Страница 55 из 64
- Какой из меня доктор! Я на зоологии попробовал лягушку резать, так меня потом два дня рвало, - сказал Витька.
- Положим, тебя до сих пор тошнит, когда ты видишь лягушек, - сказал я.
- Теперь меньше, - ответил Витька.
Инка была на пляже. Она вернулась из Симферополя утренним поездом и сидела с девочками возле Зои. Игорь играл под навесом в шахматы. Мы не виделись с Инкой с позавчерашнего вечера, а мне казалось, что я не видел ее целую вечность.
- Общий привет, - сказал Сашка.
- Володя! - позвала Инка. Она указательным пальцем написала на песке "Ленинград?" и кивнула головой. - Да? - спросила Инка. Я тоже кивнул головой и стал раздеваться.
Потом я пошел к Игорю под навес, чтобы не оставаться возле Инки: она бы у меня в два счета все выведала. Инка ничего не понимала. Сначала она попробовала просто не обращать на меня внимания, но не выдержала. Она подошла и села рядом со мной.
- Я иду купаться, - сказала она. - Пойдем?
Игорь доигрывал партию.
- Будем купаться? - спросил я.
- Конечно, - ответил Игорь.
По берегу у самой воды прогуливался Джон Данкер и рядом женщина, с которой он был на пляже два дня назад. Я ее сразу узнал. Сашке надо было зачем-то домой. Катя тоже с ним пошла. Уходя, Сашка крикнул:
- В девятнадцать ноль-ноль встречаемся у "Поплавка".
Инка посмотрела на меня и улыбнулась.
11
Мимо нас прошел мужчина в белых брюках и синем пиджаке. Он пропустил на мостик, похожий на корабельные сходни, свою спутницу, чуть поддерживая ее локоть. Многие ждали очереди, чтобы войти в "Поплавок", и толпились перед входом на узкой терраске. Мы тоже ждали, но не на терраске, а перед мостиком на пляжном песке.
- Что мы здесь стоим? Пойдем на терраску. Ну, что мы здесь стоим? говорила Инка.
- Пить неприятно. Зато потом хорошо, - сказал Витька.
- Еще два-три события - и Витька станет алкоголиком, - сказал я.
- А что? Стану. Только пока пьешь - неприятно.
- Перестань. Противно слушать, - сказала Женя. Женя, конечно, была в своей новой соломенной шляпке.
- Стоим и стоим, как бедные родственники. Войдем на терраску, - сказала Инка.
- Живешь - до всего доживешь.
- Скорей бы твой папа придумал что-нибудь новенькое.
Мы говорили все, что взбредет в голову, потому что не хотели входить на терраску. Мы помнили концерт и боялись снова оказаться не на своем месте. На маленький балкон над терраской вышла Катя и замахала нам рукой. Первой на мостик вошла Инка. Я хотел поддержать ее локоть, но не успел. Мы пробирались гуськом между теми, кто ждал очереди. Маруся, Катина сестра, ждала нас у входа. Она сказала швейцару, похожему на боцмана с парусной шхуны:
- Мироныч, пропустите их.
- Прошу пропустить: заказной столик, - сказал швейцар.
Мужчина в синем пиджаке чуть посторонился.
- Юные мужи и девы торопятся приобщиться, - сказал он.
Я прошел последним, и швейцар опустил за мной коричневую доску. На крутой, как трап, лестнице внутри "Поплавка" пахло жареным луком, чебуреками и вином. Мы поднялись на веранду и пошли между столиками. Наш стол был в углу веранды у самых перил. Я не очень хорошо помню, как до него добрался: не так-то легко идти между столиками, когда все на тебя смотрят. Главное, не торопиться. Я все время об этом думал. Но Витька путался под ногами, и я подталкивал его в спину. Катя уже сидела. Сашка подсел к ней и стал разглядывать бутылки. У меня тоже глаза разбежались: столько закусок я никогда не видел. Теперь-то я понимаю: к нашим тридцати рублям Маруся, наверно, добавила свои. Мы уселись за стол и сразу забыли, что сидим на веранде не одни.
- Первый тост за Марусю, - сказал Сашка.
- Пейте за кого хотите. Только вино наливай в бокалы, а это фужеры для воды, - сказала Маруся.
- В чем дело, будем пить из бокалов, - сказал Сашка. Он уже успел налить вино в то, что Маруся назвала фужерами, и теперь переливал вино в бокалы.
У меня за спиной засмеялись. Я оглянулся. За соседним столом сидел Жестянщик с компанией. Жестянщик не смеялся, смеялись другие. Жестянщик даже не смотрел в нашу сторону.
- Ша, Володя. Сначала пьем за Марусю. Потом мы с ним рассчитаемся, сказал Сашка.
Но потом мы забыли про Жестянщика и его компанию и выпили за девочек, за себя, за нашу историчку Веру Васильевну, за то, чтобы она наконец вышла замуж. Женя сказала:
- За тех, кто в море!
Женя, конечно, ничего плохого не думала. Но так уж у нее получалось, что и не думая она могла испортить настроение. Солнце садилось в море, и стекло на нашем столе горело.
- Надо выдохнуть воздух, а потом пить, - сказал я Инке.
Но Инка меня не слушала: она пила маленькими глотками и совершенно не морщилась. Вино было холодным и кисло-сладким, совсем не таким, как мы пили у Попандопуло. В тот вечер я заподозрил, что на свете существует очень много вин, - до этого я просто о винах не думал. Подошла Маруся: она часто подходила к нашему столику.
- Не спешите, - сказала она. - И как следует закусывайте.
- Куда нам спешить? За таким столом можно просидеть до утра, - сказал Сашка.
- Мальчики, в ресторане полагается ухаживать мужчинам. Саша, я на тебя надеюсь, - сказала Маруся и отошла: ее позвали к другому столику.
- Пожалуйста, - ответил Сашка. Он взял салат и положил себе на тарелку.
- Это по-сашкиному называется ухаживать, - сказал я.
- А что? Ах да... - Сашка передал салатницу Кате и стал смотреть, что бы такое взять еще. Я уверен, что он не притворялся. Просто мы начали хмелеть и забывали, что говорим и что делаем. Волны катились под "Поплавком", а мне казалось, что плывет веранда к розовому горизонту. Тогда я оглядывался на пляж, и все сразу становилось на свое место. За столом Жестянщика смеялись. Лицом к нам сидела женщина. Она смотрела на нас и была немного пьяна. Она подпирала щеку рукой и улыбалась.
- Самое время выпить, чтобы они сдохли, - сказал Витька.
- Кто они? - спросила Катя.
- Володя, объясни.
- Разве мало на свете разного дерьма? В общем, кто-то кому-то всегда мешает жить. Чтобы не мешал, пускай сдохнет.
- А кто? - спросила Катя. - Я так просто не хочу.
- Я знаю кто. Давайте выпьем, - сказала Женя.
- Степик тебя устраивает? - спросил Сашка.
- Ладно. Степик пусть сдохнет. Степика мне не жалко, - сказала Катя.