Турнир в Блэквуде

Вадим Немец

Турнир в Блэквуде

Глава 1. В лесу

В голубоватом свете полной луны лесная поляна стала теснее, сжавшись в кольцо вокруг затухающего костра с остатками ужина одинокого путника — котелка с дымящейся щучьей ухой…

Тем путником был я, одетый в походную кожаную темно-коричневую куртку, шаперон, суконные шоссы. Тепло костра согревало ноги в высоких сапогах из мягчайшей кожи молодых бычков, одного сочного цвета с курткой — небольшого изыска в моей походной одежде.

От сырости ночи я укрылся широким зеленым плащом. Рядом доедал щучьи головы кудлатый волкодав, крупнее доброго теленка, верный старина Дэв… Меч в ножнах из воловьей кожи я снял и положил рядом…, а острый квилон висел на поясе, оловянная ложка посещала котелок с ухой, кусок хлеба с вяленной олениной дополняли ужин… Небольшая походная фляга с красным вином и оловянный кубок так же были под рукой… На стволе сосны, где я сидел, не осталось сучьев — они догорали в костре… Боевой топорик, полезный и в лагерной жизни так же был под рукой, а верный лонг покоился в льняном чехле, две дюжины стрел торчали из охотничьего заплечного колчана, еще четыре дюжины — хранились в запасном колчане, гораздо более вместительном. А медвежья шкура — верный спутник лесных походов была расстелена на мягком мху вблизи костра… Чтобы не потух огонь до утра — уже подложены три добрых сухих бревна…

Утром предстояло собрать плот. Бухта пеньковой веревки поможет связать несколько сосновых бревен… Весь день сегодня я не торопясь рубил эти сосны и зачищал их от сучьев, вырубал пазы… Сменить пеший поход на сплав по реке — было нехитрым планом, — так вернее благополучно добраться до знаменитого «Речного замка» — неприступной крепости моего старого и заслуженного командира боевых походов во Францию, сэра Блэквуда — прославленного рыцаря.

Я служил в его полку валлийских стрелков долгих десять лет. Выпала мне слава биться во Франции, неподалеку от деревеньки Креси. Там наша армия была загнанна неприятелем за реку, — на холм в открытом поле.

Армия Франции была пятидесяти тысячной её гордостью. Но просили мы у господа нашего только победы перед лицом противника, превосходящего нас числом — в пять раз. Бог внял молитве: грянул гром, ударила молния, разразилась гроза, для предупреждения неприятеля.

Но враг не услышал то слово божье!

О, французы были опьянены своим превосходством и с охотничьим пылом стремились затравить загнанную дичь! На наш холм двинулись шеренги тяжелой конницы — закованных в сияющую сталь лучших рыцарей Франции. Их кони вязли в размокшей земле. Их наемники — генуэзские арбалетчики — лишились своих арбалетов — ливень намочил оружие, и тетивы… порвались при первом выстреле…

А мы, берегущие свои луки, как своих дочерей, — спрятали лучные тетивы на груди, укрыли луки от дождя своими телами.

Стих ливень. Натянули мы сухие тетивы на наши луки. Спустили стрелы и померк белый свет… Там, у холма, положили мы, элитные английские стрелки, на размокшем поле — железный вал из цвета французского рыцарства!

Помню, выпустил я тогда шесть дюжин стрел с четырехгранным наконечником, что ковал для себя сам… и не зря — пробивали они и кольчугу и шлема, не было от них спасенья на высокой дуге…

Товарищи мои, — вольные стрелки Англии, добрые крестьяне, лесники и… охотники в гражданском прошлом, пошли за командиром, доверяя слову его чести. А слово это гарантировало нам надел земли и леса во владениях сэра… необозримых и богатых плодородием и дичью — безбедную вольную жизнь, если голову не сложить на берегах материка…

С тех славных пор прошло лет десять…

Уж пять лет, как я вернулся с войны… Сын и дочь встретили меня печальным известием… о смерти жены от страшной чумы, что свирепствовала во Франции много лет и переплыла через пролив в добрую Англию… с войсками…

Деревня наша выжила тем, что разбрелась малыми группами по лесам…, не подпуская к себе незнакомых людей… Дом наш сожгли, дети жили у пригревших их соседей, — наших добрых приятелей, провожавших меня на войну… Богатой добычей от грабежа городов Франции отблагодарил я их за помощь и поддержку… Помогли мне и новый дом отстроить…, хозяйство наладить… А охота для меня теперь — разрешенная вольница, добытая в боях…

Сына я научил всем премудростям стрелкового лучного дела… Вот уж год он служит в стрелковой гвардии отряда Блэквуда… Дочь выдал замуж за хорошего парня — молодого кузнеца из Нижнего города при Речном замке… У неё уж своя дочь есть… А вот жены за пять лет себе не нашел, ходила ко мне ночами одна трактирщица, да перебралась она недавно в другой замок — поддалась ухаживаниям одного купца… и уехала с ним… однажды, не прощаясь… Женщины…!

Пса Дэва я завел на следующий день после её отъезда. С ним не так одиноко ночью в опустевшем доме, да и охотник он прилежный… Огород и пшеница, куры и гуси, три козы и однорогий козел — вот и все мое хозяйство, на время отъезда соседи за ними присмотрят…

Замок от нас далеко, живу я на границе владений сэра…, да и храню эти границы с верными ополченцами… А в замок отправляюсь каждый год на турнир лучников…, надо напоминать молодым, как стреляют гвардейские стрелки… Ни разу не отдал я приза турнира, как бы не изощрялись герольды, какие бы турнирные чудеса не придумывали: мишени-маятники, колесо, стрельбу с завязанными глазами по пристрелочному выстрелу — все я преодолел, оставаясь лучшим… Спасибо моему отцу, — не последнему егерю Англии, — за то, что с шести лет не давал мне ни дня свободы от упражнений с лонгом. Научил он меня мастерству изготовления своих стрел с совиным оперением и хитрыми наконечниками… О вязке тетивы, тисовых заготовках луков, два года требующих выдержки в особых условиях, разных других секретах, щедро оставленных старшим поколением знают теперь враги Англии… по своим поражениям в боях, что в чистом поле, что в крепостях неприступных для других воинов, но только — не для метких лучников сэра Блэквуда… Не спасет стена крепостная от ловкой навесной стрельбы по крутой дуге, когда небо темнеет от стрел, пускаемых с английской частотой — не меньше дюжины — в минуту…

Да и мой сын свой первый лук натянул года в четыре… Сам просил учить его. Скоро прилежный ученик, лет с десяти, уже даже ястреба бил в полете… А до ястреба стрелой достать — мощно стрелять надо, одной меткости и предчувствия полета птицы — не достаточно… Впрочем, многого он добился сам, я только правильно наставил его на мастерство лучного дела и… ушел в отряд сэра Блэквуда, моего бессменного командира…

За мыслями о предстоящем турнире, кубком вина и олениной, шипеньем костра, я не сразу то и услышал далекий треск кустов и приглушенную брань… А там затевалось что-то разбойное, нехорошее для мирного нашего леса… Расчехлить верный лонг, натянуть тетиву, закинуть за спину колчан и лук, сунуть топорик за пояс — дело привычное для старого солдата… Меч брать не стал…, прикрыл его шкурой и бесшумно двинулся в сторону криков…

Меня никто не заметил, да и костер у берега реки за бугром не был виден… Дэв был так же бесшумен и коварен… Молча он крался рядом на безопасном от меня расстоянии, чтоб не задел его размашистый бой топором, и чтобы свободнее нападать из темноты, бесшумно, а от того более страшно, чем можно себе представить…

То, что мы с ним увидели, не обрадовало… Бездомные бродяги, лесовики, живущие разбоем и браконьерством, окружили двух путников в таких же просторных плащах, как и мой… Они тоже следовали к реке, не дошли ярдов триста и… вот окружены злобным кольцом… Один из путников откинул капюшон плаща, готовясь к стрельбе из лонга…

И это была женщина, средних лет, статная, выше среднего роста, с копной черных густых волос… и взглядом, высекающим голубые искры на стальных клинках… Я выхватил лук из-за спины и насадил на тетиву первую стрелу…

— Леших-то человек десять…!!! На нас — троих! Лихо! — Дэв понял меня без слов и лег, как на охоте, при стрельбе по оленю…