Страница 51 из 61
- Мы отправимся, - поправила его Мирьям. Марта вздохнула: «Счастливы они, сразу видно». У Мирьям на губах виднелась легкая, томная улыбка, на белых щеках играл свежий румянец. Марта усмехнулась: «За руки под столом держатся. Хорошо, что у них все вышло».
Племяннику Мирьям исполнился год. Марта напомнила себе, что надо на обратном пути заехать в Амстердам, повидаться с Давидом и его женой. Она спросила у Мирьям, как Давид принял ее мужа. Девушка отмахнулась:
- Стивен семья. Давид был счастлив, что я по любви замуж вышла. И с Моше мы подружились. А рав Судаков, - Мирьям помолчала, - сказал, что все равно наши дети евреями будут.
- Вот и хорошо, - искренне ответила Марта, обнимая плечи девушки.
- Когда Джошуа сюда вернется, к хупе, - шепнула она Мирьям, - не говори ему о тех делах, американских. Сама знаешь, о чем я. Отца его не вернуть, да и не был он ему отцом. Незачем такое бередить.
Мирьям кивнула и стала рассказывать Марте о Каире. Женщина слушала, вспоминая лазоревые глаза капитана Кроу и его твердый голос: «А после этого я отправлюсь в Арктику».
- Надеюсь, он хотя бы Моше туда не возьмет, - Марта посмотрела на свой хронометр: «Семь утра. Бет должна была окунуться. Волновалась она. Сейчас люди с молитвы придут, в ешиве ученики появятся…, А свадьба вечером, под звездами».
Рав Судаков разрешил Марте вести подругу к хупе.
- Хоть ты и не еврейка, - смешливо сказал он, перед отъездом в Цфат, - но ничего страшного. Положено, чтобы это матери невесты и жениха делали, однако они оба у нас сироты…, - раввин вздохнул: «Жена моя там будет, и ты, конечно, тоже».
В большой, подвальной столовой, рядом с кухней, слышались голоса учеников ешивы. Марта, выглянув наружу, нашла глазами рыжую голову: «Моше!»
Мальчик был высокий, крепкий, сероглазый, с заколотыми под черной кипой пейсами.
- Тетя Марта! - обрадовался ребенок, - папа во дворе, они начали перегородкой заниматься, а тетя Мирьям с равом Горовицем разговаривает. Он шел на молитву. А что на завтрак? - поинтересовался Моше, - сегодня ведь свадьба? Паштет из курицы есть?
- На свадьбе его и получите, - рассмеялась Марта: «Баклажаны, лепешки…, Садись, - она подтолкнула мальчика, - пей чай. Сейчас еду принесут».
- Они до молитвы не завтракают, - Марта, поднялась наверх, во двор ешивы: «Это бывший дом рава Судакова, - вспомнила она, - дядя Исаак рассказывал».
Ворота были распахнуты, мимо нее бежали дети. Сзади Марта услышала стук молотков. Мужчины сколачивали доски для перегородки, что должна была поделить двор на женскую и мужскую половины. Утро было сияющим, свежим. Марта, выйдя на маленькую площадь, нахмурилась: «О чем это они там говорят?»
Джошуа был в пиджаке и черной шляпе, Мирьям, в простом, синем платье, с непокрытой, черноволосой головой. Они стояли друг напротив друга. Марта, найдя в кармане фартука свои папиросы, завернула за угол здания ешивы. Она присела на ступени. Лестница вела в пристройку, где раньше был кабинет покойного Аарона Горовица.
Она чиркнула спичкой, и затянулась: «У тебя тоже семья, мальчик и девочка…, Но о чем они говорят? - Марта полюбовалась сизым дымом, мягким, еще низко стоящим солнцем, а потом вздрогнула. До нее донесся пронзительный, отчаянный голос Мирьям: «Нет, Джошуа, не надо!»
Бет слышала, как ушла Марта. Половицы в коридоре только чуть заскрипели под ее легкими шагами. Через распахнутые ставни окна в спальню вливался неверный, серый свет раннего утра. Бет лежала на боку, гладя тусклую, золотую голову рыси.
Мирьям сразу, весело сказала:
- Бери кинжал себе. Детям вашим отойдет. Первая, Сара-Мирьям, она тоже еврейкой стала.
Иногда Бет снился высокий, гудящий костер, треск дерева. Она слышала отчаянные рыдания, громкий, одинокий детский крик. Женщина просыпалась, чувствуя, как бьется ее сердце. Бет смотрела на крупные, южные звезды в окне: «Сейчас новое время. Мы с Джошуа в Америку возвращаемся. Ничего такого не случится».
На ее рабочем столе стояла фотография в серебряной рамке: «Дорогим Страннице и Страннику, героям Америки, с пожеланием семейного счастья. Авраам Линкольн, президент США». Когда Бет прочла в газете об убийстве Линкольна, она заплакала. Дина Судакова долго ее утешала, но Бет все шептала:
- Тетя Дина, как так…, Он столько для Америки сделал. Кто мог на него руку поднять…, - Бет отложила кинжал. Она поднялась, встряхнув тяжелыми, заплетенными в косы волосами.
- Мэтью это все сделал, - мрачно подумала она, взяв гребень, - Мэтью, полковник Вильямсон…, Забудь, забудь, - велела себе Бет, расчесываясь, - Мэтью мертв. Вильямсона ты больше никогда не увидишь. Аталия еврейкой стала, - Бет, невольно, улыбнулась, - кто бы мог подумать. Майкла жалко, -она собрала простую, холщовую суму для миквы.
- Джошуа уже здесь, наверное, - Бет спустилась на большую кухню Судаковых, где приятно пахло свежим кофе.
Моше жил с отцом и его женой, капитан Кроу снял комнаты по соседству. Для Джошуа и Бет был готов маленький домик во дворе, среди пышно разросшихся кустов жасмина.
- Здесь мой отец жил, - сказал ей рав Судаков, - когда он выздоровел, и к матери моей вернулся.
На стене гостиной дома Судаковых висело искусно вычерченное родословное древо в ореховой раме. Бет, посмотрев на него, ахнула: «Это сколько же потомков у рава Аарона Горовица!»
- Сотни, - развел руками рав Исаак, - и Джошуа твой правнук его, и Мирьям внучка, и жена моя…, У тети Малки двенадцать детей было, - рав Исаак подмигнул Бет, - у вас в Америке так не принято, я знаю…
- Может быть, у нас и детей не появится, - внезапно, горько подумала Бет, - в Саванне ничего не случилось…, - она заставила себя не вспоминать об этом.
Дина Судакова, прислонившись к столу, пила кофе.
- И тебе налью, - заявила она, - еще не рассвело, можно. Потом к Стене с тобой сходим.
Она взглянула на побледневшие щеки девушки и обняла ее:
- Не волнуйся, ты два года училась, ты все знаешь. Да и спрашивали тебя, одна миква осталась.
Бет взяла сильную, натруженную руку старшей женщины и прижала к своей щеке. Идя вслед за Диной по узким, каменным, тихим улицам, она шевелила губами:
- Господи, пожалуйста, я прошу тебя, сделай так, чтобы мы с Джошуа были счастливы. Как там, - она внезапно покраснела, - там, на острове…
Судаковы встречали их в Яффо. Рав Исаак сразу велел:
- Ты, Джошуа, отсюда езжай в Цфат, а мы в Иерусалим отправимся. Посмотрим, что получится, - он почесал рыжеватую, в седине бороду и поверте простое пенсне в стальной оправе. Бет не сразу начала заниматься. Все лето она жила в доме Судаковых. Дина учила ее готовить, рассказывала ей о праздниках, а рав Исаак говорил с ней о Торе. Потом он признался Бет, что судьи долго не хотели с ней встречаться. Девушка помрачнела:
- Как в Америке. Из-за того, что я цветная.
- Вовсе нет, - покачал головой рав Судаков: «Это неважно. Сама понимаешь, - он, неожиданно, покраснел, - вы с Джошуа, как бы это сказать…, С одной стороны так легче, а с другой, ради брака евреями не становятся. Вот судьи и медлили, а ты терпела, - он улыбнулся: «Но теперь все хорошо».
- Все хорошо, - Бет шла вслед за Диной по лестнице. Миква была совсем маленькой. Деревянную дверь, ведущую во двор, оставили полуоткрытой. У нее собрались раввины. Бет посмотрела на темную, колыхающуюся воду и сильно сжала руку Дины Судаковой. Та обняла женщину:
- Давай готовиться, милая. И помни, что бы ни случилось, оставайся твердой во всем. Как Сара-Мирьям, да хранит Господь душу праведницы. Как дочь ее, Элишева, что и на краю света, еврейкой осталась.
- Элишева, - Бет медленно раздевалась: «Меня тоже так будут звать. Элишева-Сара. Тора Горовицей пропала, когда Мирьям от индейцев бежала. Жаль, конечно. Может, и найдется еще, - Дина принесла ведра с водой. Бет начала мыть голову.
Джошуа остановился, тяжело дыша, перед деревянными воротами. Он знал, где помещается миква для женщин. Покойная Шуламит, давно еще, по секрету показала ему это здание.