Страница 271 из 281
Рука Лабина легла на плечо.
– Что?
– Похоже, позвоночник травмирован. Бывало и хуже. – Она села на место. Все равно искать прибор нет смысла: импульс поджарил его вместе с электроникой вертолета.
– Ты снова слепой, – тихо сказала она.
– Я припас еще одну пару. В защитном футляре.
Открытый рюкзак ухмыльнулся ей зубцами молнии.
Когда до Лени дошло, ее затошнило от стыда:
– О, черт, Кен, я забыла застегнуть. Я...
Он отмахнулся от извинений:
– Будешь моими глазами. Кабина разбита?
– Что?
– Трещины есть? Широкие, чтобы ты смогла выбраться?
– А... – Кларк снова обернулась, уже осторожнее. Боль зародилась в основании черепа и дальше не пошла.
– Нет. Задняя переборка всмятку, но...
– Хорошо. Рюкзак у тебя?
Она открыла рот ответить – и вспомнила два обугленных кургана, таращившихся в небо.
– Сосредоточься, Лен. Рюкзак...
– Он не понадобится, Кен.
– Очень даже...
– Мы уже мертвы, Кен. – Она глубоко, отчаянно вздохнула. – У него орбитальная пушка, забыл? Он в любую секунду может... а мы ни хрена не...
– Слушай меня! – Лицо Кена вдруг приблизилось, как для поцелуя. – Если бы он хотел нас убить, мы бы уже были мертвы, поняла? Сомневаюсь, чтобы ему хотелось сейчас подключаться к спутникам: он не рискнет открывать их шреддерам.
– Но он уже... импульс...
– Не с орбиты. Он, наверное, половину этажей в небоскребе упаковал конденсаторами. Ахилл не хотел нас убивать. Только помять немножко. – Кен выбросил вперед руку. – Ну, где рюкзак?
Она покорно отдала. Кен поставил его на колено, порылся внутри.
«Он не хочет нас убивать». Лабин говорил это и раньше, выложил как часть рабочей гипотезы по пути из Торомильтона. По мнению Кларк, последние события ее не слишком поддерживали, особенно...
Что‑то шевельнулось справа. Обернувшись, Кларк ахнула – боль от движения мгновенно забылась. Сквозь пузырь колпака в нескольких сантиметрах от нее таращилась чудовищная морда: тяжелый черный клин, сплошные мышцы и кости. Маленькие темные глазки блестели в глубоких глазницах. Видение ухмылялось, скаля клыки в капкане челюстей.
В тот же миг морда пропала из вида.
– Что? – качнулось к ней лицо Лабина. – Что ты видела?
– Кажется... кажется, раньше это была собака, – дрожащим голосом ответила Кларк.
– Думаю, раньше все они были собаками, – сказал ей Лабин.
Валясь с неба, Лени не заметила, когда они подоспели: чтобы посмотреть вперед, пришлось заглянуть назад – а теперь... сквозь подфюзеляжный колпак, в дверную щель, если приподняться с сиденья – со всех сторон виднелись жуткие тени. Привидения не лаяли и не рычали – не издавали ни звука. Они не тратили даром сил и грубой звериной злобы, не кидались на корпус, пробиваясь к мягкому мясу внутри. Они кружили молчаливыми акулами.
Светоусилители никак не нарушали их полной черноты.
– Сколько? – Лабин провел рукой по пистолету‑гранатомету; пояс с боеприпасами лежал у него на коленях, одним концом все еще свешиваясь в мешок под ногами.
– Двадцать. Или тридцать. Самое малое. Господи, Кен, они огромные, вдвое больше тебя... – Кларк боролась с подступающей паникой.
К оружию Лабина прилагались три обоймы и маленькое колесико‑переключатель, позволявшее выбирать между ними. Он нащупал за поясом световые, «сверлильщиков» и «площадников», вставил их.
– Главный вход видишь?
– Да.
– В какой стороне? Далеко?
– Примерно на одиннадцать часов. Пожалуй... восемьдесят метров.
«А с тем же успехом могли быть восемьдесят световых лет...»
– Что между нами и ими?
Она сглотнула.
– Стая бешеных собак‑монстров, готовых убивать.
– Кроме них.
– Мы... мы на краю главной улицы. Мощеной. Со всех сторон были здания, но их снесли, труха одна. – И, в надежде, что он задумал не то, чего она боится, в надежде отговорить его, Лени добавила: – Укрыться негде.
– Мой бинокуляр видишь?
Она осторожно, оберегая поврежденный позвоночник, повернулась.
– Прямо за твоей спиной. Ремешок зацепился за дверь.
Он, отложив оружие, отцепил его и подал ей.
– Опиши вход.
Дальномер и термовизор, разумеется, не работали – только обычная оптика. Кларк постаралась не замечать темных теней на расплывчатом переднем плане.
– Восемь стеклянных дверей в неглубокой нише на фасаде, над ней логотип УЛН. Кен...
– За дверью что?
– Э... вестибюль, шириной несколько метров. А дальше – о, в прошлый раз там был еще один ряд дверей, но теперь их нет. Вместо них какая‑то тяжелая плита, наверно, спускается сверху, как крепостная решетка. По ней много не скажешь.
– А боковые стены вестибюля?
– Бетон или биолит или что‑то такое. Просто стены, ничего особенного. А что?
Он затягивал оружейный пояс на талии.
– Там и войдем.
Она покачала головой:
– Нет, Кен, ни хрена не выйдет.
– Спускные ворота – самая очевидная защита. Чем ломиться в них, разумнее обойти.
– Нам не выйти, порвут!
– Я не для того так далеко летел, чтобы стая собак остановила меня в восьмидесяти метрах от финишной ленточки.
– Кен, ты же слепой!
– Они об этом не знают. – Он показал Кларк пистолет. – А вот это им знакомо. Главное – произвести впечатление.
Она уставилась в его разъеденные глаза, на сочащееся сукровицей лицо.
– Как же ты будешь целиться?
– Так же, как приземлялся. Дашь наводку. – Нашарив рюкзак, Лабин достал из него «Хеклер и Кох». – Этот возьми себе.
Она взяла, не понимая, что делает.
– Отгоним собак на то время, что нужно для прохода сквозь стену. В остальном план прежний.
Кларк с пересохшим ртом следила, как кружат у машины псы.
– А если они бронированные? Если у них электронная защита?
– Импульс на них не подействовал, значит, никакой электроники. Обычные модификанты, не больше.
Застегнув молнию рюкзака, Лабин забросил его за спину, подтянул лямки на плечах и на поясе.
– А пистолеты у нас выдержат импульс? А... – Тревожная мысль вдруг пробилась на поверхность из глубины сознания: закашлявшаяся механика у нее в груди. – А наши имплантаты?
– Миоэлектрика. Электромагнитный импульс им не слишком опасен. Твой «Хеклер‑Кох» как настроен?
Она проверила:
– Конотоксины. Кен, я никогда еще не стреляла из пистолета. Не сумею прицелиться...
– Сумеешь. Всяко лучше, чем я. – Лабин пробрался между сиденьями в заднюю часть кабины. – Ты легко пройдешь, сильно подозреваю, что они настроены на меня.
– Но...
– Перчатки, – напомнил он, припечатывая свои к запястьям гидрокостюма под широкими рукавами верхней одежды.
Кларк натянула перчатки на дрожащие руки.
– Кен, нельзя же просто...
Он приостановился, нацелившись на нее невидящими глазами.
– Знаешь, с манией самоубийства ты мне больше нравилась. Раньше ты хоть не боялась, а сейчас слушать тошно.
Она заморгала:
– Что?
– Лени, у меня кончается терпение. Пяти лет мук совести и жалости к себе хватило бы кому угодно. Может, я в тебе ошибся? Может, ты все это время просто прикидывалась? Ты хочешь спасти мир или нет?
– Я...
– Это – единственный способ.
«А разве есть что‑то такое, чего ты не сделаешь ради возможности вернуть все назад?» Тогда ответ казался очевидным. Он и сейчас был очевиден. Знакомая ледяная решимость обожгла Лени изнутри. Лицо горело.
Лабин кивнул, закрыл глаза. Сев на пол, уперся спиной в переборку за креслом Кларк.
– Затычки в нос.
Они смастерили их по пути: маленькие тампоны из полупроницаемой пленки. Кларк забила по одной в каждую ноздрю.
– Я пробью дыру в корпусе, – объяснял Лабин, делая то же самое. – Это отгонит собак и даст нам время выйти. Как только окажемся снаружи, направь меня на главный вход. Чтобы он был на двенадцать часов. Направление на цели указывай считая от него, а не от направления, в котором я смотрю в данный момент. Поняла?