Страница 52 из 64
- Ну, ударь меня. Ну почему ты не хочешь меня ударить? Ударь - и тебе сразу станет легче.
Я шел как оглушенный. Все во мне остановилось, и я ничего не понимал. Я только думал, что мамы, наверно, еще нет дома, и шел очень быстро, и на Инку совсем не обращал внимания, и при этом все время помнил, что она идет рядом со мной. Мамы дома не было. Инка и раньше к нам приходила, и чаще, когда мамы не было дома. Но раньше я об этом не думал. А теперь думал. Я умылся, петом переодевался в маминой комнате и все время думал, что мы одни в квартире. В открытую дверь я видел Инку. Она стояла, положив локти на подоконник, и смотрела на улицу. В комнате было темно, и только окна светлели. Я подошел к Инке. Я взял ее за плечи, повернул к себе и поцеловал, и у меня из губы пошла кровь. Инка испугалась. Она достала из выреза платья платочек и приложила его к моим губам. Инка прижимала пальцами платочек и поцеловала меня в угол рта. Тогда я сказал то, что совсем не собирался говорить:
- Скоро придет мама... - Мне показалось, что Инка не поняла или не слышала моих слов. Но потом я понял: слышала.
- Пойдем. Я утром заходила к Сашке и обещала вечером еще прийти. Пойдем? - чуть погодя сказала Инка. - Где голубая рубашка? - спросила она.
- Я ее кровью запачкал.
- Дай ее мне постирать. Не бойся, я не испорчу.
Я достал из-под матраца рубашку и быстро, кое-как завернул в газету: мне хотелось поскорее выйти на улицу.
Мы вышли через парадное. В домах и на улицах горел свет, и улицы были тихими, но не по-ночному, а по-вечернему: прохожих было много.
- Как себя Сашка чувствует?
- Мне кажется, хорошо. Даже кость цела. Сашкина мама сказала, что у него сотрясение мозга. Но Сашкин отец сказал, что никакого сотрясения нет. Он, по-моему, обо всем догадывается. Сашкина мама сказала отцу: ты такой же врач, как я голландская королева. Тогда Сашка сказал, что если у него нет сотрясения, то будет от маминого крика.
- Долго была у Сашки?
- Не очень. Мне было неловко, и я ушла. Катя тоже была. Потом Витя с Женей пришли, но я уже уходила...
Я ждал, что Инка скажет - куда. Но она больше ничего не говорила.
- Хорошо, что ты догадалась позвать Павла, - сказал я.
- Я сразу вспомнила про Павла и побежала. Я только боялась, что он уже ушел. Но он не ушел. Те двое, что были с ним, сначала не хотели идти. Павел со мной побежал, а они сзади шли. Мы услышали, как вы деретесь. Павел крикнул: полундра! Мне он сказал, чтобы я близко не подходила, а сам подошел. На него посветили фонариком. Он кого-то обругал, потом ударил. Он несколько раз кого-то ударил.
- Зачем же ты подошла? Он же сказал, чтобы ты не подходила.
- Я и не подходила. Я стояла, пока тебя не увидела. Я тебя увидела, когда ты хотел встать.
- Ты смелая. Если бы не ты, нам бы здорово попало.
- Ничего я не смелая. Ты меня просто не знаешь. Я смелая, когда не думаю. Если бы я сначала подумала, я бы не подошла.
К Сашке Инка пошла одна. С моими губами нечего было и думать попадаться на глаза Сашкиной маме. Когда Инка входила в подъезд, я крикнул:
- Долго не сиди!
Свет из аптеки падал на тротуар. Я ждал Инку на мостовой за афишной тумбой, чтобы Сашкина мама не увидела меня из окна. От нечего делать я выжег спичками глаза и нос Джона Данкера: сначала на одной афише, потом на другой. Инка вышла вместе с Витькой.
- Сегодня в военкомат вызывали, - сказал Витька.
- Зачем?
- Разнарядку получили.
- Куда едем?
- В том-то и дело - не сказали. С одним со мной не стали разговаривать. Велели утром троим прийти.
- Сашка пойдет?
- Говорит, пойдет. А тетя Соня кричит, что не пустит.
Я посмотрел на верхние окна. Они были открыты. Свет рассеивался в белых листьях деревьев. Я слышал голоса: говорили в комнате, окна которой выходили во двор.
- Не нравятся мне эти тайны мадридского двора, - сказал я.
- Сашке тоже не нравятся, - ответил Витька.
Инка смотрела на меня, и свет отражался в ее встревоженных глазах.
- Скажи Сашке, я за-ним утром зайду.
Витька вошел в подъезд, а я с Инкой против сквера перешли мостовую. Сквер посадили три года назад комсомольцы. Теперь-то, наверно, деревья выросли и в сквере приятно посидеть. А тогда через сквер только ходили, чтобы сократить расстояние, и назначали в нем короткие свидания. Мы прошли мимо скамьи, на которой часа два назад сидел Джон Данкер.
- Была на пляже? - спросил я.
- Была до обеда. Игорь с Зоей тоже были. Я с ними была. Правда-правда. Можешь у них завтра спросить.
- Зачем?
- Я же знаю, о чем ты хочешь спросить. Я же знаю. - Инка просунула ладонь под мою руку. - Ничего такого не было, - сказала она. - Он сказал, что мы все равно расстанемся, а я сказала, что это неправда. Я три раза гадала на спичках, и три раза спички переплетались. Второй раз не очень, но приблизительно. Три раза не может быть случайного совпадения.
- Меня он откуда знает?
- Он же тебя видел на пляже. А потом я ему сказала. Он просил с ним встретиться, а я сказала, что тебя нет в городе, а когда тебя нет, я никуда не хожу.
- Игорь и Зоя тоже с ним разговаривали?
- Да нет. Они его не видели. Мы с ним в море разговаривали. Я плавала за вторым саем, а он за первым. Он совсем плохо плавает. Я сказала, что, если он не подплывет ко мне, я с ним не буду разговаривать. Я нарочно так сказала: я думала, он побоится. А он подплыл. Когда мы возвращались, он чуть не утонул. Правда-правда. Знаешь, как я испугалась!
Мы остановились у калитки Инкиного дома. Я подумал, где бы сейчас была Инка, если бы я не вернулся в город. У меня сердце перевернулось. Теперь я бы ее ударил, но я не ударил: на улице были прохожие.
- Проводи меня до подъезда, - сказала Инка.
- Спать хочу. Я почти не спал.
- Нет, проводи.
В подъезде Инка прижала пальцами корочку на моей нижней губе и сбоку поцеловала меня. Я знал, что она меня поцелует, и заранее прислонился спиной к стене.
- Не молчи. Не надо молчать, - сказала Инка. - Я же говорила тебе - я порочная. Я сама не знаю, что со мной происходит. Мне было просто интересно, о чем он будет со мной говорить. Ты же видел, как я обрадовалась, когда тебя увидела. Ты же видел.
Я поцеловал Инку, и у меня из губы пошла кровь. Инка не могла увидеть кровь: наверно, она почувствовала кровь губами.