое желание, величиной с кокосовый орех – должно исполниться.

Романтичная, в детстве сказок начиталась, друга захотела настоящего, чтобы у него до меня ни одной подружки, а в глазах – норвежский лёд с оттенками сладкой карамели; дизель дружка!

От нянечек убежала, верила в Снежную Королеву, в сугроб присела, очи закрыла и ждала, когда Снежная Королева меня в своё Царство Свободы и хмурых продавцов курятины отнесёт на крыльях ночи.

Долго сидела, пальчики на ножках замерзли, а Снежная Королева – возможно, что недавно изволила выйти замуж за Деда Мороза – ко мне не торопилась, сосулька осиновым клином вбита в её ледяное сердце!

«Барыня, давно в сугробе честь институтскую морозите, потешаете снежинки; охальницы они – летают, кружатся, на фабрике Круппа не работают! – надо мной склонился снеговик, но бесплотный, призрак снеговика, красивый до боли в сердечной мышце – генераторе детских идей. – Вам годков не много, не более десяти – возраст игроков в нарды!

Не испортите своё детство и юность, они — сахарная вата! – Улыбается мне, добрый, вот-вот растает шоколадкой на Солнце!

Но вдруг, черты снеговика изменились, проявилось в них чёрное непотребное, огонь полыхнул под раскаленной сковородой гигантской, а на сковороде в гудроне грешники корчатся, падают, испускают ветры – не мне, Институтке будущей, их осуждать за вопли и реки крови поджаренной.

Туча ушла с лица снеговика, привидения зимнего, вновь – доброта, и от доброты у меня на голове гнездо аиста возникло с птичками и золотыми яйцами гусыни. – Графиня Алисия, (призрак имя моё узнал, вытащил морозными щипцами из коры головного мозга, суфлёр ледяного театра), я – рыцарь Ланселот свежемороженый, к вашим волшебным услугам.