Мирные действия

Это было бы полностью неверно. Будь эта женщина настолько прекрасна, она заслужила человека, который бы постарался для нее. И если нужно было проверить чувства вдовы к Майлзу, было бы лучше сделать это раньше, чем позже. У Майлза не было никакого чувства меры, ограничения… самосохранения. Насколько сокрушительно было бы, реши она ему отказать. Не пришлось бы снова прибегать к лечению ванной со льдом… В следующий раз я продержу его голову под водой подольше. Было ошибкой слишком быстро позволить ему вынырнуть…

Было бы почти благотворительностью показать все альтернативы этой вдове, пока Майлз не перевернул целиком ее взгляды, как он это делал с каждым. Но… Майлз вырвал у Айвена его слово, низким и хитрым образом. Хотя ведь он фактически заставил его, а клятва под принуждением вообще не была клятвой.

Обходной путь решения этой дилеммы пришел к Айвену на ходу; его губы сложились в трубочку во внезапном свисте. Схема была почти… майлзовской. Космическое правосудие – приготовить коротышке его собственное блюдо. Когда Пим закрыл за ним входную дверь, Айвен вновь улыбался.

Глава 2

Карин Куделка нетерпеливо ерзала на сидении у окна орбитального челнока и прижимала нос к иллюминатору. Пока что она могла видеть только пересадочную станция на фоне звезд. Через несколько бесконечных минут привычный звон и толчок сообщили о расстыковке, и челнок отчалил от станции. Волнующая цветная радуга барраярского терминатора проскользнула мимо ее взгляда, и челнок начал спуск. Западные три четверти Северного Континента все еще пылали в полуденном солнце. Она могла видеть моря. Снова домой, после почти целого года. Карин снова устроилась на сидении, и задумалась о своих смешанных чувствах.

Жаль, что она сейчас не с Марком, они могли бы сравнить свои впечатления. Как только людям вроде Майлза, который раз пятьдесят бывал на других мирах, удается выносить такое рассогласование ощущений? Он проучился год на Колонии Бета, когда был еще моложе, чем она сейчас. Она осознала, что теперь у нее к нему есть гораздо больше вопросов, если бы она только могла набраться решимости.

А Майлз Форкосиган теперь настоящий Имперский Аудитор. Было трудно представить его одним из этих жестких старых тупиц. Услышав эту новость, Марк продемонстрировал много возбужденного остроумия перед тем, как отослать брату свое поздравление по сжатому лучу, но тогда у Марка был по отношению к Майлзу Пунктик. Пунктик не был общепринятым психологическим термином, как объяснила ей, подмигнув, его терапевт, но едва ли с помощью другого термина можно было достаточно полно и гибко описать целиком этот… пунктик.

Ее рука скользнула по одежде, одергивая рубашку и разглаживая брюки. Эклектичное соединение одежды – брюки комаррского стиля, барраярский жакет и эскобарская рубашка из синтетического шелка – не были рассчитаны на то, чтобы потрясти ее родных. Она оттянула пальцами пепельно-русый локон и скосила на него глаза. Ее волосы почти выросли до своей прежней длины, и прическа была почти такая же, как раньше. Да, все важные изменения были у нее внутри, и касались только ее самой; она могла бы продемонстрировать их, когда захочет, или скрыть, когда это покажется ей правильным и безопасным. Безопасным? – переспросила она себя со смущением. Она позволила себе заразиться паранойей Марка. Однако…

Неохотно нахмурясь, она вытащила из ушей бетанские серьги и затолкала их в карман жакета. Мама достаточно много общалась с графиней Корделией; она вполне могла бы расшифровать их бетанский смысл. Вещичка была символом, говорящим: Да, я взрослая, я согласна на интимные отношения и контрацептивно защищена , но сейчас я состою в исключительных (моногамных) отношениях, так что, пожалуйста, не смущайте себя и меня, спрашивая об этом. Вот что было зашифровано в нескольких завитках металла, и у бетанцев было вдесятеро больше стилей этих украшений для других нюансов, нежели она выразила в этой паре сережек. Контрацептивный имплантант и серьги могли теперь храниться в тайне, они никого не касались, кроме нее самой.

Карин кратко проанализировала идею бетанских серег по сравнению с подобными социальными сигналами в других культурах: обручальные кольца, некоторые стили одежды, шляп, закрывающих лицо вуалей, волос на лице или татуировок. Такие сигналы, конечно, могли бы быть ложными, как, например, в случае с неверными супругами, чей поведение противоречило их прилюдному утверждению единобрачия. Однако в действительности бетанцы, казалось, чрезвычайно придерживались соответствия таких знаков их истинному поведению. Конечно, у них было из чего выбирать. Ношение ложных знаков было чрезвычайно предосудительно. Это шокирует всех остальных, объяснил ей как-то один из бетанцев. В целом идея серег состоит в том, чтобы избежать странных «игр в угадайку» Вы были должны восхититься их честностью. Неудивительно, что они так преуспевали в науках. В целом, решила Карин, кое-что ужасающе заметное в поведении урожденной бетанки графини Корделии Форкосиган она смогла бы теперь понять намного лучше. Но тетя Корделия не вернется домой почти до императорской свадьбы в Середине Лета, так что поговорить с ней, увы, не удастся.

Она резко отставила физические двусмысленности в сторону, поскольку Форбарр-Султана уже вплывала в вид внизу. Был вечер, и великолепный закат окрасил облака, пока челнок заходил на посадку. Городские огни в сумраке сделали пейзаж внизу волшебным. Она могла различить дорогие, знакомые ориентиры, вьющуюся реку – настоящая река после целого года, когда она видела только ничтожные бетанские фонтаны в подземных туннелях, – знаменитые мосты – народная песня о них, которую пели на всех на четырех языках, мелькнула в ее мыслях – линию главной монорельсовой дороги… Наконец, она ощутила толчок приземления и пронзительный скрип перед полной остановкой в космопорте. Дома, дома, я дома! Она с трудом не проскакала по головам всех медлительных стариков в толпе перед нею. Но наконец она прошла через изгиб трубы гибкого переходника в последний лабиринт коридора. Они ждут? Они все будут там?

Они не разочаровали ее. Они все были там, заняв одним маленьким отрядом лучшее место у ближайшей к выходу колонны: мама, сжимающая огромный букет цветов, и Оливия, поддерживающая большой разукрашенный транспарант со струящимися радужными лентами, со словами «Добро пожаловать домой, Карин!», и Марсия, подпрыгивающая вверх и вниз, как только заметила ее, и Делия, выглядящая очень крутой и взрослой, и сам Па, все еще в Имперской зеленой униформе после дня работы в Генштабе, опирающийся на трость и глядящий на все это с усмешкой. Обняться со всеми, сминая цветы и согнув транспарант, – это было все, о чем тоскующее по дому сердце Карин только могло мечтать. Оливия хихикала, Марсия вопила, и даже Па вытер глаза. Прохожие смотрели на них; причем проходящие мимо мужчины – с тоской и пытаясь сослепу натыкаться на стены. Спецотряд блондинок коммодора Куделки, как шутили младшие офицеры в Генштабе. Карин задавалась вопросом, по-прежнему ли Марсия и Оливия нарочно изводили их. Бедные ребята продолжали пробовать им сдаться, но пока что ни одна из сестер не взяла никого в плен, кроме Делии, которая очевидно, была покорена в Зимнепраздник этим комаррским другом Майлза – коммодор имперской СБ, не что-нибудь!. Карин едва могла дождаться, когда она доберется домой и узнает об этом романе в подробностях.

Все заговорили сразу, кроме Па, оставившего эту привычку много лет назад и теперь лишь мягко слушавшего. Они отправились забрать ее багаж и встречать лимузин. Папа с мамой, очевидно, позаимствовали на этот случай большой лимузин у лорда Форкосигана, вместе с его водителем Пимом, так, чтобы они все могли бы расположиться в заднем отделении машины. Пим сердечно приветствовал ее от своего лорда и от собственного имени, сложил ее скромные пожитки в машину возле себя, и они все уселись.

– Я думала, что ты приедешь домой обнаженной до пояса, в одном бетанском саронге, – поддразнила ее Марсия, когда лимузин отъехал от космопорта и направился к городу.