mediatores

XXIV

Когда я замолчал, девушка открыла глаза, что обожгло меня ужасом и радостью. Наши взгляды встретились.

-- Я... Тебя припоминаю, мой хороший, -- произнесла она медленно. С тайной, робкой надеждой я наблюдал её: этот тихий, но уже несомненный, постепенно разгорающийся огонёк женственности. -- Ты -- близкий мне человек... Только вот кто я сама?

Она села на диване.

-- Как бы мне ещё вспомнить, как меня зовут...

-- Может быть, Авророй? -- осторожно предположил я.

-- Нет! -- рассмеялась она. -- Точно не Авророй! Я не крейсер!

И верно: передо мной была будто Аврора, но всё же не совсем она... Её сестра?

-- Я никого не разбудила своим смехом? -- пугливо спросила девушка. -- Нет? Где мы вообще? Кстати, включи свет, пожалуйста!

-- Ты же не любишь электрический свет...

-- Я? Ты меня с кем-то перепутал...

Я зажёг лампочку. Девушка сошурилась, но, моргнув несколько раз, спокойно, чуть удивлённо осмотрелась вокруг.

-- Свет, свет... -- пробормотала она. -- Кто это сказал, что я не люблю свет? Неправда! Кстати, может быть, меня зовут Светой?

-- Может быть, -- легко согласился я.

Новонаречённая Света задумчиво провела рукой по волосам.

-- И почему у меня такая короткая стрижка? -- спросила она. -- И этот ватник... Я из тюрьмы сбежала?

-- Из больницы.

-- Больница! -- вспомнила она. -- Да, было что-то... Ты не думай, я не морочу Тебе голову! Просто всё смешалось: всё так неожиданно... Будто я сто лет лежала в ледяной ванне, уснула в ней, и вдруг пошла тёплая вода, близко, рядом с самым сердцем... Ты... Ты -- Володя, да?

-- Да, -- сказал я с облегчением. -- А Ты -- Света. Знать бы ещё, как устойчиво будет это новое incarnatio...

Её глаза широко раскрылись:

-- Это новое что-что?

-- Ты, кажется, всю свою латынь забыла...

-- Забыла! -- призналась девушка, улыбаясь. -- Не бойся, я всё вспомню. Только не сразу... Господи, как есть хочется!

-- У меня ничего нет, кроме холодной рисовой каши, которая, вдобавок, пригорела к кастрюле! -- признался я. -- Давай-ка мы уедем отсюда, Светонька? Тем более что скоро появится злой хозяин...

-- Я так и знала, что это не наш дом! -- воскликнула девушка. -- Я бы не повесила голую лампочку под потолок! Уедем, говоришь? Поехали! Я готова!

Мы быстро собрались, оставив на столе злополучные карточки и сожжённую мной кастрюлю (засунуть заводское изделие из тонкого алюминия в русскую печь было не лучшей идеей: сверху она оплавилась). На дворе уже светало. Я спрятал ключ от дома в дупло яблони, откуда его и взял.

-- Машинка, ура! -- крикнула девушка, увидев мой "Фольксваген". -- ЧтС Ты как на меня глядишь: на дурочку похожа? Ну, и похожа! Ну и ладно!

На ближайшей по пути автозаправочной станции мы позавтракали в крохотном, на два столика, пристанционном кафе.

-- В больнице кормили хуже, -- с серьёзным видом сообщила Света. -- Там, доложу я тебе, кормили вообще ужасно! Ой, Господи! Я правда лежала в психиатрической больнице?

Она стыдливо рассмеялась:

-- Ну что ж, это многое объясняет в моём поведении...

-- А до больницы был монастырь, -- подсказал я.

-- Верно, верно монастырь... Тёмные коридоры, молитвы по целому часу каждое утро, вечерняя служба, книжечка для записи прегрешений. У меня была такая... Учебный класс... Declinatio prima, declinatio secunda... Сестра Александра, похожая на мальчика... Брат Тимофей, похожий на девочку... Стул с ножками, обутыми в стаканы: очень смешно... Невероятно, невероятно!

-- Что невероятно?

-- Сколько я там провела?

-- Два года.

-- Два года! Ты шутишь, Володя... И... что же теперь? Куда мы теперь едем?

-- К его высокопреподобию, наверное. Ты, может быть, теперь согласишься на церковную карьеру? -- спросил я, улыбаясь.

-- Какому ещё преподобию?! Какую ещё церковную карьеру?! Нет: мы едем в Сопелки!

-- В Сопелки? -- удивился я в свою очередь. -- Поклониться могиле основателя Mediatores Наума Севостьянова?

-- Никакого Наума я знать не знаю! -- решительно заявила девушка. -- Но вот про могилку ты правильно сказал: какая-то там есть очень важная могилка...

По дороге девушка продолжала вспоминать свою историю, озадачивая меня самыми неожиданными вопросами.

-- Путин -- снова президент? -- воскликнула она, когда я завёл речь про международные события. -- Был ведь Медведев... Президент медведев и командир слонов... Какой сейчас год? А, впрочем, что я говорю: если два года -- должен быть тринадцатый...

-- Четырнадцатый.

-- Вот так, уже четырнадцатый... Меня одно радует, -- произнесла она с притворной важностью.

-- А именно?

-- Что не тысяча девятьсот четырнадцатый!

Мы рассмеялись.

Сопелки лежат у подножья невысокого холма, на вершине которого поставлена изящная церковка. Мы поднялись на холм и встали у самой церковной ограды лицом к селу. Света жестом попросила меня ничего не говорить и долго так стояла.

-- Я вспомнила, -- сказала она тихо. -- Я всё вспомнила, до мелочей... Видишь ту избушку? Это -- дом моих родителей.

Мы помолчали.

-- Что же? -- спросил я с грустью. -- Так наше путешествие закончилось? Ты возвращаешься домой?

Света быстро повернулась ко мне.

-- Это зависит от Тебя!

-- Почему?

-- Потому что... кто я Тебе?

-- Ты -- утренняя заря моей жизни, -- ответил я. -- Будем надеяться, что и вечерняя тоже.

-- А можно... можно уже обнять меня? -- шепнула девушка стыдливо, но лукаво. -- Или Ты считаешь, что говорить красивые слова -- уже достаточно?

XXV

Со стороны холма, противоположной деревне, начиналось церковное кладбище с разномастными могилками. Кладбище давно разрослось, перешагнув кладбищенскую ограду. Девушка бесстрашно шагала между этих могилок и наконец остановилась у холмика с простым деревянным крестом без единой надписи. Присела рядом с могилкой на корточки и долго так сидела.

-- Кто здесь похоронен? -- спросил я.

-- Хотела бы и я это знать... Нет ли у Тебя, Володенька, ножа, например?

Хоть и удивившись странной просьбе, хоть и не без опаски, я протянул ей складной ножик, который носил в кармане куртки.

Света, вынув лезвие и очистив самую верхушку могильного холмика от снега, деловито воткнула нож в землю, прорИзала с четырёх сторон квадрат, ухватила ком земли обеими руками и, вынув, отбросила в сторону. Продолжила так же методично работать.

-- Что Ты делаешь? -- прошептал я: мне стало нехорошо от мысли, что я, возможно, вновь наблюдаю симптом какого-нибудь психического расстройства.

-- Потерпи немного, -- отозвалась она. -- Сейчас мы обязательно что-то найдём... Да, вот же он! Вот же!

Света торжествующе извлекла из-под земли некий прямоугольник, плотно обёрнутый в несколько полиэтиленовых хозяйственных сумок, перевязанный для надёжности верёвочками. Разрезала верёвочки, сняла первую обёртку, вторую, третью...

-- Пожалуйста! Держи!

С недоумением и некоторым страхом я взял в руки паспорт, слегка подмоченный с одного краю. Раскрыл его на второй-третьей страницах.

С фотографии на меня глядело весёлое лицо моей спутницы, а справа, как это всегда бывает в паспортах, было указано имя владельца документа.

Иванова

Светлана