Страница 31 из 41
Прошло четыре года. Уже Византийская империя пала, сменившись Латинской империей, а катары все так же были тверды в своей вере. Иннокентий возмущался и волновался, не зная, кого из соседних монархов склонить к походу против катаров. Помог случай.
В январе 1208 года легат Петр Кастельно был убит пажом графа Раймона VI Тулузского (1194 – 1222). Незадолго до смерти он обратился к графу, прося выдать катаров, укрытых в его городе, но граф отказался. За что и поплатился. Его обвинили в убийстве легата. Река истории перелилась из одного русла в другое.
Папы «поставлены Господом над народами и царствами, чтобы вырывать, разрушать, созидать и насаждать», – писал Иннокентий III. Теперь было время разрушать. Он вновь пишет к французскому королю Филиппу-Августу и объявляет священный крестовый поход против врагов «Господа нашего Иисуса Христа». На этот раз король поддержал его, хотя и не стал во главе похода.
Весной 1209 года войско крестоносцев перешло Рону и двинулось в сторону Лангедока. Командовал им Симон де Монфор, мелкий дворянин, коему уже пришлось бывать в крестовом походе. Отправились, как писал Жан де Нострдам, «дабы вредить графу Тулузскому». Солдатам же были отпущены все грехи и обещаны добычи богатые и скорые.
Первым на пути французских «опричников» лежал крупный город Безье, где жили свыше двухсот катарских «перфектов». После недолгой осады последовал штурм. Еше перед началом его зашел разговор о том, как отличить католика от катара. Вот тогда и прозвучал знаменитый ответ, задавший тон всей войне. Ответ аббата Арнольда: «Бейте их всех, ибо Господь познает своих».
Разыгралась чудовищная бойня, после чего папский любимец Арнольд доносил своему покровителю: «И город Безье был взят, причем наши не оказали пощады ни сану, ни возрасту, ни полу, и пало от меча почти 20 тысяч человек. Велико было избиение врагов, разграблен и сожжен был весь город – чудесное свидетельство о страшной Божьей каре». По сообщению Ж. Ле 1оффа, только в городской церкви было истреблено 7 тысяч укрывшихся там людей. Чем не нашествие монголов на мирный европейский город? Так начался беспощадный поход во имя креста и Христа. Все люди окрестных мест бежали в Тулузу.
Крестоносцы были близки к триумфу. Но вдруг король Арагона Педро II (1196 – 1213) выступил на стороне своего зятя, графа Раймона Тулузского. Была на то своя подоплека.
Король Педро давно мечтал о великом приморском королевстве, что протянется от Сарагосы до Ниццы и охватит Арагон, Каталонию, Лангедок и Прованс. Мечта вполне реальная.
Эти области имели много общего. Их жители легко могли объясниться друг с другом, близкой была и культура этих стран. Здесь зародилась куртуазная поэзия – поэзия трубадуров- Ее корни восходили, кстати, к искусству соседней исламской Испании. Здесь любили свободу, мыслили вольно, были терпимы к вере, знали толк в выгоде, Здесь процветали ремесла и торговля. Сама земля приносила богатство, а море – барыш. И вполне могла появиться страна Окситания, как мыслилось Педро.
Матримониальная политика Педро Арагонского тоже способствовала объединению. Сам он стал зятем графа Раймона, породнив свою семью с Лангедоком, а его брат Санчо стал графом Прованса. И вот теперь все планы грозила нарушить свора северян-французов, пришедшая в чужие им земли. Король решил прекратить разорение своей будущей вотчины и отправился разбить захватчиков.
Но… в сентябре 1213 года в решающей битве близ Мюре король Педро был разбит и пал в бою. «И из тысячи бывших с ним рыцарей ни один не спасся». Мечта об Окситании закатилась навсегда.
Теперь никто не мог помешать французам уничтожить Лангедок. По всему Лангедоку ловили местный люд, как зайцев, и не слушая, что они верещат, сжигали на костре. Или подвергали пыткам. Или увечили, топили, душили, кололи, насиловали. Пусть мужчины, как рыцари, пали в сражениях, оставалось еще много «говорящей скотины», которую устал бы резать и бывалый мясник. Надо было прикончить стариков, детей, женщин – всех, кто наплодился в этом богатом крае.
Когда-то Иоанн Златоуст называл «неизгладимым преступлением» любой смертный приговор, теперь любая милость стала страшным грехом.
Иннокентий торжествовал. На Четвертом соборе в 1215 году он решил ввести в церкви особое учреждение, которое занималось бы розыском еретиков, судило бы и наказывало их. Так появилась инквизиция. Поначалу она была отдана на откуп ордену доминиканцев – последователям Доминика Гусмана, который еще недавно проповедовал «апостольски простую» жизнь.
В 1244 году пал последний оплот катаров – крепость Монсегюр, лежавшая в предгорьях Пиренеев. Здесь укрылись 225 «перфектов». От них потребовали в течение двух недель отречься от своей веры или погибнуть в огне. По истечении этого срока они вышли из крепости, спустились в долину и добровольно взошли на костер.
Последние катары Лангедока удалились в Ломбривские пещеры. Там они жили со своими женами и детьми. В 1330 году их убежище было найдено. Инквизитор Жак Фурнье приказал замуровать их заживо. Пять лет спустя он взошел на папский престол под именем Бенедикта XII…
В Италии катары прятались в горах Пьемонта. Однако в 1412 году выследили и их, и они тоже были убиты.
К тому времени полномочия инквизиции неимоверно выросли. Ее следователи доказали, что могут выслеживать и преследовать всюду. Так в европейской политической культуре укоренилось искусство тайного сыска и расправы с инакомыслящими.
Что же скромный лоскуток земли вокруг Парижа и Орлеана? В конце концов, борьбу с разгромленными катарами возглавил французский король. Он и пожал плоды победы. В 1229 году часть огромного графства Тулузского досталась Франции. После этого королевский домен стал стремительно расти: все соседние земли постепенно переходили под власть парижских королей. Так рождалась великая европейская держава.
Что касается главных персонажей этой истории, по образу и подобию которой в Европе истребляли людей еще не одно столетие, то участь их была вовсе не так хороша и победоносна, как они того хотели.
По словам Жана де Нострдама, «все, кто крестовый поход снаряжал», погибли. Среди них и граф Симон де Монфор, чья смерть описана в строках «Песни об альбигойском крестовом походе».
А некоторые катары все же уцелели. Много их жило на Балканах, в частности в Боснии. И хотя злесь в 1234 году было предано смертной казни множество еретиков, но секта их сохранилась до середины XV века, до прихода турок. Мусульманам было безразлично, каких доктрин и догматов придерживаются их христианские подданные, лишь бы не затевали смуту. В этой спокойной обстановке секта катаров умерла сама собой. Многие ее члены добровольно перешли в ислам. Среди мусульман-боснийцев, участников недавней Балканской войны, были и потомки катаров – людей, которым задолго до Лютера и Кальвина едва не удалось реформировать католическую церковь.
Пейре Визаль, провансальский трубадур (пер. В. Дынник)
Само слово «катар» – происходит оно от греческого слова «чистые» – впервые упоминается в 2163 году. Сами катары так себя не называли. Вослед Иисусу; сказавшему: «Я есмь пастырь добрый» (Иоанн 10, 11), звали они себя «bon hommes», «людьми добрыми». Кстати, некоторые исследователи полагают, что имя это, «катары», легшее на них клеймом, появилось в Южной Германии, и происходит оно от средненемецкого слова «ketter» («кот»). В Бонне и Кельне так звали, например, магов и волхвов, ибо считали, что ради козней своих они молятся… котам. От одного из этих слов – считается, что от слова «катар», – происходит и немецкое «ketzer», «еретик». Торжество римской курии венчает правление папы Иннокентия III(1198 – 1216). Фактически он превратился в самого могущественного монарха Европы. Его вассалами признают себя короли арагонский и португальский, царь болгарский, английский король Иоанн Безземельный. В зависимости от него пребывают Швеция, Дания, Польша. Через своих помощников он правит Сицилийским королевством. Он помыкает королями Франции и Леона. Организует крестовые походы в Лангедок и Византию. Распоряжается делами Священной Римской империи, и по его настоянию престол императора передают юному Фридриху Штауфену (впоследствии по иронии судьбы Фридрих II станет заклятым врагом папской курии). Наконец, в 1200 году Иннокентий III надевает тиару – корону, ставшую знаком высшей светской власти.