Страница 50 из 61
- Я знаю, в газетах читала. Бет, - она присела на кровать и взяла руку кузины, - не думай обо всем этом, пожалуйста. Что ты мне о Мэтью рассказала, о Вильямсоне, - женщина помолчала, - забудь о них…, - Марта, внезапно, улыбнулась: «Ты мне говорила, что никогда за белого замуж не выйдешь».
Бет качнула черноволосой, кудрявой головой:
- Джошуа еврей, это другое, Марта. И я скоро буду…, - Бет посмотрела в сторону своего рабочего стола Рава Судаков, еще тогда, два года назад успокоил ее:
- Сказано: «Черна я, но прекрасна, дщери Иерусалимские». Ты видела, у нас братья есть из стран Йемена, из Африки…, Евреи не только белыми бывают.
Бет стояла, перекладывая свои тетради, гладя обложку книги. Она вышла год назад в Америке, издатель прислал ей авторские экземпляры: «Как мне их благодарить? Они меня под свое крыло взяли…, Я, конечно, родня, но очень дальняя. Тетя Дина и дядя Исаак со мной, словно с дочерью обращаются».
Она вернулась к Марте:
- Скучаю о Джошуа, - пожаловалась Бет, - с той весны, когда мы сюда приехали, я его и не видела. Не положено.
- Скоро увидишь, - бодро заметила Марта. Она встала посреди спальни, оглядывая разложенные на кровати платья:
- В Америке новый гардероб сошьешь. Тебе придется с лекциями выступать, перед публикой…, Можно это? - поинтересовалась женщина.
Бет кивнула:
- Это не Тора. Да и ее женщина женщинам может преподавать. Когда Джошуа пост раввина получит, я тоже буду…, - Бет оборвала себя и горько подумала:
- Если получит. Даже с французским паспортом на меня косо посмотрят. Я всей Америке известна…, -она открыла книгу и взглянула на свою старую, довоенную фотографию.
Марта оказалась рядом. Женщина положила острый подбородок ей на плечо: «Такая же красавица».
- Мне до тридцати год, - Бет смотрела на пенсне, между пуговицами корсета, на копну тяжелых, черных волос, на заглавие: «Элизабет Фримен. Америка в огне». Марта поцеловала ее в щеку:
- А мне тридцать, ну и что? Очень хорошая книга, - заметила она, - не зря второе издание выходит. Ты для газет будешь писать, когда вернешься?
Бет подавила тяжелый вздох:
- Еще неизвестно, что в Америке случится. На юге даже после войны негров вешают, - она положила руку на старый выпуск New York Evening Post, с жирным, черным заголовком: «Очередной случай суда Линча».
- Все это изменится, - уверила ее Марта, - увидишь.
Дина Судакова вытащила из очага противень с халами. Дверь скрипнула, раздался веселый голос: «Тетя Дина, Бет готова в микву идти».
Марта спустилась вниз, по узкой, каменной лестнице и засучила рукава простого платья: «Я вас заменю, и остальных женщин дождусь». Дина, вымыв руки, оправила платок: «Одна сюда шла»
Женщина взялась за нож,поставив перед собой плетеную корзину с луком и морковью:
- Меня проводили, тетя Дина. Рав Маркус, я его на улице встретила. А дядя Исаак с Джошуа когда приезжают?
- Сейчас должны приехать, - Дина вышла во двор. Марта, очищая лук, вытерла рукавом платья слезы, что брызнули из глаз: «Надо у рава Маркуса еще расспросить о Польше. Тяжело ему о таком говорить…, - она стала резать лук, все еще всхлипывая.
Марта высыпала овощи на противень, слушая болтовню женщин. Кухня, постепенно, наполнялась людьми. Рав Маркус Ястроу приехал в Иерусалим с женой, Бертой, и двумя мальчишками, Иосифом и Моррисом. Марта познакомилась с ними на обеде у Дины Судаковой. Рав Ястроу принял приглашение синагоги в Филадельфии. Они с женой расспрашивали Марту и Бет о жизни в Америке. Сам раввин был из Пруссии, но, как он сказал:
- С тех пор, как царское правительство меня выслало из Польши, после восстания, в Германии меня никто нанимать не хочет, - рав Маркус усмехнулся, - считают, что я революционер. Придется перебираться через океан, впрочем, - он помолчал, - думаю, многие евреи в Старом Свете скоро так же сделают. Или сюда направятся.
Марта принялась за куриную печенку: «У всех семьи, свадьбу играют, а ты одна. Дмитрий Иванович…, это от одиночества было. И Питер встретит кого-нибудь…, - Марта бросила печенку рядом с луком, орудуя медной лопаточкой: «А ты одна и так будет всегда».
Она, несколько раз, думала написать Менделееву о ребенке, но потом вздыхала:
- Зачем? Он женат. Все это случилось один раз и больше не вернется. Не надо ему о таком знать.
Женщины были в холщовых фартуках. Марта обвела глазами кухню: «Хорошо, что я на немецком языке говорю. Здесь много евреев из Европы, идиш у них похож. Святой язык, я бы, конечно, никогда не осилила, а Бет уже и читает, и пишет свободно».
С Ястроу и его семьей Марта говорила на немецком языке, однако раввин знал и польский и русский:
- Пришлось выучить, - развел он руками, - я первым проповедь не на святом языке читал, а на польском. И в похоронах революционеров участвовал, - потом Марта узнала от жены Ястроу, что тот провел несколько месяцев в Варшавской цитадели, в одиночной камере. Сам раввин об этом вспоминать не любил. На Кинерете они стояли на берегу озера, и рав Маркус заметил:
- Я, миссис Бенджамин-Вулф, не думал, что живым из тюрьмы выйду. Особенно после допросов, - он посмотрел куда-то вдаль. Марта вспомнила: «Федор Петрович в Польше был».
Рав Маркус не знал имени своего следователя, но Марта, осторожно выпытав его описание, похолодела. Это был зять.
- В общем, - раввин посмотрел на свою руку, и Марта впервые увидела искривленные, сломанные пальцы, - я должен быть благодарен, что меня всего лишь выслали из Российской империи, без права возвращения.
Они съездили и к Джошуа. Марта увидев кузена, ахнула: «Ты совсем другим стал. Вот что значит на земле работать».
Джошуа показал им виноградники Судаковых. Ровные ряды лоз уходили за горизонт. Пахло жаркой, сухой землей, сладко, маняще, созревшими гроздьями, Джошуа шел рядом с Мартой, в простой, рабочей куртке и кипе, загорелый. Марта искоса посмотрела на его руки, большие, с обломанными ногтями, испачканные в земле. Джошуа улыбнулся:
- На Шабат я переодеваюсь. Но сейчас самое горячее время. На прессе мы чуть ли не сутками работаем. Ты ведь была в Калифорнии? - кузен остановился:
- У них климат похож на Святую Землю, я слышал. Дедушка еще во время оно хотел там землю купить, и виноград выращивать.
Марта кивнула:
- Но зимы холоднее. И влажно, океан рядом.
Она вспомнила мистера Стросса и, осторожно сказала:
- Джошуа…, Когда вы с Бет домой вернетесь…, На западе много евреев, а раввинов у них нет. Все на восток едут, взять хотя бы мистера Ястроу.
Кузен наклонился и поправил виноградную лозу:
- Бет мне написала, что хочет в южных штатах обосноваться. После войны, много работы будет, -Джошуа вздохнул, - и для нас тоже. Мы должны помогать неграм, заботиться об их образовании, о гражданских правах…, - кузен почесал неухоженную, каштановую бороду:
- Как сказано в Торе: «Пришельца не обижай, ибо ты сам был пришельцем в земле Египетской. Пошли, - он махнул в сторону низкого, каменного здания, - покажу вам пресс.
Марта посмотрела вслед кузену и раву Маркусу и сказала себе под нос: «Напишу-ка я мистеру Строссу».
Она так и сделала. Марта разложила жареных куриц по блюдам, и занялась паштетом: «На всякий случай. Мистер Стросс давно в Калифорнии живет. Он Джошуа поможет, если тот решит землей заниматься».
В Цфате, за обедом, Джошуа сказал: «У Судаковых Моше виноградники на себя возьмет, когда вырастет. Восемь лет ему, а во все дела вникает. Отличный мальчишка, и учится отменно».
Моше, вместе с отцом и Мирьям провел лето в Каире, занимаясь в ешиве. Сейчас капитан Кроу привез его обратно в Иерусалим.
- Мы на хупе побудем, - Мирьям улыбнулась, - и обратно отправимся. Теперь надолго в пустыне осядем. Стивен говорит, работы очень, много.
Капитан показал им карту. Канал должен был пройти через сто миль пустыни. На нем работало тридцать тысяч человек.
- Года через четыре откроем, - Стивен наклонился и незаметно поцеловал черные косы жены, - а потом я отправлюсь в Арктику, дорогие мои. Искать экспедицию Франклина.