Эльфенок

Пел Ярослав хорошо. Его голос словно был специально создан для того, чтобы исполнять эльфийские баллады или песни трубадуров. Не отличаясь особенной силой, своими тёплыми, ласковыми интонациями он напоминал Ласу утренние птичьи трели. Однако в кругу друзей первенство музыканта и сочинителя Итиль неизменно отдавал Семёну. Великий лучник не стремился стяжать славу скальда, хотя замечательно играл на гитаре, и даже иногда подбирал нехитрые мотивы для новых баллад менестреля.

– Какая прелесть! – похвалил эльфёнок песню и исполнителя.

Итиль, улыбаясь, поклонился.

– Мне самому нравится, особенно припев, – сказал он. – Правда, там, в середине, есть ещё два куплета, но в них слишком много имён и латыни!

Увлечением поэзией трубадуров всех своих друзей заразил Сэм – большой поклонник средневековой европейской литературы. Он мог часами говорить о короле Артуре и Сигурде[25], цитировать «Речи Высокого»[26] и пересказывать рыцарские романы[27]. Лас удивлялся той серьёзной страстности, с которой менестрель описывал своих любимых героев, принимая их чувства слишком близко к сердцу. Самого эльфёнка в романах и сагах больше привлекали героические эпизоды, и он был полностью согласен с мнением Итиля, утверждавшего, что в хорошем произведении должен быть счастливый конец.

Едва в конце тропинки показалась серая в утреннем тумане гладь Оки, Ярослав с радостным криком бросился в реку, не потрудившись даже снять одежду. Эльфёнок, поёжившись, тоже вошёл в холодную воду. Он не разделял восторга друга, но выглядеть перед ним неженкой не хотелось.

– Опять я всю рыбу распугал! – спохватился Итиль, когда друзья, вдоволь наплескавшись и наплававшись, выбрались на берег. – Даже не подумал…

Лас уже отжал волосы и теперь натягивал сухую рубашку, которую предусмотрительно снял перед купанием. С одежды и волос Ярослава струями стекала вода.

– Ты не замёрзнешь? – поинтересовался эльфёнок.

– Ерунда! Гляди, что у меня есть! – Итиль достал из дупла старой лозы коробок спичек.

Скоро сухие ветки, нашедшиеся под корягами, весело затрещали. Маленький костерок почти не давал тепла и, конечно, не мог высушить мокрую до нитки одежду великого лучника, но ребята были абсолютно счастливы.

– Расскажи о Фроди, – попросил вдруг Назар. – Я вчера спрашивать постеснялся из-за Сэма.

Проницательные карие глаза Итиля на миг сверкнули странным огоньком. Нет, не просто так интересуется Лас!

– Ты тоже заметил?

Ярослав многое видел, понимал, о многом догадывался, но обычно держал это при себе. Он разбирался в людях гораздо лучше, чем об этом думали многие, и, научившись доверять случайным впечатлениям, практически никогда не ошибался. Сейчас Итиль подозревал, что Назар пытается разрешить задачу, которая ему самому оказалась не по силам, но всё же откровенность давалась с большим трудом.

– Сэму всегда неприятно, когда разговор заходит о Фроди, – начал Ярослав тихо и медленно, словно раздумывая о том, стоит ли продолжать, – он терпеть не может вспоминать день их знакомства. Это произошло после той истории в пещерах, в конце первого курса. Как раз на фоне скандала в его семье.

Постепенно речь эльфийского принца становилась всё смелее, а голос – увереннее. Но у Ласа возникло ощущение, что его друг тщательно обдумывает каждую фразу, опасаясь сказать лишнее. А как бы он сам повёл себя на месте Итиля, отвечая на столь прямой и бестактный вопрос? И хотя смущение не покидало Назара, слушал он очень внимательно.

– Никто от Сэма такого не ожидал, – продолжал Ярослав. – Родители боялись, что их сын повредился в рассудке, настолько странно он себя вёл. Ни с того, ни с сего, как им казалось, перестал общаться со всеми друзьями, сидел дома и читал божественные книги. А когда начал отказываться от еды и объявил, что переходит учиться в семинарию… Ну, сам понимаешь… Только после того, как Руаэллин его уговорила не менять место учёбы, тётя Юля – мама нашего друга – со слезами на глазах стала умолять меня хоть чем-нибудь его отвлечь, чтобы вернуть назад к мирской жизни. Я оказался между двух огней. С одной стороны, не хотелось вмешиваться в личный выбор Сэма: неприятно ведь, когда тебе лезут в душу! А с другой – не мог отказать тёте Юле: я ей слишком многим обязан. К счастью, всё это случилось на заре нашего повального увлечения книгами Профессора. Не без труда, но Семёна тоже удалось заинтересовать. Это была первая победа. Я к тому времени уже познакомился с Боромиром, кстати, именно Фроди нас познакомила, и ходил к реконструкторам практиковаться в стрельбе. Когда же Сэм стал толкинистом, мы и его притащили в клуб, чтобы он овладел навыками боя. Конечно, до этого ни меча, ни лука наш менестрель ни разу в руках не держал!

Ты, Лас, может быть, заметил, что самым слабым местом в характере Семёна является его самолюбие. Он очень болезненно воспринимает неудачи и потому боится показаться неловким или смешным. Хоть это и странно звучит, если вспомнить, как он держится в компании… Но я Сэма знаю с детства, мы в школе за одной партой сидели. Он упрямый, будет в одиночку часами тренироваться, чтобы достичь успеха в каком-то деле. А потом представит это так, будто ему всё удаётся шутя и играючи. Многие верят, и никто не представляет, какого напряжения нервов и сил стоит Сэму эта кажущаяся лёгкость. Теперь понимаешь, что он чувствовал в клубе реконструкторов, когда перед множеством незнакомых людей предстояло обнаружить своё полное неумение владеть оружием? Признаться, я боялся, что он уйдёт, но здесь тоже помог случай.

Когда мы подходили к кузне, перед ней на площадке как раз был поединок. У нашего друга сразу глаза загорелись! Представь себе: два дюжих молодца в полном русском вооружении времён Дмитрия Донского дубасят друг друга за милую душу! Мечом оба владеют мастерски. Мы с Боромиром застыли с открытыми ртами, чего уж говорить про Сэма, который видел это впервые в жизни! Силы поединщиков были примерно равны, поэтому никто бы не решился определить, кому достанется победа. Но вдруг один, поскользнувшись на мокрой траве, неожиданно упал, этим бой и закончился. Второй поединщик протянул ему руку, помогая встать, и мы услышали голос, насмешливый, звенящий, как у подростка: «Спасибо, Руслан! Жаль, что грохнулся не вовремя, а то бы я тебе ещё наподдала!» Оказывается, это Фроди с Русом Маровым, руководителем клуба, пробовали новые доспехи.

Естественно, после такого зрелища Сэм не пожелал ударить в грязь лицом и перестарался, когда ребята стали обучать его приёмам боя. Он в первой же схватке получил травму: мечом по ключице! Хорошо – вскользь, кость осталась цела, зато рука сразу повисла и на глазах начала опухать. Реконструкторы ужасно перепугались, тем более что до этого в клубе не было серьёзных травм. Синяки и порезы не в счёт. Кто-то предложил: «В каморку его, к Фроди! Она же известная травница и знахарка!» – и мы повели Сэма в комнатушку в дальнем углу кузни. Там везде баночки со снадобьем, на стенах висят пучки трав, – ребята так и зовут эту комнату: «аптекарская». Пока Фроди оказывала Сэму первую помощь, мы ждали снаружи, и чем она его лечила, осталось тайной за семью печатями. Только после этого травмированная рука очень быстро отошла, даже в больницу не потребовалось обращаться. Конечно, нашему менестрелю пришлось несладко, а Фроди, насмешница, ещё на прощание дала напутствие, чтобы он за меч никогда не брался и тяжелее гитары ничего не поднимал. С тех пор Семён всякий раз скрипит зубами при одном только упоминании её имени. В клубе он больше не показывается, в центральную библиотеку, где она работает, – не ходит. Но зато и про семинарию тоже ни разу не заговаривал – как бабка отшептала!

24

Эта альба ХIII в. принадлежит перу французского трубадура по имени Ук де ла Баккалария (Цитируется по изданию: Зарубежная литература средних веков. Хрестоматия. – М: Просвещение, 1974)

25

Сигурд и Брюнхильд – герои древнескандинавского эпоса «Сага о Волсунгах».

26

«Речи Высокого» – произведение древнескандинавского эпоса.

27

Имеются в виду средневековые куртуазные рыцарские романы, в число которых входят: цикл о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, повествование о Тристане и Изольде и др.