Страница 13 из 16
Отвечал ему Влад:
- К чему уныние, друг мой? Разве не долг народа твоего секейского на страже королевства Унгарского стоять? Разве не отрадно тебе как латинянину за землю христианскую умереть?
Вздохнул Эжеб:
- Об одном лишь жалею, что не увижу, как сыновья вырастут и мужами станут.
- Вырастут и станут воинами как все мужы народа твоего и будут землю родную защищать, если нам это станет не по силам.
Как пал Шабац, пошло войско унгарское к крепости Сребреница. Решил Влад с Эжебом вспомнить годы молодые, набрали полторы сотни воинов, дали им переодеться в платье османское, да вошли в крепость, ведь сами османы перед ними ворота открыли. А как настало время, штурмовали унгарцы крепость и снаружи и изнутри. Праздновал Влад Дракула победу в Сребренице.
Зол был султан, как узнал, что Влад из заточения вернулся и бьёт войско его. Янычар, что из Шабаца бегством спаслись, приказал султан отловить и в море утопить, а сам в поход собрался.
Настала пора лета знойного, выжгло солнце всё на пути в Молдову, ничего кроме стай саранчи не встречалось османам. Как пришли они к Дунаю и кинулись жажду утолять, перебило их войско молдавское, что наготове в засаде стояло. Как стали корабли османские с провизией в Дунай заходить, чтоб до Унгарии доплыть, обстреляли их молдавские пушки из крепости Килии, ни один корабль мимо не прошёл.
Но хитер был османский султан, подговорил он крымского хана на Молдову с востока напасть. Пришлось господарю Штефану войско своё делить, чтоб и в Килии остаться и идти от крымцев отбиваться. Но Штефан и сам хитер был, подговорил он волжских татар на крымских напасть, и пришлось хану от Молдовы бежать к границам своим восточным, с волжанами биться. Да не успели крымцы землю молдавскую покинуть, окружило их войско господарево на переправе и разбило. Спешил Штефан к Килии вернуться, да не успел - вошли корабли османские в Дунай, поплыли к Унгарии, а войско султаново в молдавские земли уж ступило.
- Идти надо к Штефану на подмогу, - всё говорил Эжеб Владу. - Ведь разобьёт его войско султан.
Сокрушался Влад:
- Будь я мунтянским господарем, неужто не пошел бы?! Всё ходит тут земляк твой, Иштван Батори, надзирает по велению матьяшеву, чтоб не сбежал я за Карпаты брату Штефану помогать.
Ничего не мог поделать Влад, коли король Матьяш дозволил ему с войском в Эрдей войти, но не велел к Молдове идти. Зато приказал Матьяш, в Буде сидящий, выдать каждому ратнику по топору и начать укрепления на границе с Молдовой возводить, но границу эту всё равно переходить не велел.
Обрубал Эжеб сучья с деревьев и возмущался:
- Что я, дровосек что ли? Для того разве на войну шёл?
А Влад на деревья всё задумчиво смотрел и приговаривал:
- Кабы с этих стволов да колы настрогать...
Так и строило войско унгарское укрепление на границе Эрдея и Молдовы, когда стотысячная армия султана против десятитысячного войска Штефана вышла. Как грянули бомбарды огромные, что привезли Штефану купцы саксонские, попадали османы наземь от страха великого. Кабы не гнев султанский, не поднялись бы они снова в бой. Много османов было убито в том сражении, да только и у Штефана войско вовсе не осталось. Никто к нему на помощь не пришёл, лишь отряд всадников унгарских, что на границе заблудились и от войска своего отбились.
А в стане османов случился голод и чума. Не смогли магометане крепости молдавские взять под власть свою, так и ушли прочь, словно поверженные. А король Матьяш на радостях известил папу римского, как воины его османов разбили - ведь сражался же с магометанами целый отряд всадников унгарских. И верил Матьяшу папа, и слал ему золото для побед новых. А куда то золото ушло, есть тайна великая, одному Матьяшу ведомая.
Минули времена, когда в Тырговиште османы да унгарцы своих ставленников в господари привозили. Теперь и молдавский господарь желал престолом мунтянским распоряжаться, и хотел Штефан видеть на нём брата своего двоюродного Влада. Тут и король Матьяш не посмел перечить Штефану и дал Владу Дракуле войско Иштвана Батори, чтоб пошел тот на Тырговиште и прогнал Басараба. Как перешел Влад Карпаты, так и дал бой сопернику. А с востока на войско басарабово Штефан напал, и бежал османский прихвостень из Мунтении прочь. Об одном сожалел Влад, что не добрался до Басараба, не казнил его, стало быть, возжелает тот вскоре на престол господарский вернуться. Укрывался Басараб у османов, ибо стояли те недалеко от мунтянских границ, всё войной идти хотели.
Поспешил Штефан вернуться с войском своим в Молдову, ведь не дремал враг. Оставил он Владу две сотни воинов своих храбрых и отважных, в боях проверенных:
- Вот, брат, дружина твоя. Мог бы дать больше, дал бы, да ты и сам знаешь, что не могу. Только останься в Тырговиште и продолжи дело наше славное, Богу угодное. Чего не свершить одному господарю, смогут свершить двое. Да не будет попирать туфля османская землю христианскую!
Соглашался Влад, но знал, что тяжко придется ему господарствовать в Тырговиште. Хоть простой народ о нём не забыл и приветствовал господаря своего радостно, но бояре отвыкли от жизни суровой, забыли думать, что за казнокрадство и головы лишиться можно, а за измену на кол сесть.
Говорил Эжеб:
- В Мунтении совет боярский всё равно, что клубок змеиный. Смотри, каким зверем они на тебя глядят, точно скалятся, а не улыбаются.
Прав был Эжеб. Из двух бояр, что Владу всегда верны были, лишь один в живых остался, да и тот стар годами был, того и гляди, Богу душу отдаст.
- Нет у меня опоры в Мунтении, - говорил господарь Влад. - Кабы не война с османами, было б у меня время власть свою упрочить, а теперь не до того. Войско нужно собирать, на юг идти, набеги османские да басарабовы отражать.
А тут как назло король Матьяш решил войско с Иштваном Батори из Мунтении отозвать, мол, в Унгарии те сейчас нужнее. Помрачнел господарь Влад, да делать нечего, не в первой дурость королевскую терпеть. Кинулся Эжеб к земляку своему Иштвану Батори, умолял ослушаться приказа, да остаться с войском в Тырговиште.
- Неужто король Матьяш не понимает, что не устоим мы в Мунтении без поддержки унгарской и погибнем? К чему он Влада из плена отпускал, раз отдаёт его османам на съедение? Как может сюзерен поступать так с вассалом своим?
Кивал на это Иштван:
- А ведь говорил я тебе, Эжеб, надобно Эрдею своё войско иметь и от прихоти королевской не зависеть. Есть у него гвардия еретиков наёмных, так пусть ею и распоряжается. Если бы послушал ты меня раньше, командовал бы сейчас полком эрдейским и водил его, куда твоей душе угодно.
Поник Эжеб. Готов он был теперь на открытую измену королю своему, ведь желал Эжеб свободы Эрдею от Унгарии, лишь бы османов из Мунтении изгнать, да власть Влада укрепить, чтоб был у Эрдея щит надежный.
- Вот что сделаю я, - говорил ему тогда Иштван, - отведу я войско за Карпаты к городу Кронштадту, как король велит, но буду ждать я гонца от господаря Влада. Когда невмоготу ему станет, приду на подмогу, будь уверен.
Возрадовался Эжеб - как же хорошо, что на земляка положиться можно. Уж если не король, то судья Батори разумеет, как важны для Эрдея победы Влада в Мунтении. Передал он господарю обещания Иштвана, да заверил, что не нарушит тот слова данного.
Пришло известие, что собрал Басараб войско влашское с османами присовокупленное и идет на Тырговиште престол себе возвращать. Недолго думая, собрал господарь Влад войско своё невеликое, да дружину, что Штефан ему оставил, и пустился в поход. За тринадцать лет, что томился он в плену унгарском вдали от полей сражений, не растерял Влад удаль и отвагу, бил изменников и османов нещадно, теснил их к Дунаю, дальше от столицы, ближе к пределам мунтянским. Гибли дружинники и ратники отважные не щадя себя, как воинам христианским и должно. Шло войско господарское на юг, не оглядываясь, лишь бы поскорее врага с земли своей изгнать.
- Послушай, господарь, - молил его Эжеб, - уж настало время войско Иштвана Батори призвать на подмогу. Многих османов мы смерти предали, но и самих нас осталось вполовину меньше прежнего. Того и гляди, прибудет Басарабу подмога османская, захлебнемся мы кровью своей, не выстоим.