Страница 14 из 16
Но отмахивался господарь:
- К чему уныние это? Разве не измотали мы магометан набегами ночными? Разве не разорили обозы их, не запугали воем волчьим? Будет победа за нами и не надо унгарцев звать, а то припишет король Матьяш успехи наши себе, да ещё золота потребует за помощь военную.
Но не внял господарю Эжеб, и самолично гонца в Кронштадт отправил. Неспокойно на душе его было, всё ждал Эжеб, что отвернется удача от господаря Влада, и конец бесславный наступит ему и всему войску его.
Изнывали ратники от лишений и усталости, того и гляди, решится какой-нибудь боярин и уведёт дружину свою прочь, как когда-то уже приключалось. Разнылась рана старая на брюхе, что получил Эжеб в ночь, когда Влад едва султана в шатре его не убил. Было то четырнадцать лет назад, и бежали тогда османы из Мунтении прочь. А сейчас всё идут и идут новые отряды в бой, словно не иссякают янычары в войске магометанском.
Вернулся гонец с известием, что идёт войско Иштвана Батори на подмогу, через три дня прибудет в местечко неподалеку, будет ждать судья господаря Влада для переговоров, как лучше наступление на османов сладить. Удивился господарь известию такому, да глянул грозно на дружинника своего Эжеба Нагилаки. Ничего не ответил тот господарю Владу - не радовался Эжеб, что откликнулся Иштван, да и не устыдился самоуправству своему. Нечего было делать господарю, как принять помощь эрдейскую, хоть и нежданную, но нужную.
Повел господарь дружину Штефаном данную к месту условленному, навстречу войску судьи Батори. Пришли они к лесу помянутому, да не оказалось там никого. Уж думали поворачивать назад, как раздался отовсюду свист и копыт топот. Окружило войско унгарское дружину малую и не дало людям господаревым прочь вырваться. Как завидел Эжеб Иштвана Батори, тут же крикнул:
- Что же творишь ты, судья? Звал я тебя как друга, а пришел ты как разбойник.
- Прав ты, друг мой Эжеб, уж коль наречен я судьей эрдейским, так пришел сюда, чтобы суд чинить.
Как сказал он это, набросились унгарцы на дружинников господаревых и принялись рубить жестоко, точно османы какие али звери дикие. Кинулись на господаря Влада пятеро всадников, уж пронзили копьем грудь его, но сразил он мечом своим всех пятерых.
Воскликнул господарь:
- Горе вам и сыновьям вашим, раз в час сей на христианина руку подняли! Не пройдет и полвека, отомстит вам Бог за кровь мою пролитую! Захватят османы землю вашу, пленят жен ваших и детей ваших убьют. Вот тогда и попомните вы бесчестие своё, как убили христианина, что поклялся воеводе Яношу вас от магометан оберегать!
Поспешил Эжеб на выручку господарю, да не смог сквозь толпу пробиться. Изрезали ему руки нещадно, платье покромсали саблями острыми. Как расступились убийцы, увидел Эжеб, что лежит господарь бездыханный, мечом сраженный. Застыла рука его, опустились очи на веки вечные. Не стало больше воителя великого, защитника христиан земли Мунтянской и королевства Унгарского.
Оглянулся Эжеб по сторонам, а кругом тела истерзанные, кровью истекшие, лишь с десяток дружинников молдавских на ногах еле стоят, мечом унгарским теснимые.
Подъехал к Эжебу Иштван Батори, да посмотрел на него свысока:
- Сколько не предлагал я тебе на сторону эрдейскую перейти, но всё ты с раскольниками водишься, да чужим господарям прислуживаешь.
- Что натворил ты, судья? Когда же ты османам продался? Или боярам-изменникам? А может король Матьяш надоумил тебя на вероломство такое?
- Не до того сейчас королю нашему. Неужто не знаешь, не волнуют его войны в пределах южных. От имени эрдейцев и с ними пришел я сюда суд вершить над извергом и душегубом, что ни врагов своих не жалеет, ни знать свою.
- С чего тебе заботиться о боярах мунтянских? И кто ты таков, раз решился о делах мунтянских судить, коль судья ты эрдейский?
- Много бед причинил Дракула и Эрдею и жителем его.
- Уж кому бы это? Не тем ли купцам-саксонцам, что пошлину платить отказались и Михню Дана собирались на престол мунтянский возводить? Стало быть, судья Батори, торгашам ты продался.
- Воины мои для дела правого пришли. Все они знают, каким душегубом был Дракула.
- Неужто и ты веришь в россказни саксов и унгарцев? Так знай, всё ложь это, Матьяшем придуманная, чтоб воровство своё из папской казны покрыть. Погубил ты господаря Влада не за грехи им содеянные, а за стишки, что о нём саксы сочинили.
- Не ведаешь ты, Эжеб, что говоришь, совсем ослепила тебя преданность господарям раскольничьим. Кого ты спасителем Эрдея называешь? Варвара этого дикого, что людей удумал на колья сажать? Разбойника, что в Кронштадте расправу над купцами мирными учинил? Убийцу знати при престоле своём? Нет, друг мой, свершил я суд праведный, и ты призвал меня к нему, когда прислал гонца своего. Останется имя твое в веках, за то, что люд христианский ты от Дракулы избавил.
И понял Эжеб, что сам того не ведая предал господаря Влада да погубил его и дружину его. Не будет ему отныне прощения ни на земле, ни на небесах. И вскричал он:
- Уж лучше смерть, чем бесчестие!
- Э нет, друг мой Эжеб, не будет тебе покоя вечного, пока не исполнишь наказ мой. Пойдешь ты с дружинниками этими к господарю молдавскому и скажете вы, что Басараб Влада убил.
- Басараб? Да кто поверит? Четыре раза он Раду с престола прогонял, но убивать и не пытался.
- А вот Влада убил. Так и скажешь господарю Штефану, коли не хочешь, чтоб пошёл разговор, что дружинник один на Дракулу беду накликал, да своими руками к погибели привёл.
И уехал со словами этими Иштван Батори прочь от поля брани. Рыдал Эжеб слезами горючими, оплакивал господаря Влада и честь свою. Как собрались девять дружинников молдавских у тела господарева, поведал им Эжеб о наказе судьи Батори, коль не скажут они все господарю молдавскому, что Басараб владово войско разбил, а его самого мечом заколол, расскажет всем Батори, что свершили дружинники молдавские измену господарю мунтянскому, и не будет им тогда жизни ни в Молдове ни в любой стране христианской. Понурили голову дружинники печальные и согласились на обман пойти, дабы не сложить головы без вины.
Таились дружинники от войско басарабова и османского, что поблизости разъезжало. Отнесли они тело господаря Влада к монастырю Комана, что некогда тот построить приказал, нашли игумена, и наказали могилу сготовить. Так и похоронили Влада, каким с поля боя вынесли, без одежд дорогих, господарю положенных.
Вернулся Эжеб с дружинниками молдавскими ко двору господаря Штефана и поведали они ему, как напал на их войско Басараб вероломный и убил господаря Влада. Не дрогнули их голоса, когда произнесли они перед господарем неправду такую. Опечалился Штефан известию горестному, да ничего поделать не мог. Не стало больше брата его Влада, союзника верного, христианства защитника беспощадного.
Покинул Эжеб Нагилаки Сучаву не в силах Штефану в глаза более смотреть. Как пришёл он к горам Карпатским, так и упал на снег, взмолился небесам, чтоб покарали они его, недостойного, за предательство страшное и обман. И раздался в тот же миг вой и пришли отовсюду волки лютые от зимы суровой голодные. Кинулись звери дикие на Эжеба и грызли они ноги его и руки от сабель унгарских кровоточащие. Как вгрызся зверь в шею его, застлал туман глаза Эжебу, провалился он в беспамятство и услышал голос далёкий и знакомый. Была то иеле злая, что гадала ему некогда, а после и рану в брюхе излечила.
- Лежишь, воин храбрый? Уж растаял весь снег от крови твоей горячей. Не вскормил ты плотью своей волков, стало быть, противен ты даже зверю дикому.
- Зачем пришла, ведьма горная?
- Насмехался ты надо мной, над предсказанием моим. Разве нет теперь у тебя жены и детей?
- Трое лишь...
- Как вернешься домой, узнаешь, что разродилась вчера жена твоя дочерью.
- Уже не вернусь...
- Ну уж нет, будет по-моему. Ждут тебя долгие годы жизни, что бродить по свету замучаешь.
- Лучше смерть... Не жить мне больше с позором моим....