Птица солнца

Хай стоял на башне галеры и ждал. Солнце уже поднялось высоко, и туман рассеялся. Галера стояла на якорях, носом навстречу течению. Гребцы сидели на своих скамьях, щиты и оружие у их ног, весла вынесены и готовы.

Армия рабов продолжала переправу. Двадцать веревок было натянуто к илистому сотрову, и теперь прокладывались веревки от острова к северному берегу.

Брод был забит огромной массой людей. Цепляясь за веревки, рабы шли в воде к острову. Виднелись только их головы, длинные линии черных точек над бурлящей водой. Пятнадцать или двадцать тысяч рабов уже находились в воде, и число их быстро увеличивалось, все новые и новые на южном берегу брались за веревки и входили в воду.

Все шло так, как и предполагал Хай. Скоро толпа на южном берегу уменьшится, и с ней легко спрвятся томящиеся в ожидании воины Бакмора. Хай улыбнулся, представив себе, как сердится Бакмор из-за задержки. Придется ему еще подождать, решил Хай, глядя, как первые рабы выходят их зеленой воды и радостно ковыляют по острову, их мокрая черная кожа блестит на солнце.

Радость их преждевременна, подумал Хай. От безопасности их отделяет еще северная часть русла реки. Рабы начали заполнять остров, а сзади веревки из коры прогибались под тяжестью массы людей, скоро остров весь был покрыт обнаженной черной плотью. Ужасное зрелище, такая масса людей в реке и еще большая плотная масса на южном берегу.

Если это Тимон, то, конечно, лучших он оставит в арьергарде. Он всматривался в людей, дожидавшихся своей очереди на берегу, и ему показалось, что они держатся лучше и увереннее, чем те, что уже в воде. Нужно, чтобы число их еще уменьшилось, прежде чем он рискнет небольшим отрядом Бакмора.

Хай снова перенес внимание на брод, головы в воде теперь начали двигаться от острова к северному берегу. Хай понял, что предстоит трудный выбор. Если он еще затянет нападение, многие беглецы доберутся до густого леса на северном берегу и там будут навсегда потеряны. Но если он ударит раньше, Бакмору придется сражаться с намного превосходящим его противником. Трудный выбор, и Хай задумался. Решение было принято, когда он подумал о том дне в будущем, когда доложит царю: «Ни один не ушел, величество». И почти услышал ответ: «Я не сомневался в этом, моя Птица Солнца».

Хай повернулся к капитану галеры, стоявшему рядом.

– Подними флаг, – негромко сказал он, и тут же приказ был передан на переднюю палубу. Золотое боевое знамя поднялось на мачте.

С гребных скамей послышался хриплый крик. Хай увидел, как сигнал нападения появился и на второй галере.

На носу моряк взмахнул топором, перерубив якорный канат, и галера прыгнула на крыльях весел. Весла опускались и поднимались, влажные, золотые и серебряные в свете солнца. Под ногами Хая корабль устремился по течению, так быстро, что Хай пошатнулся и восстановил равновесие. Галеры плыли строем, их большие крылья бились, они постепенно расходились, так чтобы каждая оказалась в одном из протоков.

– Правь по центру их линии, – приказал Хай капитану галеры, и приказ был передан на корму.

Они неслись прямо на веревки, усеянные, как бусами, головами людей. Шум воды и скрип весел перекрывал крик ужаса от людей, увидевших над собой несущие смерть громады кораблей.

Хай подошел к борту и посмотрел вниз. Увидел обращенные к нему лица, белые зрачки на темном фоне. Проклял зашевелившуюся в нем жалость, потому что это не люди. Это враги.

Лучники на кораблях начали стрелять. Хай видел, как стрела попала рабу прямо в лицо, раб высоко взмахнул руками, и его унесло течение.

Галера разрезала нагруженные веревки, слегка наклоняясь, когда они задерживали ее продвижение вперед, потом веревка лопалась, и галера устремлялась вперед, а течение под градом стрел уносило цепочки барахтающихся людей в глубокое место, под стены крепости, где ждали своей очереди лучники Хая.

Галеры миновали брод, царапая дно килями, и оказались снова на глубине. Хай побежал на корму и посмотрел назад. Река от берега до берега была заполнена кричащими тонущими людьми. Некоторые цеплялись за ветви нависших деревьев, другие – за скользкие скалы или плывущие обломки дерева и пучки папируса. Остров был сплошь покрыт одеялом из черной дрожащей плоти, и по-прежнему рабы пытались вскарабкаться на него, барахтаясь в воде.

Их было так много, что они напомнили Хаю мигрирующих насекомых. Муравьи, десятки тысяч муравьев. Хай уцепился за эту мысль, прежде чем отдать следующий приказ.

– Хорошо, капитан, – сказал Хай, помня, что они не люди, а муравьи. Капитан немедленно стал выкрикивать приказы, корабль развернулся боком к течению. Вторая галера повторила этот маневр, и с носов обоих кораблей полились смертоносные потоки тайного оружия Опета – «огня Баала».

Они разливались по поверхности реки, расстилались ровно, солнце создало радужную пленку на воде, запах был маслянистый и зловонный.

И вдруг жидкость неожиданно вспыхнула, вся поверхность реки превратилась в сплошное оранжевое пламя, от которого поднимался черный дым. Жар стал таким сильным, что Хай быстро отступил, чувствуя, что ему опалило бороду.

– Во имя Баала, – прошептал Хай, глядя, какпламя, названное именем великого бога, распространяется по воде, заполняя от берега до берега всю реку, закрывая небо черными облаками дыма. Оно налетело на остров, а когда миновало, на нем грудами лежали обгоревшие тела, а бурелом и папирус горели погребальными кострами.

Стена пламени понеслась вниз по течению, мимо крепостных стен, сжигая растительность по берегам, уничтожая в реке жизнь. За десять коротких минут погибли 20 000 душ, и их обгоревшие тела поплыли к морю или лежали на песчаных берегах реки.

Пламя прошло. Тимон стоял, ужасаясь, и смотрел на опустошение. Он не мог поверить своим глазам: больше половины его армии погибло в краткие мгновения. У него осталась небольшая часть первоначального состава.

Остались лучшие люди, но он знал, что они не могут сравниться с противостоящими им когортам. Он понимал, что должен подготовиться к атаке, которая вскоре последует, но потратил несколько секунд, с тоской глядя на северный берег реки, где лежит его родина. Он отрезан от нее, может быть, навсегда.

Галеры стояли в сотне шагов от берега, носами к нему. Они были так же страшны, как два огромных ящера, и теперь он видел их в действии. Глядя на них, Тимон ощущал холодок страха.

За ним раздавались крики и звон оружия. Тимон повернулся. Началось второе нападение, как он и опасался. Оно пришло именно в тот момент и именно в том месте, где он ожидал. Оно обрушилось на его тыл в тот момент, когда его люди еще не пришли в себя от страшного уничтожения, свидетелями которого только что были.

Тимон почувствовал, как разгорается его гнев, поднимая его вверх. Ненависть росла вместе с гневом. Гнев и ненависть – теперь на них строилась вся его жизнь. Гнев оттого, что он должен сражаться с такими людьми и таким жалким оружием. Собираясь присоединиться к схватке, он дал клятву, которую повторял сотни раз и раньше. Я создам армию из своего собственного племени, которая сможет сражаться с бледнокожими дьяволами.

Тимон пробивался к тылу сквозь ряды своих людей. Атака медленно, но настойчиво прижимала его людей к реке, стеснив их так, что они не могли ни маневрировать, ни свободно владеть оружием.

В попытках пробраться через это раскачивающееся, бушующее море черных тел он почувствовал кошмарное ощущение. Тимон отчаянно выкрикивал приказы, стараясь навести порядок, продвинуть своих людей вперед, развернуться, но голос его терялся в реве битвы, и даже его огромная сила оказывалась беспомощной в тисках черных тел.

Над головами своих людей он видел блестящие шлемы и плюмажи врагов. Меч и топор вздымались и падали в едином ритме, и перед ними его люди бросали оружие, поворачивались спинами и пытались зарыться в сплошной массе своих товарищей. Давление постоянно усиливалось, сминая задние ряды и тесня их к реке.