Эльфенок

Замолчав, Ярослав принялся разматывать удочки. Тема была закрыта. Несомненно, Итиль рассказал далеко не всё, и для Ласа в этой истории по-прежнему осталось много неясного. Но, опасаясь показать себя недостойным доверия великого лучника, эльфёнок не задавал вопросов. Утро подарило ему достаточно информации для размышления, заставив совершенно по-новому взглянуть на отношения двух друзей. Собственное участие в них Назар представлял себе очень смутно, однако тонкое, едва уловимое чувство, зародившееся где-то в глубине сознания, советовало набраться терпения и ждать. Чего? Ответ на этот вопрос знала, пожалуй, только Руаэллин.

Глава 5. Заколдованная зачётка

В летнем лагере эльфов Назар был абсолютно счастлив, но всё же, порой, он ловил себя на том, что скучает по своей прекрасной наставнице. Искренний в чувствах эльфёнок не без удивления замечал, как дорога ему стала эта женщина. Она учила никогда не лгать себе, осознанно воспринимать и оценивать любое случайное впечатление. «Наш внутренний мир состоит из мелочей, – говорила Руа. – Никогда нельзя недооценивать значение жеста, взгляда, мимолётного порыва души. Относись к ним сознательно, мой друг, и помни, что красота и богатство твоего мира зависят от того, как ты станешь воспринимать мелочи жизни».

В университете говорили, что у них роман. Но Назар только посмеивался, слыша тонкие намёки и словно бы случайные замечания. Сплетням он не верил. И Руаэллин не давала ни малейшего повода усомниться в кристальной чистоте своих намерений относительно Ласа. Их объединяла сказка. Жизнь представлялась прекрасным образцом совершенства, чудом, радостью. Новое видение мира предполагало и новый тип взаимоотношений, не укладывающийся ни в одну известную Ласу схему. К тому же, Руаэллин была мудрейшим человеком, и эльфёнок по праву гордился своим ученичеством у неё.

Что касается приятелей Назара, то его дружбу с преподавательницей они воспринимали по-разному. Рассудительная и не склонная к мистицизму Алиэ видела в ней просто деловое партнёрство, полезное общение. Сэм, напротив, усматривал нечто глубокое, тайное, невысказанное, оттого немного трагическое и ужасно притягательное. Однако ближе всех к истине находился Итиль, подозревавший, что Лас избрал Руаэллин своим духовным наставником. На все попытки друзей прояснить ситуацию в этом вопросе, Назар неизменно отвечал шутками, заставлявшими его смущаться и краснеть, что, в свою очередь, создавало определённую почву для слухов о его неразделённой любви к Руа.

Когда за вечерним чаем Сэм предпринял новую попытку навести разговор на этот щекотливый вопрос, эльфёнок даже не удивился. В последние дни часто вспоминая о Руаэллин, Лас охотно допускал мысль, что он – далеко не единственный, кому загадочный образ эльфийской владычицы не даёт спокойно спать.

– Слушай, правду говорят, что Руа умеет читать мысли? – Таинственный шёпот менестреля вызвал у Назара улыбку.

– А ты сам как думаешь?

Семён пожал плечами:

– От человека, который всерьёз интересуется староскандинавской магией и гадает на рунах, всего можно ожидать!

– А мне кажется, зря болтают, – вступила в разговор Алиэ. – Просто она – хороший психолог: только глянет на нас, как ей всё ясно.

– Может, и так, – согласился Сэм, – но я всё-таки думаю, не обходится у неё без сверхъестественных штучек. Где бы Руа ни появилась, там сплошные необъяснимые явления!

– Чем докажешь? – поинтересовался Итиль. До сих пор он скромно сидел в стороне, обматывая кожаным шнурком рукоятку ножа.

Сэм через пламя костра сощурил на него плутовские зелёные глаза:

– Помнишь плащ, который она мне подарила? Именно в нём я был, когда обнаружил в сарае у дяди Кости чудотворную икону… А в пещерах на Первомай? Почему при такой дозе яда в крови девчонка жива осталась? И Лас слишком подозрительно быстро выздоровел. Я уж про мелочи не говорю…

– Эльфёнок крепким оказался, и девочка… – заступилась Алиэ. – Всё вполне объяснимо с медицинской точки зрения.

Но Назар молчал, закусив губу. Он очень хорошо помнил тот взгляд Руаэллин, благодаря которому его психика сумела преодолеть наркотическую амнезию. И голос – неземной, прекрасный, наполнивший замкнутое пространство ядовитой трещины свежим ветром… Это не было галлюцинацией! Эльфёнок знал, что подобные вещи возможны, хотя и впрямь похожи на сказку.

Бросив быстрый взгляд в сторону Ласа, Итиль заметил, насколько ему неприятен этот разговор. Видимо, Сэм слишком далеко зашёл в своих предположениях.

– Ладно, Шерлок Холмс, успокойся, – заговорил он мягко, – напугаешь Ласа до смерти, а ему на втором курсе экзамен по философии сдавать.

Однако тема была настолько интересной, что менестрель не собирался так просто заканчивать её обсуждение.

– Ну и что, если напугаю? – спросил он, увлечённый новой мыслью. – Вот объясни мне, например, почему одна Руа не собирает зачётки перед экзаменом?

– Может, не верит в эту чертовщину? – предположила Алиэ.

Семён укоризненно покачал головой и ехидно заметил:

– А остальные преподы верят? Нет, я думаю, Руа и смотреть не надо, чтобы понять, у кого синяя зачётка. Она нас насквозь видит! Это я вам говорю!

– Ты скажешь… – протянул Итиль.

Назар обвёл лица друзей вопросительным взглядом:

– Вы мне голову морочите коллективно, да?

Сэм, Итиль и Алиэ, переглянувшись, дружно расхохотались. Но поскольку Ласу была непонятна причина их веселья, Ярослав поторопился объяснить:

– Как же ты две сессии-то сдал, если до сих пор не слышал университетскую легенду? Вот скажи, какого цвета твоя зачётная книжка?

Эльфёнок удивлённо пожал плечами:

– Красная. А что?

– А то, – подхватил менестрель, – что их уже лет семь красными делают. Но раньше зачётки были синими, в твёрдых корочках. И рассказывают, что училась в нашем вузе одна девушка. С первого по пятый курс в её зачётной книжке не было ни одной четвёрки – круглая отличница! А когда она получила свой заслуженный красный диплом, преподы повесили её зачётку в рамочку под стекло в кабинете ректора. И долго висела там эта достопримечательность, пока однажды не нашли кабинет открытым, стекло разбитым, а зачётку – пропавшей! Того, кто стащил реликвию, так и не поймали. Но с той поры ходят упорные разговоры, будто синяя зачётка отличницы появляется иногда перед экзаменами у разных студентов. У кого – не угадаешь. Только если вдруг привидится, что твоя зачётная книжка синяя, можно вообще ничего не учить: на экзамене язык сам будет говорить то, что нужно.

Лас недоверчиво покачал головой:

– Обычные байки!

Но на это совершенно неожиданно возразила прагматичная Алиэ:

– Ты за преподами понаблюдай! У вас перед экзаменами зачётки собирали?

– Ну.

– Кто?

– Да все. Разложат на столе, полюбуются, и лишь после этого приглашают нас тянуть билеты.

– Ага! – воскликнул Сэм. – Одна Руаэллин так никогда не делает. Единственная!

– Точно, – подтвердила Наташа, – мы на всех факультетах узнавали. У них вроде как – традиция. Но поговаривают, что преподы тоже видят синюю зачётку. И студента, кому такое счастье выпало, лучше не спрашивать: позора не оберёшься!

– Это месть отличницы за то, что не уберегли её сокровище! – произнёс Семён зловещим голосом.

– Кстати, я тут одну историю вспомнил! – вдруг хихикнул он, спустя некоторое время. – Весьма поучительную и с моралью.

– Давай!

Эльфы расселись поудобнее, и менестрель начал рассказ:

– В июне, после сессии, решили мы с ребятами отметить сдачу. Ты, Алиэ, помнится, тоже вместе с Арвен там тусовалась.

Наташа улыбнулась:

– Было дело. Только мы рано ушли, не дожидаясь, пока вы общагу разнесёте.

– Да ладно тебе! – слегка обиделся Сэм. – Мы, филологи, народ мирный. А шумно стало только после того, как историки набежали!

– Думаю, вы все друг друга стоите, – заметил Итиль, никогда не участвовавший в студенческих пирушках.

Семён повернулся к другу, и в его плутовских глазах зажёгся непривычно тёплый, ласковый огонёк.