Алиса Длинные Ноги

АХ! Улица Бродвей с нечистотами в твоих помыслах, чёрт!

Ты ошибся адресом, потому что я безгрешна, оттого, что морально устойчивая, папеньку и маменьку почитаю, предметы важные в Институте Благородных Девиц изучаю, в дурных мыслях и поступках не отмечена; нет во мне грязи и пошлости, я – свечка восковая белая обворожительная!

Уходи, развратный похититель спокойствия, не любят тебя Принцессы, хоть ты с утра до вечера под окном на пианине Штрауса играй копытами; рога тебе бык обломает за своеволие!

У нас – у благовоспитанных барышень – закон простой: чёрт не входит в опочивальню, чёрт проваливается в ад, домой!

Правду ищи, чёрт, а не в купальнях за обнаженными девицами подглядывай с интересом заколдованного пахаря!

АХА-ХА-ХА-ХА!

Потешно задумала, чтобы чёрт Правду искал; ложь – тебе мать; клевету ищи, но не у меня между рельсами ног!

Правду не нащупал у меня, и лжи не найдешь ниже пояса!

У меня – благородство, а не ад на благолепной натуре тела!

— Угадала, ягодница, земляничная поляна на твоих грудях! – чёрт фыркнул; из рыльных свиных дырок полилась чудесная музыка Генделя. – Гордо расправь грудь – всколыхнётся на ней нива необозримая, урожай пора собирать, а ты – с чёртом разговариваешь, графиня Алиса Антоновна!

Грех твой, что чёрта заметила между ног в купальне!

Графиня Вересаева Светлана Андреевна на чёрта бы не обратила внимания, в её хрустальной душе пустота с птичками Райскими… УФ! На языке прыщ вскочил от масляного слова…

Графиня Вересаева уроки борьбы не замечает, красавца Поддубного не ощущает во время тренировки, и чёрта не заметит в своей постели.

Я могу на графине Светлане Андреевне канкан танцевать, колокольцы подвешу пудовые на её перси недозрелые, из царь-пушки выстрелю возле ягодиц – не услышит, не увидит, погруженная в чистоту, и хрустальная нравственность – лучшая защита для девушки, через эту стену не виден чёрт, не слышны призывы намазать тело голубой глиной из Евпатории.

Не до конца ты безгрешна, графиня Алисия, наверно, часто падаешь на пол, катаешься, изображаешь из себя перекати-поле, находишь сладострастие в единение с природой!

— ОХ! Уличил, обличил, нашёл во мне грех, чёрт! Получи ещё один грех от меня – слабой девичьей ручкой – которая ничего тяжелее пирожного не держала – в рыло! в гнусное, похабное рыло расхитителя света!

Хитрец с золотым стаканчиком в бородке козлиной!

На эшафот тебя, чтобы просвещённый юноша оттяпал твою рогатую голову – стяжатель! – графиня Алиса Антоновна в досаде, что не столь возвышена и морально устойчива, как Светлана Андреевна, потому что чёрта увидела и ощутила – ударила ладошкой чёрта по рылу – противно, рыло не бледное, не с налётом французской грусти, не с ароматом «Шанель номер пять»!

Чёрт гнусно расхохотался, схватил графиню Алисию – птичку белую – за руки-крылья и утащил вод воду – ПЛЮХ!

Горничная Аделаида очнулась, привычно ощупала себя – не снасильничали ли над ней во время обморока, блудодейство не беда, но бесплатное блудодейство – грех величайший для горничной, всё равно, что полено березовое господином Буратино обозвать.

Заглянула в ванну – чистая водичка, лишь несколько волосков чёрных плавают, будто из рояля «Беккер» выпали.

— В Раю я, с птичками веселыми, с Принцами, законнорождёнными; я – воскресшая буква Ять! – графиня Алиса Антоновна улыбнулась Солнышку, засмеялась непринужденно, но без критического напряжения – девушка себя блюдет даже в смехе, а бурундук в орехах. — Помнят, как ночью обман позднее дал торжество.

Так сохранится в веках Немесиды и Делии имя.

Цвет его поздних страстей, его поздней любви.

Чем вам поможет обряд?

К чему вам гремушки Египта? – графиня радовалась – чёрта нет, и не появлялся он в купальне, плод девичьего воображения, пустота, шелуха грецкого ореха в лапках благовоспитанной белочки. – Стихи Овидия мне поддержка в минуту славы – так под ногами поэта появляется крылатый конь.

ОХ! Под моими ножками нет опоры – взлетаю или падаю, шикарная, сто милилардов мне денег дай, не откажусь от красоты своей! – графиня Алиса Антоновна опустила руки и очи, возопила – не громко, потому что громогласие – удел извозчиков и сторожей. – Я в неэстетическом болоте!

АХ! Честь моя намокла мешком с благовониями!

Воспитанная девушка – если влажная выползет из болота – никогда не оправдается перед классной дамой, имя мне — Проступок!

Чёрт в болото затащил, испытывает меня, ждёт, что попрошу у него помощь, вложу руку белую, вафельную в загребущую – ложка загребушка — лапу чёрта.

Никогда! слышите, чёрт?!! никогда графиня Алиса Антоновна не опустится до единения с чёртом, до джазовых негритянских танцев под его дудку! – Графиня погрозила пальцем изумрудной лягушке, отчего гирькой ушла с головой под воду, вынырнула (сказались уроки плаванья в Баден-Бадене). – Лучше бесчестие в болоте, чем молчаливые укоряющие взгляды членов морального собрания – так лягушка из двух палачей выбирает красавца.

Умираю, захлебываюсь неблагородной зловонной жижей, погибаю со словами Овидия на нецелованных – АХ! – бархатных устах!

В жадные уши слова робкий воспримет поэт…

Скипетр и высокий котурн в украшенье одна посылает.

Следом за нею уста громко готовы звучать… — графиня Алиса Антоновна со страхом – умирать не весело, погружалась в воду, открыла очи – вода в болоте прозрачная, но с множеством золотых, серебряных нитей, малахитовых водорослей, похожих на панталоны графа Шуйского Игоря Васильевича.

«Может быть, чёрт искушал меня, подталкивал к самоубийству, а самоубийство, особенно для молодой красавицы, благовоспитанной, безгрешной – преступление, равное по ханжеству паралитическим танцам вурдалаков? – Алисия раздумывала, опускалась, рассчитывала – успеет ли в минуту раскаянья пробкой шампанского вынырнуть? – Если долго под водой пролежу, черви – фуй! гадкое слово, улитки, слизни и раки обезобразят моё тело, покроют дурными язвами, словно я болела и утопилась от стыда – мертвая не докажу даже, что я никогда не прыгала через веревку – дурно, если девушка в прыжке поднимает ножки, прельщает извозчиков; в балете ногу выше головы поднимать — почётно, одобряемо, а под настырными взорами разносчиков требухи — ресницы у парней наклеены и подкрашены в синий цвет – ножки нельзя поднимать. – Графиня Алиса Антоновна представила себя обезображенную на траве возле болота, в окружении скучающих коров и назидательных мух, дрыгнула ножкой, с ужасом поняла – не хватит сил и дыхания вынырнуть, дорога в один конец, как у одноного всадника Апокалипсиса.

В ужасе – словно струны арфы порезали пальцы – билась в жадных лапах подводных растений, приготовилась к больному и тяжелому – будто сапоги балетмейстера – вековому молчанию!

Вдруг, нежные, бархатные (но золотой силой налитые) руки – тонкие, изящные – подхватили графиню Алису Антоновну, ракетой понесли к Свету, к Солнцу, где птички, пусть птички неблагородно роняют перья и испражняются на лету, но – живые.

— Не похудела ли я в болоте, когда погибала, падала в ад, подобно умирающему чёрному лебедю? – графиня Алиса Антоновна открыла глазки – без удивления, потому что в жизни благородной девушки всё благородно, даже тарелки из улыбок – отвесила поклон милейшей девушке (Но по красоте чуть-чуть, на ступеньку ниже, чем Алисия!). – Вы – моя спасительница, не просто из влажных рук смерти выхватили – так собачка выхватывает у голодной кошечки миску с узбекским пловом.

Вы спасли меня от бесчестия, от душевного поругания, от укорительных взглядов подружек и брани батюшки и матушки – белый рояль им в постель!

Я не до конца верила в свою смерть; красота не умирает зайчиком на сковородке!

Но чувство неловкости, стыда охватило меня под водой, я отчаялась в болоте, даже схватилась бы за дракона, чтобы выползти!

Почему вы, девушка, а не Принц на Белом Коне меня спасли, подарили пир Валтасара?

Я в подарок обучу вас новейшим танцевальным движениям – розовая мечта, а не танец «Варшавяк»!