Страница 13 из 15
Вдруг приподняв Бруни на вытянутых руках над собой и глядя ей в глаза, он попросил:
— Прости меня!
— За что? — удивилась она, потянувшись ладонями к его лицу. Прикрыла веки, гладя его по щекам, подбородку, шее, будто пыталась вспомнить наощупь.
Кай снова крепко обнял её:
— Я не смог защитить тебя…
И замолчал. Недосказанность пала между ними лезвием тишины. Тяжелым… Ранящим…
— Я видела тебя вчера, — торопясь разбить эту тишину, произнесла Матушка и удивилась тому, как мгновенно закаменели его мышцы, будто он в статую превратился. — Гвардейский мундир тебе к лицу!
— Синий — хороший цвет, — коротко выдохнул Кай.
— Но почему именно полк принца Аркея? — уточнила она.
Кай промедлил с ответом. Потом пожал плечами.
— Я — его ровесник, наверное, поэтому…
— Ты участвовал в прошлой войне? — продолжала спрашивать она.
За все время существовавших между ними отношений это был первый разговор, в котором она могла хоть что-то узнать о любимом.
Он поцеловал ее в лоб, встал, подошел к окну. Лаконично ответил:
— Да.
Подперев голову рукой, Бруни разглядывала его — обнаженного — и ловила себя на том, что эти мгновения наедине отравлены толикой печали. Да, она любит его, но никогда не назовет своим! И Каю она нужна — но не настолько, чтобы презрев правила, он сделал ее женой…
— Я сказала Весю про новый факультет, — произнесла она, страшась молчания. — Он хочет учиться и служить Родине, как его собратья из Черного полка.
Кай с интересом обернулся.
— Ты их тоже видела вчера? Хороши, правда?
— Правда, — кивнула Матушка. — Но они такие… пугающие!
Он рассмеялся, вернулся, сел на край кровати и, посадив Бруни на колени, укутал в одеяло. Спросил неожиданно:
— Сколько лет твоему парнишке?
— Я… я не знаю! — растерялась она. — Время оборотней долговечней человеческого, а признаки возраста мне неизвестны.
— Понял, — кивнул Кай. — Тогда я попрошу взглянуть на него Лихая Торхаша Красное Лихо, уж он-то не ошибается в таких вещах!
— А кто это? — удивилась Матушка.
Такое странное имя она слышала впервые.
— Это их полковник. Он оборотень и мой побратим.
— Твой побратим — оборотень? — испугалась Бруни. — Что это значит? Он тебя укусил?
Кай посмотрел с изумлением, а затем расхохотался так, что повалился на кровать, увлекая ее за собой.
— Нет, — пояснил он, отсмеявшись. — Просто однажды я спас жизнь ему. А он отплатил мне тем же. Это случилось давно, еще до войны. А на войне мы уже и не считали, сколько раз отводили смерть друг от друга… Когда он придет, угостишь его мясом с кровью? Он обожает стейки!
— А когда он придет? — с опаской поинтересовалась Бруни, ловя жадные руки, вновь отправившиеся гулять по ее телу.
— Завтра, — шепнул Кай, целуя ее в шею, — это все завтра…
Питер уже минут пять топтался на пороге, напоминая растерянного медведя и не решаясь войти, когда Ровенна сообщила Матушке о его появлении.
Покинув кухню, Бруни вышла в зал и остановилась перед подмастерьем.
Едва взглянув на него, вспомнила свой страх той ночью — не за себя, за Веся и родной дом. Вытянулась в струну, сжала кулачки и требовательно спросила:
— Ну?
— Ма… Матушка Бруни, прости меня ради Пресвятых тапочек богини Индари! — взмолился красный как рак Питер и окинул взглядом примолкших посетителей трактира. — Ничего, крепче морса больше в рот не возьму! Вот будьте мне все свидетелями! Маменькой клянусь!
Он так и сказал ‘маменькой’. И как ни зла была на него хозяйка трактира, сердце ее дрогнуло. Она посторонилась.
— Входи, Питер. И помни — ты дал слово!
Но молотобоец не спешил перешагнуть через порог.
— Позволь мне отработать обиду? — попросил он. — Что я могу сделать для тебя, Матушка? Починил бы дверь… — он вновь густо покраснел, — да она уже исправна!
— Пускай дров наколет, — предложила практичная Ровенна, остановившись рядом и переглянувшись с сестрой.
Трактир отапливался углем, но наверху, в комнате родителей, в которой теперь спала Бруни, стоял маленький дровяной камин, когда-то сложенный Эдгаром для молодой жены. Матушка, чтившая традицию, недавно заказала телегу яблоневых чурбаков и мечтала расколоть их на полешки и щепочки для растопки, да руки никак не доходили.
Обычно молчаливая Виеленна неожиданно вмешалась, заявив в приказном тоне:
— Иди за мной! Найдется для тебя работенка!
Подмастерье двинулся через зал под одобрительные возгласы и смех посетителей, радующихся благополучному разрешению конфликта.
— Давай-давай, — поторопила младшая Гретель, крепко пристукнув его по хребту, — шевели граблями!
От удара Гренадерши зубы Питера клацнули, а сам он споткнулся и чуть не упал. После чего поглядел на Виеленну с интересом.
Матушка, улыбаясь, собиралась было вернуться на кухню, как вдруг увидела в дверях нового посетителя, чья высокая фигура на мгновение заслонила дневной свет. Шум в зале стих, сменившись осторожными шепотками. Гость остановился на пороге, лениво оглядывая зал ярко-оранжевыми глазами с кошачьими зрачками. Его темно-рыжие, будто языки пламени, длинные — ниже лопаток — волосы были заплетены в простую косу, а широкие плечи обтягивал… черный мундир с золотыми эполетами.
Бруни судорожно вздохнула и поспешила навстречу полковнику Лихаю Торхашу — Красное Лихо.
— Добрых улыбок и теплых объятий, мой господин! — приветствовала она. — Свободные столики есть справа у окна и у дальней стены, в углу.
Лихай бросил на нее короткий взгляд и прошел в угол. Шагал он так, что Матушке захотелось сбежать — в каждом движении ощущались темперамент и сила, скрученные волей в тугой жгут. Страшно было подумать, что может случиться, если однажды воля даст слабину!
Гость сел и оглядел Бруни с ног до головы, да так внимательно, что ей стало не по себе. Ни намека на похоть не было в его взгляде, однако Матушка ощутила себя тем самым плохо прожаренным куском мяса, о котором упоминал вчера Кай.
— Желаете пообедать или принести легкие закуски? — нервно заведя выбившуюся из косы прядь за ухо, спросила она. — Если пообедать, могу предложить суп из куриных потрошков и говяжью отбивную.