Басни

Те корни тотчас обрывают.

Дуб рухнет. Малютки из гнезд упадут

И смерть у Свиней в логовище найдут!

И, страхом наполнивши сердце Орла,

С ним Кошка лукаво простилась,

И только на землю спустилась,

Как к Свиньям в жилище смиренно вошла.

- Друзья и соседи! - сказала она.

Пришла я к вам с вестью печальной.

Подслушала речи Орла я случайно

И вам передать их по дружбе должна.

Лишь только из вас кто из дому уйдет,

Тотчас же Орел поросят унесет.

Пожалуйста, только молчите про это,

Не то он сживет меня в злости со света!

И, ужас посеяв в семье Кабана,

Счастливой домой возвратилась она.

Орел, опасаясь за участь птенцов,

Боится лететь за добычей.

Кабан, позабыв свой обычай,

Боится оставить свой кров.

Идут дни за днями. Их голод терзает;

Но бросить детей ни Орел, ни Кабан,

Поддавшись на кошкин коварный обман,

Ни тот ни другой не дерзает:

Орел опасается дуба паденья,

Кабан же Орла посещенья.

Сидят они оба, а голод не ждет:

Подохли Кабан, поросята,

От голода сдохли орлята,

Подох и Орел в свой черед.

А Кошка за подлое дело

Всем дубом одна завладела.

Что выдумать может коварный злодей

На гибель иль ради раздора

Того не придумать. Всех прочих гнусней

Несчастий из дара Пандоры,

То, коим весь мир возмущался всегда;

Названье ему - клевета!

А. Зарин.

Из басен Федра. На русский язык басня переведена Сумароковым ("Орлиха, Веприха и Котка").

49. Пьяница и Жена его

(L'Ivrogne et sa Femme)

У каждого есть свой порок,

В который он впадает неотступно;

И стыд, и страх нейдут при этом впрок,

Чему пример я приведу невступно.

Жил Пьяница один, тянувший Вакхов сок,

Губя свой ум, здоровье, кошелек.

Подобные ему не проживут полсрока,

Назначенного им, как, совесть заглуша,

Все спустят до гроша.

Испробовав не в меру сока

Лоз виноградных, разум свой

Оставил он на дне бутыли,

И был Женою в склеп опущен гробовой

Затем, чтоб винные пары перебродили

Там на свободе. От паров

Очнувшись, наконец, и саван, и покров,

И свечи видит он, дивясь тому немало.

- Ого! - воскликнул он. - Ужель вдовою стала

Жена моя? - Тогда наряжена

Алекто, фурией геенскою, предстала

Под маскою его Жена,

Держа сосуд с дымящейся похлебкой,

Достойной князя тьмы. И вот, на миг один

Не сомневается душою он неробкой,

Что он - геены гражданин.

- Кто ты? - спросил он у виденья.

- Я ключницей служу у сатаны

И пищу приношу тем, кто обречены

В гробу на заключенье.

Тут бессознательно супруг спросил ее:

- А ты не носишь им питье?

О. Чюмина

Содержание заимствовано у Эзопа.

50. Подагра и Паук.

(La Goutte et l'Araignee).

Подагру с Пауком сам ад на свет родил:

Слух этот Лафонтен по свету распустил.

Не стану я за ним вывешивать и мерить,

Насколько правды тут, и как, и почему;

Притом же, кажется, ему,

Зажмурясь, в баснях можно верить.

И, стало, нет сомненья в том,

Что адом рождены Подагра с Пауком.

Как выросли они и подоспело время

Пристроить деток к должностям

(Для доброго отца большие дети-бремя,

Пока они не по местам!),

То, отпуская в мир их к нам,

Сказал родитель им: "Подите

Вы, детушки, на свет и землю разделите!

Надежда в вас большая есть,

Что оба вы мою поддержите там честь,

И оба людям вы равно надоедите.

Смотрите же: отселе наперед,

Кто что из вас в удел себе возьмет

Вон, видите ль вы пышные чертоги?

А там вон хижины убоги?

В одних простор, довольство, красота;

В других и теснота,

И труд, и нищета".

"Мне хижин ни за что не надо",

Сказал Паук. "А мне не надобно палат,

Подагра говорит.- Пусть в них живет мой брат.

В деревне, от аптек подале, жить я рада;

А то меня там станут доктора

Гонять из каждого богатого двора".

Так смолвясь, брат с сестрой пошли, явились

в мире.

В великолепнейшей квартире

Подагра и Паук

Паук владение себе отмежевал:

По штофам пышным, расцвеченным

И по карнизам золоченым

Он паутину разостлал

И мух бы вдоволь нахватал;

Но к рассвету едва с работою убрался,

Пришел и щеткою все смел слуга долой.

Паук мой терпелив: он к печке перебрался,

Оттоле Паука метлой.

Туда, сюда Паук, бедняжка мой!

Но где основу ни натянет,

Иль щетка, иль крыло везде его достанет

И всю работу изорвет,

А с нею и его частехонько сметет.

Паук в отчаянье, и за город идет

Увидеться с сестрицей.

"Чай, в селах,- говорит,- живет она царицей".

Пришел - а бедная сестра у мужика

Несчастней всякого на свете Паука:

Хозяин с ней и сено косит,

И рубит с ней дрова, и воду с нею носит.

Примета у простых людей,

Что чем подагру мучишь боле,

Тем ты скорей

Избавишься от ней.

"Нет, братец, - говорит она, - не жизнь мне

в поле!"

А брат

Тому и рад;

Он тут же с ней уделом обменялся:

Вполз в избу к мужику, с товаром разобрался

И, не боясь ни щетки, ни метлы,

Заткал и потолок, и стены, и углы.

Подагра же - тотчас в дорогу,

Простилася с селом;

В столицу прибыла и в самый пышный дом

К Превосходительству седому села в ногу.

Подагре рай! Пошло житье у старика:

Не сходит с ним она долой с пуховика.

С тех пор с сестрою брат уж боле не видался;

Всяк при своем у них остался,

Доволен участью равно:

Паук по хижинам пустился неопрятным,

Подагра же пошла по богачам и знатным;

И - оба делают умно.

И. Крылов.

Содержание басни встречается в "Camerarii fabulae" (1570), профессора Страсбургского университета Николая Гербеля (ум. 1560), ученика-Рейхлина и друга Эразма; затем в "Passe-Temps de messire Francoi le Poulchre" (1597). Басню переводил на русский язык, кроме Крылова, Тредьяковский.

51. Волк и Журавль

(Le Loup et Cigogne)

Что волки жадны, всякий знает:

Волк, евши, никогда

Костей не разбирает.

Зато на одного из них пришла беда:

Он костью чуть не подавился.

Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;

Пришло хоть ноги протянуть!

По счастью, близко тут Журавль случился.

Вот кой-как знаками стал Волк его манить