Страница 30 из 41
Два войска сошлись. Воин похож на воина, кок одно капля воды на другую. Разделяет их лишь одно – смертельная вражда. Им предстоит битво. Миниатюро из рукописной хроники XIII века
Еретики-катары давно стали «бельмом в глазу» римских пап. Все больше людей увлекала их вера. Сторонники ее встречались уже в Северной Франции и Фландрии, на берегах Рейна и Дуная, в Ломбардии, во Флоренции, Вероне, Венеции, даже в Риме. Больше же всего их было в Лангедоке.
Впервые учение, близкое катарам, было замечено в Европе в середине X века. В далекой, окраинной стране Болгарии жил в то время поп Богомил. Лишь по хулам противников знаем мы его проповеди. Слова же его всколыхнули всю страну. Ведь Богомил рассказал людям то, что долго скрывали от них.
Спокон веку льются кровь и слезы, и никто не объясняет, почему так беспомощен Бог. Люди книжные и попы боятся говорить, что есть два Бога: один из них добрый, другой злой. Есть Господь и есть Люцифер, оба они равны по силам. Бог сотворил душу, Люцифер -тело. Душа ищет небо, тело – грязь. Душа молится, тело мотовствует. Душа – голубь, тело – свинья.
Богомил звал людей покаяться и отринуть все, что связано с телом. Когда-то Ш. Бодлер описывал свое видение: «Мне повстречалась толпа бредущих куда-то вдаль согбенных странников. И на спине каждый ташил огромную химеру» (перевод А. Ревича). Если поверить Богомилу, каждый из нас – путешественник, который тащит свое тело, слепленное Сатаной. Поэтому, пока мы живем, мы должны всячески измываться над своим телом, ибо оно нечистое и каждой частью своей напоминает Сатану.
Сторонники этого попа, они так и звались – богомилы, носили одежду черных цветов, точно монахи. Пища их была самой скромной, от мяса и вина они отказались. Брак был по возможности запрещен. Их жизнь можно было бы назвать медленным самоубийством.
Рыцарь в бою со львом. Изображение на печати
Посвящение в рыцари
И, тем не менее, учение богомилов было понятно и потому популярно. Многие крестьяне увлеклись им. Возможно, богомилы так и остались бы местной сектой, чем-то вроде наших скопцов, но в 1018 году Болгарское царство было завоевано Византией. Теперь богомильство распространилось уже в греческих областях империи и в Константинополе. В XII веке оно уже – в соседних странах: в Македонии, Боснии, Сербии, Далмации, и проникает далеко на запад – в Италию, Францию, Германию. Появились их первые церкви, пока разрозненные.
В 1167 году из Греции в Ломбардию пришел паломник по имени Никита, принеся и сюда богомильство. А в Милане, в Орлеане, во Фландрии еще раньше, как эпидемии, вспыхивали увлечения богомильством. Теперь же словно прорвалась плотина.
Иллюстрация Гюстава Доре к «Божественной комедии» Данте
Никита, вовсю раздувавший свет новой веры, увлекал все новых сторонников. И вскоре в Сен-Феликc-де-Карамане, неподалеку от Тулузы, состоялся собор последователей богомилов – катаров.
Это сильно уязвило католическую церковь. В ее теле стал растекаться яд, от которого одна за другой отмирали целые общины. Укол схизматика был нанесен прямо в центр христианского учения, в идею о всемогущем Господе. После ожесточенных философских диспутов – настоящих войн за веру, протекавших в ранние века христианства, – победила именно эта идея. Ее яростно отстаивал один из отцов церкви – блаженный Августин. И тогда дуалисты были посрамлены, так как оскорбляли весь христианский мир, говоря, что Дьявол так же силен, как и Бог.
Нет, в основе мира лежало доброе начало. Мир не был изначально расколот на добро и зло. Катары же, последователи богомилов, взяли другой, расколотый надвое камень и возвели на нем свою церковь. И назвали ее тоже христианской. Но двум разным церквям нельзя было ужиться на одном пространстве веры. Они сошлись, и встреча была «испепеляющей».
Уже не сотни, а сотни тысяч людей уверовали в учение людей, называемых Bougres (от слова «болгары»), Piphles, Patareni, Gazari, Cathari. Особенно много их было в Лангедоке. На улицах местных городов часто можно было увидеть людей, облаченных в широкие одежды и сильно отличающихся от остальных. Это – «perfecti», «совершенные». Их считают святыми. Перед ними спешат склониться «credentes» – «верующие», прося их благословения.
Католики удивленно взирают на эти сцены. Своим попам так не кланяются! И понятно, почему. Кто ж не знает, как живут священники? Катаются, как сыр в масле, одной рукой служат Богу, другой – мамоне.
Их слова давно разошлись с делами. Между клиром и паствой давно пролегла трещина, ставшая пропастью. Ее-то катары и замостили своими делами. Они действительно вели спокойную, аскетичную жизнь, стараясь не допускать излишеств. И слова их с делами не расходились, как и у первых христиан.
«Сие золото мира есть гноение души» – гласил известный девиз катарской секты. Для ее членов мир был лишь тенью невидимого и эхом неслышимого. Подлинная жизнь велась по ту сторону здешнего мира, там, где были владения Бога света.
Вот почему катары с особой ревностью соблюдали свои заповеди. Их вела по жизни мысль сбросить наконец грешную оболочку и обрести царство Духа.
Подобно богомилам, катары проповедовали безбрачие, вегетарианский образ жизни и не терпели насилие, особенно войну. Мужчины и женщины были д ля них равноправны.
Орудие казни Иисуса – крест – они не почитали, считая эту традицию «глупой».
Интересно, что проповедь катаров имела большой успех среди людей богатых и знатных. Оно стало модным. Многие хотели «быть немножко» катарами. Почти как в нынешнем вертепе роскоши – Голливуде – очень популярен в чем-то близкий катарам буддизм, а несколько десятилетий назад среди западных интеллектуалов считалось модным «быть немножко» социалистами.
Оставаясь в чистоте, катары подрывали привычный церковный порядок. Они грозили опрокинуть здание, построенное и занимаемое римскими папами, как некогда была опрокинута башня в Вавилоне, а что «Рим – это второй Вавилон», об этом критики папской курии говорили столетиями.
Теряя паству, церковь теряла власть. В 1198 году очередным римским папой стал Иннокентий III (1198 – 1216), великий воитель и самодержец церковный, принцепс среди христиан и папа среди монархов. По сути своей он был не только главным иерархом церковным, но и главным феодалом светским, постепенно подчинившим себе всю Европу. Он готов был сразиться с любым королем и императором и одержать над ним победу. Он женит французского короля и разводит короля испанского, он отлучает английского короля от церкви и отрывает Италию от Священной Римской империи. Наконец, он разоряет Византийскую империю, устремив туда крестовый поход рыцарей. Разве мог этот тиран клира и паствы позволить, чтобы совсем недалеко от Рима жили вольнодумцы?
Одной из первых мер, принятых Иннокентием, стало смещение церковных руководителей в Лангедоке. Однако это ни к чему не привело.
Иннокентий III все больше склоняется к тому, чтобы косой своей кары срезать росток, чуждый церкви: «Этих еретиков надо истребить!».
В борьбе с катарами папа решил опереться на династию Капетингов, правивших окрестностями Парижа и Орлеана, предложив бедному, но воинственному французскому королю Филиппу-Августу (ПВО – 1222) истребить секту, а в награду получить графство Тулузское. По традиции владетель Парижа считался королем Франции, но еще в начале XII века сей «король» напоминал обычного помешика, переезжавшего из одного поместья в другое, соседнее; всего же поместий было несколько. При случае король был готов ограбить купцов, как разбойник с большой дороги. Большая часть Франции – в силу династических уз – принадлежала английским монархам. Бургундия, Фландрия, Шампань, Бретань, Лангедок были почти самостоятельными державами. Конечно, Филипп-Ав1уст обрадовался в душе, узнав о папском подарке, но распорядиться им он бы не смог и потому отклонил предложение.