Турнир в Блэквуде

— С тобой мне не страшно, — шепнула она, даже не взглянув на убитого. Все внимание нас было приковано к ожиданию внезапного нападения. С оборванцами в заводи было покончено… Но трое, видимо, улизнули от неминуемой смерти…

Опасность миновала… Мы взглянули друг на друга другими глазами и смущенно начали одеваться… Руки не слушались, тела были мокрыми, мы утешали дев, воющих от ужаса в воде и уговаривали их держаться за плот и обещали причалить к берегу. Веревку от якоря я обрубил ударом меча.

Одевшись, стали на весла и направили тяжелый плот к берегу… Не сговариваясь, мы с Михаэлем направились к нашему верному товарищу, — отдавшему за нас жизнь, не задумываясь ни на миг. С трудом подняли вдвоем мертвое тело верного пса и отнесли его под огромный вяз… Там я стал копать могилу подвернувшейся под руку секирой, Михаэль, как мог, помогал мне. Инесса стояла рядом и плакала…

Все женщины тоже плакали, слезы не просыхали в их глазах, когда они вместе с солдатами прибирали погибших для похорон. А простившихся с жизнью было много. Врагов же было столько, что никто не решался их сосчитать.

— Эти лесовики были не так просты — они следили за нами и ждали своего часа.., сказал капитан стражи, — если бы не ваш пес и плот, если бы не ваша меткая стрельба — лежать бы нам здесь вместо этого сброда…!

— Я доложу о вашей доблести, сынок, самому Блэквуду…, — обратился он к Михаэлю, показав на сраженного юношей бойца в окровавленном шлеме.

— Многих моих славных бойцов положил этот «Черный лесник». Так кличут его в лесах… Охотился я за ним… А получается — он охотился за нами… Хороши лучники в ополчении сэра Блэквуда! Слава!!!, — это он произносил уже громовым голосом, для всех, — над могилой нашего пса.

Мы простились с Дэвом молча. Его смерть и непрестанные опасности двух ночей, которые мы были вместе, — объединили нас, как годы жизни. Не сговариваясь, мы все трое обнялись и заплакали.

Солдаты принесли эль, чтобы выпить в честь погибших. Сержант выпил со всеми, помолчал, медленно прошел к повозке с бочкой и выбил у неё дно… Помрачнев, он сказал громко:

— Всегда я знал, что только дисциплина и мужество помогают выжить в нашем бранном деле. Мужество сегодня не изменило вам, но мы дорого заплатили за беспечность. Довольно пить, давайте хоронить мертвых!

Всю оставшуюся ночь мы рыли могилы и сооружали большой крест. А поутру сержант предложил нам место в лодке, мы перенесли туда наши пожитки, трофеи и щит, бросили наш верный плот, что был нашей крепостью, и заспешили на турнир.

До последнего мига, пока виден был берег нашей битвы, не спускали мы глаз с могилы Дэва!

— Прощай, мой верный друг, — подумал я,

— Обрел тебя, когда меня оставила одна женщина, и потерял, когда ты защищал другую, ту что мне так дорога… Не забуду тебя!

Глава 3. В замке

Утро мы встретили у стен замка. Он был грандиозен и неприступен… Его устроители предусмотрели все. Осажденные в нем могли поддерживать себя и ловлей рыбы, водой, запасами пищи в многочисленных хранилищах. С башен замка обстреливалась вся местность на подходах к реке. Метательные орудия и шесть требушет покрывали и гораздо более значительные расстояния. Несколько пушек занимали почетное место в башнях.

Замок был защитником всех поселений округи. И — местом оживленной торговли, развлечений и оплотом веры. Я всегда испытывал радость, касаясь могучих стен из тесанного камня, прогуливаясь по улицам нижнего города. Остров был велик. И не один год, еще отец сэра Блэквуда осуществлял подсыпку его берегов, расширяя границы своей твердыни… Сын успешно продолжил дело своего отца. Твердыня была прекрасно обустроена, замок был и красив и мощен одновременно. Его украсил новый костел в нижнем городе, выстроенный за последние семь лет. Витражи этого дома божьего были знамениты на всю округу — на них была изображена божья матерь с таким неподдельным мастерством, что только за тем, чтобы полюбоваться этим чудом, стоило совершить наше опасное путешествие.

Нас встретили с почетом. Весть о полном уничтожении отряда лесных грабителей была радостью, поддерживающей общий праздник.

Сэр Блэквуд ждал свой отряд у ворот верхнего замка — своей неприступной резиденции. Он любезно поздоровался со мной и поинтересовался моими спутниками. С их молчаливого согласия, я сказал, что это моя семья. Обрадованный этим известием, и нашей победой над врагом, мой старый командир предложил всем нам гостевые покои в своем замке и пригласил на пир, как верного своего соратника боев во Франции. Казначею он приказал расплатиться за оставленное нами капитану трофейное оружие. Я был до глубины души тронут его вниманием и щедростью, с поклоном и радостью принял это неожиданное приглашение. Мой бывший командир знал о том, что в нижнем городе я мог бы остановиться в доме дочери… Но он хотел оказать мне почет и уважение, после доклада сержанта о битве в лесу…

Слуги разместили нас в просторных покоях в одной из башен замка. Инессу впечатлила огромная кровать с балдахином, резными скульптурами из дерева и окнами в просторной комнате — с остеклением из драгоценного цветного стекла в свинцовых окладах. Михаэлю приглянулась одна из служанок, вероятно следующую ночь он проведет не один…

Но нас ждал веселый город, готовящийся к турниру… И, с согласия хозяев, мы направились в самое сердце замка — на рыночную площадь.

Там было шумно и весело. Зазывалы расхваливали свой товар. Виноделы поили всех своим вином, чтобы выпив стаканчик, покупатели купили бочонок. Ткачи звали примерить одежду и пощупать заморские ткани из далекой Франции, шепча девам о том, что больше ни у кого в городе не будет такого. Кондитеры угощали дам сластями, убеждая, что в них начинка для господства над мужчинами. А игрушечники заманивали детей в свои лавки, откуда те не скоро возвращались, но бежали к родителям с горячими просьбами…

Оторваться от этого было невозможно…

Я остановился возле лавки кожевенника, пораженный разнообразием и выделкой кож. Инесса не могла оторвать глаз от лотка ювелира. Михаэль не выпускал из рук несколько книг и пытался их смотреть одновременно. Все эти драгоценности требовали, чтобы их расточительно покупали, покупали и покупали… Я порадовался учености Михаэля, полюбовался блеском глаз Инессы и подобравшись к ним бесшумно и незаметно, купил Михаэлю книги, которые он не мог выпустить из рук. А подкравшись к Инессе, понял, что её поразила красота и изящество гарнитура в сафьяновой шкатулке: серебряного ожерелья, серег и кольца с чистыми крупными рубинами. Я легко купил их ей, — золотых монет у меня было достаточно в подтайном кошеле на теле, на себя тратиться не приходилось…

Радости любимой не было конца. Видя, что у моей подруги нет необходимейшего предмета — кинжала, я подобрал в лавке оружейника изящный клинок из драгоценной дамасской стали с серебряной рукоятью, тоже украшенной рубинами той же чистоты и цвета. Это оружие украшали ножны обтянутые нежнейшим темно-зеленым сафьяном с серебряными накладками, тоже — с рубинами, все было выполнено с непостижимым мастерством и вкусом…, тот же торговец, поняв меня полностью, предложил и пояс для кинжала из того же сафьяна, с серебряными накладками той же работы. Все изделия вышли из рук одного мастера, и торговец признался, что это его собственная работа, ведь торгует он не часто, только по таким вот праздникам, а основное время — изготавливает свои изделия и рад, что его работа так по сердцу пришлась столь красивой даме и её супругу. Он с гордостью сообщил мне, что основным его заказчиком является сам Блэквуд, а судя по некоторым заказам сэра, делались они для подарка самому королю и благородным пэрам. Я согласился — мастерство ювелира было высочайшим. И купил у него подарки моим детям, встреча с которыми была еще впереди.

Инесса была в восторге, её восторг перешел почти в испуг, когда мы купили с ней сыну тоже дамасский кинжал, явно мужской, с серебряным змеем на рукояти, очень красивый, с навершием в виде змеиной головы с глазами из изумрудов чистой воды, так же с поясом, завораживающим своей красотой. Поскольку это были вещи совсем другого сословья — скорее всего — зажиточных горожан, я увлек своих подопечных в чудную лавку с одеждой и купил им нарядные колеты и расшитые с большим вкусом шоссы, — под богатые обновки. А Инессе подошло хорошо по фигуре и по цвету царственное платье из темно-зеленого бархата, с серебряной богатой вышивкой лифа, прекрасно подчеркивающей высоту её груди и тонкость талии, платье не требовало удлинения, что видимо было счастливым случаем, — под длину её стройных ног трудно подобрать одежду — такие пропорции редки.