Басни

Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,

И овцы все почти закрыв глаза лежали,

Любую выбрать мог. "А что?-Волк думает.-Когда теперь примуся

Душить овец, то вряд отсюда уберуся:

Начнут блеять, а я не унесу и ног;

Дай лучше отгоню подалее все стадо.

Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:

Я слышал, как пастух с овцами говорил".

И вот он пастуха как раз передразнил:

Завыл.

Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:

Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,

Но в амуниции плохая ретирада:

Запутался он в платье и упал.

Барбоска вмиг его нагнал,

Волчья хитрость

Зубами острыми за шею ухватился,

Мурза тут подоспел, за горло уцепился;

Пастух же балахон и шкуру с Волка снял.

О святках был я в маскараде:

Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,

В крестах весь, вытянут, как будто на параде

И как о Тактике он врал!

Что ж вышло? это был... капрал.

Измайлов.

Басня эта находится в сборнике Вердизотти (см. прим. к басне 38). На русский язык басню переводил также Сумароков ("Волк, ставший Пастухом").

46. Лягушки, просящие Царя

(Les Grenouilles qui demendent un Roi)

Лягушкам стало не угодно

Правление народно,

И показалось им совсем не благородно

Без службы и на воле жить.

Чтоб горю пособить,

То стали у богов Царя они просить.

Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,

На сей однако ж раз послушал их Зевес:

Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,

И плотно так он треснулся на царство,

Что ходенем пошло трясинно государство:

Со всех Лягушки ног

В испуге пометались,

Кто как успел, куда кто мог,

И шепотом Царю по кельям дивовались.

И подлинно, что Царь на диво был им дан:

Не суетлив, не вертопрашен,

Степенен, молчалив и важен;

Дородством, ростом великан,

Ну, посмотреть, так это чудо!

Одно в Царе лишь было худо:

Царь этот был осиновый чурбан.

Сначала, чтя его особу превысоку,

Не смеет подступить из подданных никто:

Со страхом на него глядят они, и то

Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;

Но так как в свете чуда нет,

К которому б не пригляделся свет,

То и они сперва от страху отдохнули,

Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:

Сперва перед Царем ничком;

А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком:

Дай попытаться сесть с ним рядом;

А там, которые еще поудалей,

К Царю садятся уж и задом.

Царь терпит все по милости своей.

Немного погодя, посмотришь, кто захочет,

Тот на него и вскочит.

В три дня наскучило с таким Царем житье.

Лягушки новое челобитье,

Чтоб им Юпитер в их болотную державу

Дал подлинно Царя на славу!

Молитвам теплым их внемля,

Послал Юпитер к ним на царство Журавля.

Царь этот не чурбан, совсем иного нрава:

Не любит баловать народа своего;

Он виноватых ест: а на суде его

Нет правых никого;

Зато уж у него,

Что завтрак, что обед, что ужин, то расправа.

На жителей болот

Приходит черный год.

Лягушки, просящие царя

В Лягушках каждый день великий недочет.

С утра до вечера их Царь по царству ходит

И всякого, кого ни встретит он,

Тотчас засудит и - проглотит.

Вот пуще прежнего и кваканье, и стон,

Чтоб им Юпитер снова

Пожаловал Царя иного;

Что нынешний их Царь глотает их, как мух;

Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)

Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;

Что, наконец, их Царь тошнее им засух.

"Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?

Не мне ль, безумные,- вещал им с неба глас,

Покоя не было от вас?

Не вы ли о Царе мне уши прошумели?

Вам дан был Царь? - так тот был слишком тих:

Вы взбунтовались в вашей луже,

Другой вам дан - так этот очень лих;

Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!"

И. Крылов.

Содержание заимствовано у Эзопа и Федра. Кроме Крылова, басню переводили В. Майков и Хвостов.

47. Козел и Лисица

(Le Renard et le Boue)

Козел большой, рогатый,

Преважный с виду, бородатый,

Но по уму едва ль не брат ослу родной,

С плутовкою Лисой дорогой шел одной.

День самый жаркий был; листок не колыхался;

Козел и Лисица

Их жажда мучила, а солнце их пекло.

Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.

"Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!

Не хочешь ли испить? - Лиса Козла спросила.

Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:

Колодезь этот был, по счастью, не глубок.

Лисица, видя то, туда же соскочила,

И взапуски ну двое пить.

Лиса, напившися, сказала: "Как нам быть,

Голубчик куманёк? Идти еще далёко;

А вылезть вон нельзя - высоко!"

"Не приложу ума:

Подумай, кумушка, сама".

"А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,

На задни ноги встань, передними уприся

Покрепче ты в обруб, да чур не шевелися;

Отсюда вылезу я по твоим рогам,

А там

И кума вытащить наверх я постараюсь".

"И впрямь так! удивляюсь!

Уж что за кумушка! какая голова!

Да мне бы этого не выдумать дня в два.

Изволь..." - И с словом сим Лисе подставил роги.

Лисица вылезла. "Сиди же здесь, глупец!"

Сказала, и давай Бог ноги!

Предвидеть надобно во всех делах конец.

Измайлов.

Содержание заимствовано у Эзопа и Федра. Кроме Измайлова, на русский язык басню переводил также Сумароков ("Лисица и Козел").

48. Орел, Дикая Свинья и Кошка

(L'Aigle, la Laie et la Chatte)

Орел свил гнездо на вершине

Высокого дуба. Внизу, у корней,

Кабан поселился с семьею своей,

А Кошка - в ветвях, в середине.

Все были довольны. Никто никому

Соседством не делал помехи,

И, с делом мешая утехи,

Жил каждый, как было по вкусу ему.

Но Кошке лукавой согласье такое

Ни ночью, ни днем не давало покоя.

Решила поссорить соседей она;

Взобралась к Орлу на вершину

И молвила: - Вместе кручину

Должны мы делить. Я лишилася сна.

Грозит нам погибель с детями:

Мы скоро раздавлены будем ветвями!

Смотрите: внизу, подле самых корней,

Проклятый Кабан с Кабанихой своей

Без отдыха землю копают,

Готовя погибель для наших детей.

Они, добираясь до самых корней,