Алиса Длинные Ноги

Бредите, от переутомления с арфой у вас видения; вы не гадалка, но дым вас сознания лишил – так лягушка-путешественница удивляет дельтапланеристов! – Аделаида подбежала к ванной, взглянула, охнула, прикрыла ротик маленькой теннисной ладошкой — драгоценные камни считать в этой ладошке, и упала белым лебедем в обморок.

Графиня Алиса Антоновна задумала побранить горничную и даже ущипнула бы её за верхнюю губу, но тулуп в ванной ожил, будто мертвец после живительного дождя.

Между ног графини Алисы Антоновны возникла из ниоткуда волосатая чёрная лапа, шарила с настойчивостью дознавателя из следственного комитета.

Вынырнула голова – рыло, рога, удивительная усмешка едкого синильного сарказма и Вселенского превосходства:

— Браво, графиня Алиса Антоновна!

Если швырну в вас сейчас вишневую косточку или малахитовую шкатулку, разгрызёте обязательно – злости у вас хватит – затОпчите Америку.

Ножки ваши балетные: ступни маленькие, но пройдутся по городам, по хижинам хлопковых рабов – мама путешественника Афанасия Никитина воскреснет и подивится вашим ногам.

Блистаете в свете Авроры, нагая, обворожительная – портрет Горгоны Медузы с вас написал бы – комплимент, а не оскорбление, потому что уважаю Горгону Медузу за шаловливость в движениях и неподвижный ум в уголках лукавых глаз члена-корреспондента Академии наук России.

Перси ваши – персики, ножки – канаты корабельные, столь дивных стройных длинных ног я даже в кунсткамере не видел; ослепили меня прожекторами, поэтому – стакан на ощупь нахожу, лапы дрожат, поднимаю и пью, будто верблюд в ресторане Макдоналдс.

Для вашего грехопадения окончательного — сходим в Макдональдс, графиня, не одевайтесь — обнаженаня станцуете на столике среди гамбургеров и ватных стаканов с кока-колой!

Успех ожидает вас грандиозный, французский, в учителя в Университет имени Ломоносова вас позовут, голое женское тело – талант, а ваше — гениальность!

— Чёрт между ног! Позор! Низость, падение нравов – с горы Эверест нравы на саночках скатились! – графиня Алиса Антоновна закатывала глазки, силилась, поднималась, убежала бы из ванной, но поскальзывалась, падала раскрытыми ягодицами на голову чёрта – выходило премерзопакостно, пОшло, отчего графиня рыдала – красиво, зазывно, Снегурочка пример возьмёт с театральных рыданий графини Алисии.

(Призрак Императора Наполеона невидимый пролетал мимо сражения Алисии с чёртом рогатым, усмехнулся, поправил треуголку и с – неслышным человеческому уху – воплем:

«Моветон! За что я наказан жестоко – голых девушек рассматриваю, обоняю, но остался бесплотным французом в Бородино.

Деревенька Бородино, а сколько в ней кары, до Санкт-Петербурга не доросла по численности, а по жестокости превзошла бани царя Соломона!»)

— Чёрт, ударила бы вас, сражалась, но я – хрупкая институтка, благородная, мораль не позволяет мне драться; девушка драчунья уподобляется дереву с повешенным старостой, – графиня Алисия порывисто вздыхала, кусала маковые губки, выскальзывала и каждый раз падала в объятия чёрта – золотая рыбка в лапах конюха. – Моя подруга графиня Вересаева Светлана Андреевна изучала цирковые искусства борьбы – фуй! дурно! потно!

Мужицкая забава – драться, но графиня Светлана Андреевна необычайно грациозна, талантлива, умна, богата, поэтому драка у неё выходила танцем, естественно, без напряжения мысли и воли – так народовольцы воруют картошку с колхозных полей.

Гениальная девушка – в бане Института Благородных Девиц её благородство достойно выпирает, без обмана, без заупокойного пения клерикалов.

Светлана Андреевна на уроки борьбы облачалась в премиленькое цирковое обтягивающее трико – все впадины и выпуклости налицо, не скрыты от глаза – конфуз для морально-устойчивой девушки, но только не для графини Вересаевой – она уникальна в робости, скромности и чинопочитании, когда снегири замирают в ожидании чуда.

С цирковым силачом Поддубным тренировалась: катаются в объятиях по опилкам, а мы рты открываем, наблюдаем, краснеем, платочками глазки на секунду закрываем, но затем опять жадно созерцаем – будто голодные рыбаки.

Потренируются, в душ совместный бегут — стыдобища, но, когда общее дело, тогда нет подрыва морали (мы и в душевой комнатке за ними подглядываем – красиво моются, без смысла, без расслабления членов и нравоучительности; каждый думает о своей цели жизни; циркач – о гирях из золота, а графиня Вересаева – о спасении голодных крестьянских детей с ограниченными возможностями пахарей), раскрасневшиеся выходят.

Графиня Светлана Андреевна порхает мотыльком над козочкой, ластится к нам, и – когда мы рассказываем об уроке борьбы – удивляется, потому что ничто не помнит из борьбы, оттого, что положительной девушке борьба противопоказана; можно, но след её исчезает в тумане романтических мечт о Принце на Белом Коне.

«Я?!! да что вы, подруженьки миленькие, каждой подарю по кремовой розочке из Елисеевского магазина, вы – прелестны! – с нами хохочет, румянец закрывает натуральной пудрой – благовоспитанная девица всегда с белым личиком, потому что красные щеки – семафор, татуировка доярок. – Вы уверяете, что я брала урок борьбы у циркового силача Поддубного – умилительно говорите, нет смысла мне не верить вам, и что катались мы с ним по опилкам, как два поросёнка – АХ! дурное слово произнесла, накажите меня веером по губам — легонько, чтобы губки алые мои знали эффект деградации.

Неужто, и душ совместно обнаженные принимали – невозможно, но чистую юность не опорочит даже мужчина в душевой кабинке, пусть у мужчины на голове сидит индийская пума.

Борьба, драка – для девушки возмутительны, но честь свою мы отстоим – хоть стихами, а мне, возможно, уготовано, чтобы я в бессознательном состоянии боролась с врагом рода человеческого, о чём на гравюрах изобразят ярмарочные художники, пьяные, как банка с брагой».

Графиня Светлана Андреевна нарочно бродила по злачным местам: по тёмным переулкам, по трактирам с отбросами общества, где в угарном дыму творили дела аду угодные.

Нарывалась на драку, ловко заламывала наглецов, проучала их, и уходила под стоны, под треск сломанных костей лихоимцев – опечаленная, воздушная, с томиком стихов Овидия в прозрачной Гусь-Хрустальной руке.

Убийцы и воры умилялись: побила их институтка и не вспомнит завтра о драке, сейчас не помнит – облачко без юбки!

Видится графине Светлане Андреевне, что она по волшебному лесу прогуливается, ветки с тяжелыми плодами убирает с пути (а наяву ветки – руки драчунов, плоды – лица их; отмахивается графиня в драке, часто веточки срывает – руки, ноги ломает), пташка обморочная, чудо природы – не смею даже смеяться в компании столь возвышенной благородной натуры.

В Замоскворечье пойдет, бежит в булочную или к модистке, грудками – крепкие у графини Вересаевой груди, мы трогали назидательно — разбрасывает драчунов, опять же не ощущает их хитрости, и в мыслях витает в Райских кущах с золотыми арфами.

Не увидишь, чёрт, в моих потрясениях влияние цирковых борцов с моржовыми усами.

Не подниму я руку, не опущусь до драки, потому что не столь возвышена, как графиня Светлана Андреевна, но честь у меня – полюбят её Ангелы — блистательная, моральные устои высочайшие, а Кодекс Правил Порядочного Поведения для благонравных девиц в крови записан на генном уровне – так моряк татуирует рыбу с головы до хвоста.

Надругайся надо мной чёрт, не отвечу оплеухой, Судьба меня испытывает, а ты по мою душу безгрешную пришёл – отвратительный метод выбрал, на обнаженную посматриваешь с Толстовской хитрецой в дурных глазах.

Беду ты принёс, а не праздник с бисквитами, фейерверками и танцевальными упражнениями, от которых сердце девушки воспаряет, поднимается, подобно нецелованному лимону в квасе. – Графиня Алиса Антоновна закрыла очи, расправила узкие плечи – умиление, а не плечи, на конкурс поющих роз их отправить скорым поездом!

— Любопытно, как чёрт душу вытягивает; отвратительно, наверно, на гравюрах видела, что душа изо рта вылетает и в кошёлку чёрту падает кленовым листом!