Мирные действия

Наконец он услышал, как отец окликнул его по имени. Майлз повернул голову; вокруг вице-короля была такая аура, что толпа, казалось, сама таяла перед ним. Катриона застенчиво вглядывалась в скопище одетых в мундиры людей рядом с ее внушительными спутниками. Майлз шагнул к ней, и болезненно сильно схватил ее за руки, ища ее лицо – это правда, это на самом деле?

Она усмехнулась ему в ответ, глупо и прекрасно, Да, о, да.

– Хочешь, подсажу? – предложил ему Айвен.

– Заткнись, Айвен, – ответил Майлз через плечо. Он кинул вокруг взгляд и нашел самую ближнюю скамью. – Ты не против? – шепнул он ей.

– Полагаю, это обычное дело…

Его усмешка сделалась еще шире, он запрыгнул на скамью, обхватил Катриону руками и поцеловал ее явно собственническим поцелуем. Она тоже обняла его в ответ, крепко, чуть ли не тряся.

– Мой, мой. Да, – яростно зашептала она ему на ухо.

Он снова спрыгнул на пол, но ее руки не выпустил.

Никки, чьи глаза были почти на одном уровне с глазами Майлза, испытующе на него посмотрел. – Вы собираетесь сделать мою маму счастливой, да?

– Не сомневайся – я постараюсь, Никки, – и он от всей души ответил Никки серьезным поклоном. Так же степенно Никки кивнул в ответ, как бы произнеся Договорились.

Подошли Оливия, Татия и сестры Рене, пробившие себе дорогу сквозь толпу выходивших, и набросились на Рене и Доно. Запыхавшись, вслед за ними появился человек в карминно-зеленом графском мундире. Он внезапно остановился, в тревоге оглядел Палату и простонал, – Слишком поздно!

– Кто это? – шепнула Катриона Майлзу.

– Граф Формюир. Он, кажется, пропустил это заседание.

Граф Формюир, шатаясь, прошел к своему столу в дальнем конце залы. Граф Доно с легкой улыбкой смотрел, как он шел мимо.

Айвен подобрался к Доно и произнес вполголоса, – Хорошо, я должен это знать. Как вы увели в сторону Формюира?

– Я? Я не имел никакого к этому отношения. Однако, если ты должен знать, то, полагаю, что он провел это утро, устраивая примирение с графиней.

– Все утро? В его возрасте?

– Ну, ей слегка помог один приятный бетанский афродизиак. Полагаю, он может продлить период внимания мужчины на часы. И никаких скверных побочных эффектов. Ты уже не мальчик, Айвен, и ты мог бы захотеть его испробовать.

– И есть еще?.

– Не у меня. Поговори с Хельгой Формюир.

Майлз повернулся к Хьюго и Базилю, его улыбка слегка застыла. Катриона крепче стиснула его руку, он ответил ей успокаивающим пожатием. – Доброе утро, господа. Я доволен, что вы смогли попасть на это историческое заседание Совета. Не хотели бы вы присоединиться к нам всем за завтраком в особняке Форкосиганов? Я уверен, что у нас с вами есть кое-какие вопросы для более конфиденциального обсуждения.

Базиль, казалось, далеко ушел по пути к состоянию непрекращающегося ошеломления, но он сумел кивнуть и пробормотать спасибо. Хьюго посмотрел, как крепко держат друг друга за руки Майлз с Катрионой, и смущенно уступил. – Возможно, это было бы хорошей идеей, лорд Форкосиган. В свете того что мы, гм, будем родственниками. Я полагаю, у этой помолвки было достаточно свидетелей, чтобы считать ее свершившейся…

Майлз накрыл руку Катрионы своей. – И я полагаюсь на это.

Лорд-протектор Спикерского Круга пробился к их группе – Майлз. Грегор желает видеть вас вместе с этой леди, прежде чем вы уйдете. – он с улыбкой поклонился Катрионе. – Он сказал что-то о задаче для ваших возможностей Аудитора…

– А. – Продолжая стискивать ее руку, Майлз потащил Катриону за собой сквозь редеющую толпу к помосту, где Грегор вел дело с несколькими людьми, улучивших момент, чтобы представить свои дела его императорскому вниманию. Он отослал их и обратился к Майлзу и Катрионе, уже спускаясь с возвышения.

– Госпожа Форсуассон, – кивнул он ей. – Как вы думаете, вам в дальнейшем потребуется какая-то помощь в решение ваших, э-э, внутренних проблем?

Она с благодарностью ему улыбнулась. – Нет, сир. Я думаю, мы с Майлзом сможем теперь справиться с этим делом, когда из него исчез этот несчастливый политический аспект.

– И у меня сложилось такое впечатление. Поздравляю вас обоих. – его губы сохраняли торжественное выражение, но в глазах плясали чертики. – А-а, – он подозвал секретаря, вытянувшего из конверта официального вида документ – две написанные каллиграфическим почерком страницы, все покрытые печатями и штампами. – Вот, Майлз… вижу, Формюир наконец здесь. Я позволяю тебе вручить ему это.

Майлз бегло проглядел страницы и усмехнулся. – Как и обсуждали. С удовольствием, сир.

На лице Грегора при взгляде на них вспыхнула редкая улыбка, и он скрылся от своих придворных, снова нырнув в дверь, ведущую в его личный кабинет.

Майлз разложил страницы по порядку и направился к столу Формюира.

– Кое-что для вас, граф. Мой господин император рассмотрел ваше ходатайство о подтверждении опекунства над всеми вашими любимыми дочерьми. Этим он жалует его вам.

– Ха! – произнес Формюир торжествующе, прямо-таки выхватив документ у Майлза. – Что я говорил! Даже имперские адвокаты склоняются перед кровными узами, а? Хорошо! Хорошо!

– Наслаждайтесь, – улыбнулся Майлз и быстро уволок Катриону прочь.

– Но Майлз, – прошептала она, – это означает победу Формюира? Он достиг возможности продолжать пользоваться своим ужасным конвейером по производству дочерей?

– При соблюдении некоторых условий. Прибавь шагу – нам действительно надо бы покинуть Палату прежде, чем он доберется до Страницы Два…

Майлз махнул своим приглашенным на завтрак гостям выйти в большой вестибюль, пробормотав в свой наручный комм быструю инструкцию Пиму подать автомобиль. Вице-король с супругой извинились, сказав что приедут позже после короткой дружеской беседы с Грегором.

Все замерли, пораженные, когда по зале эхом раскатился голос во внезапном мучительном вопле:

– Приданое! Приданое! Сто восемнадцать приданых…

***

– Ройс, – зловеще произнес Марк, – почему незаконно проникшие сюда люди все еще живы?

– Мы не можем просто обходить вокруг и отстреливать случайных посетителей, милорд, – попытался извиниться Ройс.

– А почему нет?

– Сейчас не Период Изоляции; и кроме того, милорд, – кивнул Ройс на потрепанных эскобарцев, – у них, кажется, есть надлежащий ордер.

Эскобарец помельче, назвавшийся офицером Густиозом, выставил перед собой комок слипшихся бумаг в качестве свидетельства и многозначительно ими тряхнул, разбрызгав вокруг еще несколько белых капель. Марк отстранился и аккуратно смахнул случайное белое пятнышко с полы своего хорошего черного костюма. Все трое мужчин, казалось, только что окунулись с головой в чан с йогуртом. При взгляде на Ройса у Марка в памяти смутно всплыла легенда об Ахиллесе, за исключением того, что этот был промаринован в жучином масле полностью до обеих пяток.

– Посмотрим. – Если они причинили вред Карин… Марк развернулся и постучал в запертую дверь лаборатории. – Карин? Марсия? С вами там все в порядке?

– Марк? Это ты? – ответил через дверь голос Марсии. – Наконец-то!

Марк изучил вмятины на деревянной двери и хмуро, прищурив глаза, взглянул на обоих эскобарцев. Густиоз слегка отшатнулся, а Муно вдохнул воздуху и напрягся. Из лаборатории раздался скребущий звук, как будто что-то большое отволакивали от двери. Еще через секунду пропищал замок и дверь, застряв, дернулась и открылась. Марсия просунула голову в проем. – О небо, спасибо!

Марк с беспокойством протиснулся мимо нее к Карин. Она чуть не упала в его открытые для объятия руки, но потом они пересмотрели эту идею. Хотя она была и не так тщательно измазана, как мужчины, но ее волосы, жилет, рубашка и брюки были щедро обрызганы жучиным маслом. Она аккуратно наклонилась и вместо объятий приветствовала его успокаивающим поцелуем. – Они причинили тебе такой-то вред, дорогая? – потребовал ответа Марк.

– Нет, – сказала она слегка напряженно. – Мы в порядке. Но, Марк, они пытались увезти отсюда Энрике! Все наше дело без него просто вылетит в трубу !