Страница 61 из 61
- Конго, - коротко сказал отец, - это проект короля Леопольда. Мы в нем будем участвовать. Это золотое дно, - он стал загибать пальцы, - каучук, драгоценные металлы, алмазы…, Ходят слухи, -барон понизил голос, - что англичане их нашли, у реки Оранжевой. Бельгии нужны земли в Африке. Мы должны быть наравне с другими европейскими державами.
Кольцо Элизы тоже украшал небольшой бриллиант. Виллем вздохнул:
- Надо обязательно ей подарить еще что-нибудь. Сразу, как я на шахты устроюсь. Или папа, все-таки, не будет сердиться и разрешит нам вернуться домой…, Если не разрешит, я Маргариту не увижу, - он ощутил пожатие руки каноника, услышал звук органа. Играли Генделя. Аарон шепнул: «Идут. Не волнуйся, милый мой, - он посмотрел на бледное лицо юноши, - все у вас хорошо будет».
- С другой стороны, - Виллем проводил священника глазами, - можно будет в Лондон съездить, с Элизой. Увидим Грегори, всю семью…, Дядя Питер на тете Марте женился, - юноша почувствовал, что улыбается, - хорошая она женщина. Добрая. Пусть будут счастливы. И мы будем…, - он обернулся и замер.
Виллем, приехав в Ренн, еще не видел Элизу. Он снял комнату в пансионе, обедал с каноником и дядей Жаном. Будущий тесть подмигивал ему: «Не положено жениху и невесте встречаться».
Она шла по проходу под руку с отцом, маленькая, в шелке и кружевах, с увенчанной фатой, белокурой головой. Виллем заметил, как играет солнце в ее светлых волосах.
- Господи, - беспомощно подумал юноша, - как я ее люблю. Господи, только бы оказаться достойным ее.
Маркиз поцеловал дочь: «Вот и все, милая моя. Иди, - Жан улыбнулся, - жених тебя ждет». Он сел в первый ряд, перекрестившись. Маркиз попросил, глядя на статую Мадонны: «Позаботься о них, пожалуйста…, - сердце забилось. Жан приказал себе успокоиться.
У нее была мягкая, нежная рука и пахло от нее ландышем. «Наконец-то, - одними губами сказал Виллем, - наконец-то, любовь моя. Мы больше никогда не расстанемся». На белой щеке, среди мелких веснушек, заиграл румянец. Элиза опустила темные ресницы: «Никогда». Виллем помог ей устроиться на коленях. Кружевной шлейф спускался по ступеням алтаря, белокурые волосы падали на спину. Элиза закрыла глаза: «Мы будем счастливы, обязательно».
Жан и Аарон склонились над шахматной доской. В гостиной охотничьего дома было тепло. В окнах, распахнутых на озеро, виднелось золотистое, закатное небо. На западе, повисла блестящая точка Венеры. В лесу перекликались птицы. Жан сделал ход:
- Мои родители здесь бродили, подростками, когда они у генерала де Шаретта в отряде воевали. Бабушка Марта мне много о восстании рассказывала. Не зря, - он махнул в сторону озера, - я молодых отправил лагерь посмотреть. Дорога туда хорошая, через гать. Не заблудятся, - Аарон передвинул своего коня и рассмеялся: «С утра они ушли, и не возвращаются. Но корзинку взяли, голодать не будут».
Обстановка здесь была старой, тех времен, когда Жан служил офицером в Северной Африке, до крушения поезда в Медоне. Они ходили по выцветшим, тканым коврам, ели с потускневшего серебра. Аарон листал книги, изданные три десятка лет назад. Они с Жаном говорили о войнах, и о детях. Маркиз де Монтреваль, ласково, заметил:
- Не волнуйся, Аарон. Что у тебя с Анитой случилось, - Жан вздохнул, - этого никто предугадать не мог. Вырастишь Марию, замуж ее выдашь, и правнуков дождешься, - он коснулся руки зятя: «Мэри десять лет назад погибла. И с тех пор ты не…»
Аарон молчал, глядя в окно, затягиваясь трубкой: «Она замужем, - коротко сказал священник, -счастлива, у нее дети. Она своего мужа любит, Жан. Как я могу…»
- Не можешь, - согласился маркиз. Он даже не стал спрашивать, кто это.
- Я, как ты понимаешь, - Жан развел руками, - инвалид. Я о таких вещах не думаю, с тех пор, как Дельфина умерла. Родами, - он помолчал, - вместе с мальчиком нашим. Я поздно женился, после крушения, сорока лет. Дельфина меня ненамного, младше была. Она из хорошей семьи, нашей, бретонской, только очень обедневшей. Жила с вдовым отцом, как Элиза со мной, - Жан улыбнулся, -мы с ней в церкви познакомились…, - он сделал ход: «Элизе четыре года исполнилось, когда она мать потеряла». Аарон налил им немного сидра. Священник, ободряюще, сказал: «Следующим годом у тебя внук появится, или внучка. Молодые, - он усмехнулся, - друг от друга не отходят».
Они действительно все время были вместе. Элиза и Виллем брали лошадей и на весь день отправлялись в лес. Когда они в воскресенье пошли к мессе, Элиза шепнула отцу: «Папа, милый, я счастлива. Спасибо тебе, спасибо…»
- Вовсе не за что, - Жан пожал ее теплую, маленькую руку, - дорогая моя баронесса де ла Марк. Муж у тебя замечательный, вы друг друга любите..., - зять помог ему взойти по ступеням церкви.
- Остались бы они здесь, - тоскливо подумал Жан, слушая знакомые, латинские слова мессы. «Мальчик бы имениями управлял. Он способный, у него с математикой хорошо…, Он инженер, он хочет работать, что ему здесь делать? И отец его ждет, что они в Бельгию вернутся…, Нельзя думать только о себе, - горько сказал маркиз, - у Виллема тоже отец есть. Он скучает по сыну…»
Младший Виллем отправил телеграмму в Мон-Сен-Мартен после венчания. Здесь он получил ответ. Барон де ла Марк поздравлял молодых с браком и надеялся вскоре увидеть их в Бельгии. Юношу ждало место инженера на семейных шахтах.
Виллем помолчал:
- Дядя Жан…, Отец много для меня сделал. Я не могу бросать компанию…, Я обещал ему приехать в Мон-Сен-Мартен. И вы видите, - он положил большую руку на телеграмму, - папа рад нашему браку…, Сестра моя замуж выходит, летом. Мы вас навестим осенью, дядя Жан, - торопливо добавил Виллем, - обязательно.
Маркиз вздохнул: «Я понимаю, милый мой. Отправляйтесь в Бельгию. Это твой дом, твоя работа…, Пишите мне, - он поманил Виллема к себе и поцеловал юношу в лоб: «Ты о моей дочери позаботишься, я знаю».
Виллем кивнул и пожал ему руку: «Спасибо вам». Он проводил тестя до его спальни. Маркиз велел:
- Беги к жене. Мы с Аароном люди пожилые. Ложимся поздно, читаем…, А вы устаете, должно быть, -маркиз подтолкнул юношу к деревянной, узкой лестнице, что вела на второй этаж дома.
Виллем не уставал. Как можно было устать, думал он, быстро идя по устланному старым ковром коридору, когда Элиза оказывалась рядом? Юноша просыпался утром и долго любовался ее спокойным, милым лицом, темными, длинными ресницами, белокурыми, заплетенными в косы волосами. Она была маленькая, нежная, мягкая, она улыбалась во сне. Виллем осторожно целовал розовые, сладкие губы. Элиза, не открывая глаз, шептала что-то, обнимала его, и он забывал обо всем. Хотелось никогда, никуда ее не отпускать. Он так и говорил, потом. Элиза смеялась: «Я сбегаю на кухню, и вернусь, с завтраком». Виллем все равно, и на кухню шел вместе с ней. Слуг здесь не держали. За домом присматривал старый егерь, ровесник маркиза, помнивший его подростком. Он приносил свежую рыбу и лесной мед, и ухаживал за лошадьми. Элиза разжигала очаги, надевая простой, холщовый фартук: «Здесь прабабушка Марта блины пекла. Ее отряд в этом доме стоял, во время восстания».
Она тоже пекла гречневые блины с медом, и варила кофе. Виллем, помогая жене, все не мог удержаться. Он касался маленькой руки, целовал завитки белокурых волос на шее. Дома Элиза не покрывала голову. Виллем обнимал ее, пахнущую выпечкой, такую близкую. Жена шептала: «Позавтракаем, и в лес отправимся, потерпи…»
Элиза хорошо знала окрестности. Иногда они брали лошадей, но чаще уходили пешком, с плетеной корзинкой, что нес Виллем. Жена показывала ему сказочный лес, Броселианд, могилу Мерлина, дерево, где Фея Озера удерживала волшебника. В Долине-без-Возврата, глядя на серые камни, что усеивали склоны холмов, на далекую, блестящую воду озера, Виллем обнял жену:
- Так же и я, Элиза, так же и я…, Ты меня околдовала, как Ланселота Озерного…, - он вдохнул запах ландыша и медленно провел губами по ее щеке.
- Пойдем, - попросил Виллем совсем тихо, - вернемся к тому ручью, помнишь?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.