Страница 22 из 45
Потом началась горбачевская перестройка, были допущены очень серьезные ошибки, которые осложнили ситуацию. Прежде всего, они подорвали, как тогда говорили, материально-финансовую сбалансированность экономики. Цены были заморожены, деньги печатались, бюджет был несбалансированный, и дефицит нарастал бешеными темпами. В той ситуации, которая сложилась к осени 1991 года, у нас уже не было никаких других шансов, никакого выбора. Тогда стал оправданным сценарий шоковой терапии или большого скачка, «биг-бэнг». И он, конечно, должен был начинаться с либерализации цен. О. Бычкова: – Но все-таки главный упрек, который всегда звучит в адрес Гайдара и, наверное, еще будет раздаваться долгое время, – это даже не либерализация цен (люди называют ее иначе: «отпущенные цены» – с негативным оттенкам), а в первую очередь сгоревшие вклады бабушек в Сбербанке.
Е. Ясии: – Но вспомните, какая была инфляция. Предположим, мы приняли бы решение: индексировать вклады. Кстати, на предыдущем этапе, когда еше правительство Рыжкова планировало повышение цен, были варианты индексации этих вкладов: но тогда цены собирались повысить только в два-три раза. А в 1992 году этого делать было уже нельзя. Если бы мы начали индексировать вклады, то цены выросли бы не в 26, а в 3000 раз. И чем больше мы бы индексировали, тем было бы хуже.
Потом, будучи министром экономики, я сталкивался с проблемой восстановления вкладов. Парламент принял закон: индексировать! – и мы прикидывали, во что это может обойтись, если возместить все вклады полностью- Я могу определенно утверждать, что наша экономика просто погибла бы. Понадобилось бы примерно 30-40 лет только для того, чтобы рассчитываться с населением, причем в ущерб самому населению. Потому что это потребовало бы остановить экономический рост, не иметь никакого накопления, при этой росли бы цены, опять обесценивались сбережения.
Вся эта ситуация сложилась к 1991 году. Перед этим четыре года наращивались денежные доходы населения при падающем производстве: экономические механизмы были испорчены. Людям платили деньги, а они не могли эти деньги потратить, кроме как понести в сберкассу. Несли в сберкассу, потом из этих же денег им платили заработную плату. Летом 1991 года 80 процентов активов Сбербанка было направлено на покрытие бюджетного дефицита. Мы получали деньги, эти деньги не использовались, как выгодно было бы государству, чтобы потом возместить то, что оно должно было заплатить населению. Потому что оно должно платить проценты и быть готовым к погашению вкладов. Оно все тратило на то, чтобы закрывать дыру в бюджете. Поэтому, если бы что-то случилось, скажем, люди потеряли доверие к банку и побежали за вкладами, то единственный выход – печатать деньги. Новая волна обесценения, и все сначала. Проблема была неразрешимой в принципе. Можно было ее решать только одним способом: обманывать людей. Потому что печатание денег – это обман. Либо надо было иметь гражданское мужество и сказать все как есть. Просто люди должны были понять, в конце концов, что произошел экономический переворот, и наступил такой момент, когда все, что было раньше, стирается с листа. Не по воле «злого», вообще не по воле одного человека – просто это был самый разумный способ действий в безвыходной ситуации.
Гайдар взял на себя груз ответственности за это.
Когда я все это объясняю, у меня часто бывает такое впечатление, что мне не доверяют. Думают, наверное, что Ясин – поклонник Гайдара, работал с ним и оправдывает его. Но поверьте, это действительно так: не было выхода. К сожалению, кризис, который мы переживаем до сих пор и для смягчения которого предпринимались реформы, не оставлял нам никакой другой возможности.
Реформы предпринимаются для того, чтобы предотвратить катастрофу. И если она все-таки происходит, значит, мы делаем реформы слишком поздно.
О- Бычкова: – А что было с финансовой стабилизацией ? Насколько я понимаю, это были разные истории. Е. Ясин: – Да, и это одна из самых сложных страниц российских реформ.
Необходимость финансовой стабилизации вытекает из самого факта либерализации цен. Раз в плановой экономике все цены государственные, они сразу после их освобождения начинают расти. Что бы вы ни хотели делать, они растут. Вопрос состоит в том, чтобы подготовиться к этому и не допустить большого роста цен, а если он все-таки происходит, то добиться затем того, чтобы цены стабилизировались.
Главный инструмент финансовой стабилизации в условиях рыночной экономики – бюджетная и рыночная политика. То есть вы должны ограничить количество денег в обрашении, ограничить рост денежной массы, с одной стороны. С другой, для того, чтобы не возникала новая потребность печатать деньги, вы должны иметь сбалансированный бюджет. Желательно ликвидировать бюджетные дефициты, желательно иметь и префицит.
О. Бычкова: – То есть, чтобы доходов было больше, чем расходов, а лишних расходов по возможности не было вовсе?
Е. Ясин: – А если растут расходы бюджета, то чтобы доходы росли быстрее и не отставали бы. И это, в конце концов, должно привести к тому, что цены стабилизируются. В этом, собственно, смысл финансовой стабилизации: добиться низкого уровня инфляции, еще лучше – нулевого уровня инфляции и тем самым создать условия для будущего экономического роста. Потому что при высокой инфляции экономический рост не идет: люди не вкладывают деньги в производство, это невыгодно.
Вернее, так бывает, и многие страны, например Турция, демонстрируют неплохие темпы экономического роста при очень высоком уровне инфляции, до 80 процентов в год. Но это обычно либо нездоровый рост, либо затем он сменяется всякого рода трудностями. Поэтому в теории предполагается, что устойчивый экономический рост достижим в условиях финансовой стабильности, когда курс национальной валюты стабилен, когда низкий рост цен и т.д. При переходе от плановой экономики только очень жесткая финансовая политика может справиться с инфляцией.
Укажу одно из отличий программы «500 дней» от того, что потом происходило на самом деле, – мы предполагали некие предварительные меры для сбалансирования бюджета, например, резкое сокращение расходов бюджета, в том числе на государственные инвестиции, чтобы ликвидировать то, что называется «инфляционным навесом», ограничить количество денег в обращении. Это все страшно трудные веши в социальном плане. Но на них надо идти.
А когда мы подошли к реформам осенью 1991 года, практически осуществить какие-то меры для сокращения бюджетного дефицита и сбалансирования бюджета до либерализации цен уже было невозможно, время было упущено. И мы, правительство, вынуждены были пойти на либерализацию цен, не предприняв никаких мер, чтобы ограничить последующий рост цен. Поэтому, а также по ряду других причин, менее значительных, цены в 1992 году выросли больше чем в 26 раз. Мы помним этот страшный в этом смысле год. И плюс к этому – не хватало наличных денег на выплату зарплаты. В общем, каждый чувствовал, что пока он получит деньги из зарплаты, его доходы подешевеют в несколько раз. И это произошло потому, что не удалось быстро добиться финансовой стабилизации.
История примерно такова: в течение первых трех месяцев неимоверными усилиями правительству Гайдара удалось сбалансировать бюджет. Резко сократили военные расходы, практически свели к нулю расходы государственного капитального вложения и так далее. А результат был очень интересный: давление против оказалось колоссальным. С мая пришлось идти на уступки. И кроме того, начался рост неплатежей. Тогда, в марте – апреле 92 года мы получили проблему неплатежей в том виде, в каком она существует до сих пор. Сбой произошел с марта.
После этого начался небольшой финансовый разгул, потому что решили пойти на уступки, чтобы снизить сопротивление реформам со стороны парламента, промышленников. По требованию директоров выделили 500 миллионов рублей на пополнение оборотных средств предприятий, затем еше ряд подобных мер. В ав1усте председателем Центрального банка стал господин Герашенко, был произведен всеобщий зачет долгов, и джин инфляции вырвался на свободу. Казалось бы, мы уступили для того, чтобы спасти что-то более важное, но, на самом деле, ничего спасти не удалось, потому что при высокой инфляции правительство «слегает». И правительство Гайдара в конце года тоже «слетело», может быть, и потому, что оно не смогло удержаться в борьбе с инфляцией.