Страница 52 из 61
Он сжал руки в кулаки:
- Господи, помоги мне. Нельзя, нельзя, я не имею права…Я, наверняка, такой же, как он….
Все эти годы Джошуа был уверен, что в форте Ливенворт, его бабушку убили индейцы, они же и похитили Мирьям. Кузина, правда, потом оказалась в Солт-Лейк-Сити.
- Мой отец знал этих индейцев, что тебя захватили? - спросил Джошуа: «Если они тебя в штат Юта привезли?»
Мирьям отвела глаза: «Я твоего отца только издали видела, Джошуа. Потом я сразу бежала, вот и все».
Месяц назад,после праздников, в Цфат приехал американец, Джордж Адамс. Бывшего мормона изгнали из штата Юта за создание секты, Церкви Мессии. Адамс купил для своих последователей участки земли под Яффо. Они собирались основать поселение и ждать второго пришествия Иисуса.
Кроме Джошуа, в Цфате никто не говорил на английском языке. Наместник султана отправлял всех паломников с Запада, еврейских и христианских, к раву Горовицу. Джошуа привык и к протестантам, и к священникам из Рима. Однако мормона, пусть даже бывшего, на Святой Земле он видел впервые.
- Пришельца не обижай, ибо ты сам был пришельцем в Земле Египетской, - напомнил себе Джошуа. Рав Горовиц до сих пор настороженно относился к мормонам. Он, с тяжелым сердцем, пригласил Адамса на шабат.
Тот искренне думал, что Джошуа однофамилец покойного старейшины Смита. Рав Горовиц не стал его разубеждать. За обедом, Джошуа услышал, что Смит возглавлял рейд в Форт Ливенворт. Он узнал, что его отец, на глазах у своего отряда, убил собственную мать. Адамс рассказал ему, что Мирьям, или Морона, как ее называл бывший мормон, была женой старейшины Смита.
- Она сбежала, когда старейшина умер, - заметил Адамс, - никто не знает, где она сейчас. Я был, рав Горовиц, в форте Ливенворт. Я все это видел собственными глазами. Я у него в отряде служил, у старейшины Смита. Он, конечно, сумасшедший был, - Адамс покрутил пальцем у виска.
Джошуа заставлял себя спокойно есть, предлагать гостю еще вина, но в голове у него все время вертелось:
- В Цинциннати, когда отец к мормонам ушел, он моего возраста был. Ему тридцати не исполнилось. Господи, а если и меня это ждет…, Отец убил бабушку Батшеву…, Мирьям солгала мне, сказала, что моего отца не знала. Он ее принудил к браку…, - Джошуа взглянул на гостя поверх огоньков свечей: «А как умер этот Смит?»
- Сердечный приступ, говорят, - хмыкнул Адамс: «Меня тогда в городе не было. Это все, что я знаю».
- Вернусь в Иерусалим и спрошу Мирьям, - решил Джошуа. Вслух, вежливо, он сказал: «Вы ешьте, мистер Адамс. Рыбу я сам готовил. Она из Кинерета, свежая».
Мирьям, во дворе ешивы, посмотрела на него расширенными, прозрачными глазами: «Джошуа, откуда ты….»
- Неважно, - рав Горовиц сжал зубы.
- Скажи мне, правда это, или нет, Мирьям? Мой отец убил свою мать? Ты была его женой?
Она молчала, перебирая длинными пальцами тонкую шерсть на платье. Из раскрытых окон столовой слышались детские голоса:
- Он не успел, - шепнула Мирьям, - у него отказало сердце. Я убежала, Джошуа…, Он не успел. А бабушка Батшева…, - рав Горовиц увидел, как побелели ее щеки, - бабушка Батшева…, - Мирьям справилась с собой, - я все видела…, Он перерезал ей горло, Джошуа.
Кузина что-то кричала ему вслед, но Джошуа ничего не слышал. Он бежал к микве:
- Бет и тетя Дина туда пошли. Только бы успеть…, Нельзя, чтобы Бет выходила за меня замуж…, Мой отец убийца, насильник, и я таким буду, наверняка. Это в крови. Он как раз моих лет сошел с ума.
Джошуа толкнул створку ворот и оказался во дворе. Он посмотрел на спины в черных пиджаках и капотах. Судьи стояли у приоткрытой двери миквы. Во дворе царила тишина. Джошуа вспомнил:
- Они должны слышать, как Бет говорит благословения. Не думай о ней, - он увидел темные, большие глаза, щеки цвета карамели:
- Так будет лучше для всех. Не медли, - разозлился на себя Джошуа, - скажи это!
До него донесся плеск воды. Джошуа закрыл глаза и откашлялся: «Я отменяю свадьбу».
Марта выслушала Мирьям. Девушка все еще стояла в воротах. Женщина твердо сказала:
- Твоей вины здесь нет, милая. Все равно, говорится в Библии: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным». Мирьям, непонимающе, взглянула на нее. Марта, невольно, улыбнулась: «Это из Евангелий. Ты их не читала. Иди, - она кивнула на кухню, - помогай. Все хорошо будет».
- Марта, - Мирьям взяла ее за руку, - а Джошуа, а Бет…, Куда он побежал?
- Иди, - повторила женщина и подтолкнула ее к ешиве.
Мирьям, оглянувшись, посмотрела ей вслед. Когда они со Стивеном приехали в Амстердам, ее ждало письмо от бабушки. Давид развел руками: «С еврейской почтой передали, как обычно».
- Милая моя внучка, - читала Мирьям, - у нас все хорошо. Маленькой Хане четыре годика, она растет, и радует нас. Видишь, как я и говорила, ты дождалась любви. Об остальном позаботится Господь, доверься ему.
- Бабушка ничего плохого не скажет, - Мирьям свернула письмо, - да и не будет ничего плохого.
Они со Стивеном сходили в амстердамскую мэрию, получив свидетельство о браке, и устроили семейный обед. Мирьям подружилась с невесткой. Рахиль была тихой, скромной девушкой, хлопотала над мужем и сыном. Шмуэлю исполнилось полгода. Она ахнула, узнав, что Мирьям и Стивен собираются ехать на канал:
- Я бы никогда не смогла, милая. Ты врачом хочешь стать, это так сложно…, - Рахиль показала на тяжелые тома в кабинете мужа.
- Ничего сложного, - Мирьям прошлась по комнате, покачивая Шмуэля. Мальчик улыбался и что-то лепетал. Она остановилась, пытаясь справиться с собой. Мирьям вспомнила Авиталь и ее недоуменный, звонкий голосок: «Куда мама?»
- Марта их встретила, - напомнила себе Мирьям.
- Менева о ней заботится, и так будет всегда. Он ей отдаст Тору. Он ей все расскажет…, Может, и увижу еще мою дочку, может быть, они в семью вернутся…, - она поднесла Шмуэля к окну.
В саду Кардозо, на другом берегу канала, где когда-то стоял их дом, цвел жасмин и сирень. По каналу медленно плыла баржа. Мирьям весело сказала племяннику: «Мама тебя покормит, переоденешься, и пойдем, погуляем. На уточек посмотрим».
- О! - согласился Шмуэль, вцепившись ручкой в ее косы. Мирьям, даже после брака, не покрывала голову.
Невестка дала грудь ребенку. Мирьям смотрела на шпиль Аудекерк, на черепичные крыши Амстердама: «И у нас будут дети, обязательно. Я уверена».
- А что пустыня, - Мирьям присела рядом и погладила мальчика по темноволосой голове, - муж мой туда едет. Это его дело, его работа. Значит, мне надо быть рядом. Ты сама Давида каждый день в передней встречаешь, хотя здесь до Лейдена меньше часа по железной дороге.
- Я все равно по нему скучаю, - призналась Рахиль, краснея.
Мирьям, внезапно, подумала: «Глаза у него грустные, у Давида. Я видела, он мой брат, всего на год меня старше. Я его хорошо знаю. Не такие глаза, как у Рахили».
Она ничего спрашивать не стала, да и брат был занят. Он преподавал в университете, оперировал в двух госпиталях и ездил на консультации, по всей Голландии. «И я врачом стану, - твердо сказала себе Мирьям, - на канале, продолжу заниматься, и сдам эказмены».
Марта исчезла за поворотом улицы. Мирьям глядела ей вслед, вспоминая ровный почерк бабушки: «Элишеве-Саре скажи, чтобы тверда была. Ей это понадобится».
- Понадобится, - пробормотала Мирьям и спустилась на кухню.
Марта знала, куда побежал Джошуа.
- Он в дедушку Тедди такой, - женщина быстро дошла до особняка рава Судакова, и взяла в своей комнате то, что ей было нужно, - у Джошуа благородство в крови. Он, наверняка, сказал им, что хочет свадьбу отменить, из-за того, что его отец…., - Марта вспомнила, где женская миква и выскочила на улицу.
Квартал опустел. Мужчины, после молитвы, ушли в ешивы. Двери домов были распахнуты. Марта слышала голоса маленьких детей. Женщины мыли полы, выплескивая воду в канавы, камни блестели от воды.
- Бедно они здесь живут, - Марта торопилась, - однако все изменится.