Страница 272 из 281
Она по забывчивости кивнула и тут же поправилась:
– Да.
– Они бросятся, как только мы выйдем из укрытия. Предупреди и будь готова по команде закрыть глаза. Я применю вспышку – она их обездвижит секунд на десять, если не больше. Постарайся подстрелить, сколько сможешь, и не останавливайся.
– Поняла. Что‑то еще?
– Сбрось перчатки, как только мы выберемся из огня. При виде гидрокостюма Дежарден, возможно, задумается.
Терпеливые убийцы расхаживали прямо за колпаком: казалось, заглядывали в глаза. Улыбались, показывая клыки длиной с большой палец.
«Обычные модификанты», – повторила Лени про себя, пьянея от ужаса. И уперлась спиной к колпаку, прикрыв лицо руками.
– Мы справимся, – мягко сказал ей Лабин. – Только помни о том, что я сказал.
«Он не хочет нас убивать». Кларк задумалась, к кому это относилось.
– Ты правда думаешь, он ждет нас живыми?
Лабин кивнул.
– А он знает, что ты ослеп?
– Сомневаюсь. – Кен повел стволом по кабине. Колесико стояло на «площаднике». – Готова?
«Вот оно, детка. Твой единственный шанс все исправить. Не облажайся».
– Давай, – сказала она и закрыла глаза.
Лабин выстрелил. Под веками у Кларк разбежались оранжевые круги.
Большую часть жара принял на себя гидрокостюм, но на миг почудилось, что она сунулась лицом в горн. Кларк выругалась от обдавшего лицо пламени, стиснула зубы, задержала дыхание и прокляла про себя перестраховщика Лабина: «При виде капюшонов он может насторожиться».
Воздух ревел и трещал, плевался брызгами металла. Она слышала рядом выстрел Лабина. Кларк со смутным удивлением отметила, что боль прошла. Ее мгновенно вымели страх и адреналин.
Мир под веками потускнел. Она открыла глаза. В борту вертолета открылась дыра, по краям ее поблескивали натеки мягких сплавов, шелушился и чернел акрил. На пол рухнул осколок разбитого колпака – в каком‑то сантиметре от ее ноги.
Лабин выстрелил в третий раз. Дождь огненных игл вылетел в брешь и в темноту за ней: мелкий и опустошительный метеоритный дождь. «Площадник» бил по широкой дуге, оставляя тысячи смертельных проколов, но в тесноте кабины ему некуда было разлетаться. Примерно два метра фюзеляжа улетели серебристым мусором, на землю снаружи лег веер остывающих обломков.
– Дыра большая? – рявкнул Лабин.
– Полтора метра. – Она задыхалась и кашляла от вони горелого пластика. – Много мелких осколков по краям...
Поздно. Лабин в слепом бешенстве уже бросился в дыру. Он чуть не задел оплавленный край, ударился о землю плечом и, перекатившись, мгновенно вскочил на ноги. Капля горячего металла блестела клеймом на левой лопатке. Дернувшись, Лабин вскинул руку и содрал ее стволом пистолета. Та упала вместе с куском оплавленного кополимера. На рубахе Лабина осталась рваная дыра, поврежденный гидрокостюм под ней корчился как живой.
Кларк, скрипнув зубами, бросилась за ним.
Яркие искры боли, острой и тонкой как иголки, впились в плечо, когда она пролетела сквозь пролом. В следующий миг ее омыла благодатная прохлада воздуха. Приземлилась Лени жестко, скользнув по земле. Перед ней вздрагивали две обгорелые туши, скалились обугленными губами.
Поднимаясь на ноги, Кларк стянула перчатки. Стая пока отступила на безопасное расстояние.
Лабин, демонстративно угрожая, поводил стволом оружия.
– Лени!
– Есть, двух свалил! – Она подобралась к нему, указала своим пистолетом на хищный круг. – Остальные отошли.
Кларк развернула Кена по часовой стрелке.
– Вход там, на двенадцать часов.
«Направления считать от входа, направления считать
от входа...»
Лабин кивнул.
– На каком расстоянии собаки?
Пистолет он держал двумя руками, чуть согнув их в локтях. И даже казался расслабленным.
– Э... метров двадцать пять, что ли...
– Умно. За пределами эффективного выстрела.
Направление от...
– Дистанция выстрела – паршивых двадцать пять метров?!
– Зато охват широкий. – Конечно, в этом был смысл – хороший выбор для плохого стрелка, а для слепого так и вовсе лучше не придумаешь. Беда в том, что туча иголок, рассеиваясь, просто не задевала отдаленные цели. – Опробуй свой.
Кларк прицелилась. Руки все еще дрожали. Она выстрелила раз, другой. «Хеклер» дергался в руке, но рявкал на удивление тихо.
Врагов меньше не стало.
– Промазала, или у них иммунитет. Кен, ты говорил, они модифицированы...
Внезапное движение справа, атака с фланга.
– Два часа, – прошипела Кларк, отстреливаясь. Лабин, обернувшись, выпустил тучу игл. – Восемь! – Он снова выстрелил, чуть не задев нырнувшую под его вытянутую руку Кларк. Огненные иголки прошили землю по обеим сторонам. Под пылающей шрапнелью свалились еще три собаки. Две, получив ожоги, отскочили за пределы выстрела. Стая по‑прежнему молчала. Периметр кипел безмолвной яростью.
Кларк не опускала своего пистолета, хотя толку от него было немного.
– Три убиты, две ранены. Остальные отступили.
Лабин качнулся влево, вправо...
– Неправильно. Они должны нападать.
– Не любят выстрелов. Ты сам сказал, они умные.
– Боевые псы, слишком умные для атаки, – покачал головой Лабин. – Нет, что‑то тут не так.
– Может, они просто удерживают нас на месте? – с надеждой предположила Кларк. – Может...
Что‑то тихо зазвенело в черепе – не столько слышалось, сколько ощущалось, как легкий надоедливый зуд.
– Ага, – тихо сказал Лабин, – это больше похоже на правду.
Перемена была трудноуловимой и фундаментальной. Ни датчик движения, ни распознаватель образов ее не засек бы. Но Кларк все поняла сразу, тем первобытным чутьем, которое передалось еще от предков человека. За все эти миллионы лет подсознание ничего не забыло. Твари, окружившие их со всех сторон, вдруг слились в единое безжалостное существо с множеством тел и одной целью. Лени увидела, как тварь ринулась на нее и вспомнила, кто она такая, кем была всегда.
Жертвой.
– Вспышка! – рявкнул Лабин.
Она едва успела зажмуриться. Четыре хлопка подряд –и созвездие тускло‑красных солнц разгорелось у нее под веками.
– Пошла!
Она всмотрелась. Единый организм распался. Со всех сторон метались одиночные хищники, ослепшие и растерянные. «Ненадолго ослепшие, – напомнила она себе, – и временно растерявшиеся».
На действие остались секунды, и тратить их даром было глупо. Лени пошла в атаку.
Она начала стрелять в трех метрах от ближайшего зверя, выпустила пять зарядов, дважды попала в бок. Пес щелкнул зубами и упал. Еще двое столкнулись друг с другом буквально на расстоянии вытянутой руки – каждому по дротику, и Лени закружилась, высматривая новую цель. Откуда‑то сбоку вылетело облако огненных игл. Кларк, не обращая внимания, продолжала стрелять. Мимо мелькнуло нечто темное, тяжелое, истекавшее огнем. Она ловко попала ему в бок и вдруг снова преобразилась – адреналиновый сигнал «беги или дерись» выжег скулящее бессилие, разгорелся кровожадной яростью. Она выстрелила в ляжку, в мощную, вздымающуюся грудную клетку, черную и гладкую как гидрокостюм. В чудовищную, беззвучно рычащую морду и тут поняла, что та смотрит назад.
Незнакомая и невиданная часть сознания Лени вела подсчет: «Семь – больше ты пристрелить не успеешь, потом они бросятся и...»
Она побежала. Лабин тоже бежал, бедный слепой Лабин, Лабин – живой танк. Он снова переключился на «площадник» и выжигал огненную дорогу на двенадцать часов. Он мчался по подъездной дорожке...
«Я ему сказала препятствий нет о боже как он рассвирепеет если споткнется о решетку...»
...словно зрячий. Собаки мотали головами ему вслед и разворачивались в намерении взять реванш.
Они нагоняли и Кларк. Лапы барабанили за спиной, как дождь по полотняной крыше.
Она снова выскочила на асфальт, отставая от Лабина на несколько метров. Крикнула: «Семь часов!» и упала ничком.
Огненный шквал прошел в сантиметрах над головой. Гравий и шершавый асфальт ободрали ладони, ссадили предплечья сквозь слой брезента и кополимера. Шерсть и мясо вспыхнули у самого лица, обдав жаром.