Эльфенок

Сплетаясь в сознании в дивную, серебристую мелодию, далёкие колокольчики рождали слова, продолжая начатую фразу: «…то, что скрыто глубоко в душе, мой друг. То, что составляет тайную суть твоего существа. Ты стоял лицом к лицу с самим собой – не испугался и ничего не забыл. У других – иное. Поверь, не так просто глядеть себе в глаза…»

– Лас?

Эльфёнок вздрогнул. Он снова сидел среди друзей у ночного костра, а невдалеке по камушкам звенел невидимый ручей, так похожий на голос Руа…

Итиль мудро улыбнулся:

– Чувствую, это необычная ночь. Что-то случилось в подзвёздном мире. И Сэм давно не был так откровенен…

Действительно, от прежней плутовской беспечности менестреля не осталось и следа. Он сидел, обхватив руками колени, весь как-то подобравшись и съёжившись. Из-под длинного, взлохмаченного чуба задумчиво поблёскивали глаза, и горькая усмешка порой, совсем не в такт разговору, кривила его тонкие губы с ямочками в уголках. Наконец он вернулся к прерванному рассказу:

– А дальше было самое интересное… Лежу я, такой обалдевший, вдруг чувствую, Андрюха в бок пихает: пора, мол, чего застыл? Чуть не заорал от неожиданности, честное слово! Хорошо, Орёл мне вовремя рот рукой зажал, а сам на часы показывает. Медлить уже и правда было нельзя, внизу малолетки дошли до последней стадии исступления, и я сильно сомневался, услышат ли они что-нибудь вообще. Тут мы магнитофон включили, цепями забренчали… Сначала, действительно, эти бешеные не обращали внимания на посторонние звуки. Но как дурь маленько выветрилась, они насторожились, засуетились. Наконец, прозвучало заветное: «Призрак графа Воронцова!»

Семён невесело усмехнулся:

– Что тут началось, люди добрые! Глядя вниз, я просто счастлив был, что наш вход на сто метров ниже по реке и грязища там непролазная! Представляете, наши могильные завывания на их больное воображение и расстроенные нервы?! Думаю, этот глюк они на всю жизнь запомнили! Но и нам уже не до смеху было, тем более что пришлось просидеть в пещере до утра: боялись наткнуться в лесу…

– Не завидую, – пробормотал Итиль.

Алиэ подняла на него встревоженные глаза:

– Кому? – Было видно, что девушка находилась под сильным впечатлением от рассказанной истории.

– Никому. Ни тем бедолагам, которые из пещеры удирали, ни Сэму с Андрюхой. Вам, поди, самим тогда хороший психотерапевт был нужен? – обратился Итиль к менестрелю.

Тот попытался улыбнуться сквозь колотившую его мелкую дрожь:

– Спасибо Руаэллин, иначе бы я тут с вами не сидел!

Тишина вновь повисла над лагерем. В этот предрассветный час и в природе всё замерло, наслаждаясь последними каплями ночного отдыха. На траву начала оседать роса, кузнечики окончательно угомонились, и только невдалеке плескал бессонный ручеёк, тревожа своим воркованием мягкие струи Оки.

Сэм положил на горячие угли сухую веточку можжевельника, которая мгновенно вспыхнула. В воздухе разлилось пряное благоухание.

– Говорят, можжевельник хорошо злых духов отгоняет, – задумчиво заметил менестрель и, помолчав, добавил:

– А знаете, ребята, у этой истории продолжение было. В том году.

– Да ну? – удивился Лас.

– Верно говорю. Я когда ходил к бабушке в больницу, с сестричкой познакомился. Милая такая девушка, скромная, приветливая. Аней зовут. И показалось мне ещё, будто где-то я её видел. Словом, начали мы встречаться. Только она о себе молчала, как я ни выспрашивал. Ну, вы тут все – люди взрослые, стесняться нечего. Дошло у нас до любви… Лас, ты чего краснеешь? Вижу, хоть и темно ещё пока! Не было у нас с Аней ничего. Только начал её раздевать, смотрю – вся спина в шрамах. Тут меня словно обожгло: вспомнил, где видел это милое личико! Покраснел, не хуже, чем наш эльфёнок. И признаться во всём не мог, и объяснить, почему на меня столбняк напал, тоже не получалось. Наверное, я так изменился в лице, что Аня с перепугу мне всё и рассказала. Молодой была, глупой, не хватало острых ощущений! Однажды они с приятелями до того доглючились, что примерещился им призрак графа Воронцова. Все – бежать! А Анечка моя обессилела так, что ноги от страха отнялись. Тут она вспомнила про Бога, взмолилась, если выберется живой из пещеры, до конца своих дней будет людям помогать и вести здоровый образ жизни. А сама ползёт, подтягивается на руках, поскольку ноги не работают. Так в её ладони перстень оказался. Аня решила, его кто-то из приятелей потерял, и сунула в карман, чтобы потом вернуть. Но когда она из больницы вышла, зараз вылечив ноги и голову, оказалось, что перстень-то ничей, причём антикварный и очень дорогой. Может, тоже из сокровищ графа, кто знает? Только Аня эту вещицу продала, не долго думая. Сказала, что не хочет к прошлому возвращаться. А сама в медицинский институт поступила и параллельно устроилась работать в больницу. Вот такие дела, ребята.

– Ну, и как у вас теперь? – полюбопытствовал Итиль.

– А никак. Мы расстались почти сразу же. Не мог я быть с ней рядом после того, что видел, сами понимаете…

Сэм вздохнул. Молчание дрожало в воздухе, словно рассветная тишина, изредка нарушаемая робким посвистыванием самых ранних птах. Ребята вдруг почувствовали на своих плечах всю тяжесть бессонной ночи, навалившуюся неожиданной усталостью. Эта усталость настойчиво толкала их в палатку, в тёплые спальные мешки, – и трое эльфов, перестав сопротивляться, вскоре пошли спать, а Итиль, взяв полотенце, решительно зашагал купаться.

Светало. Над Окой дрожал густой, молочный туман – верный признак ясного дня. Слышно было, как в прибрежных лозах просыпаются птицы, и плещет рыба в реке. Белые кисточки случайно задетого дудника стряхнули на руку Ярослава свои прохладные капли. Наступало новое, прекрасное утро, и ночные рассказы уже казались сном, отдаляясь с каждой минутой.

Глава 2. Святая чудотворная

– Люблю я, Сэм, твои чудесные истории! – лукаво заметил Итиль, когда эльфы, вдоволь намахавшись мечами и поужинав, расположились у костра.

Вечер выдался на удивление тихим. Едва солнце успело скрыться за верхушками деревьев, как закатные полосы расчертили небо в красно-синюю линеечку. Быстро темнело, и ползущая от реки прохлада заставляла ребят ближе придвигаться к огню.

Вообще-то, хвалить рассказчика считалось хорошим тоном, однако Ярослав нисколько не преувеличивал, говоря о таланте друга. Действительно, они пережили вместе множество приключений, но только в устах Сэма истории о них обретали очарование сказки. Неожиданно возникая из канвы беседы или спора, каждая была похожа на кружево, сплетённое искусным мастером из случайно подобранных нитей. Руаэллин как-то сказала, что Семён – настоящий скальд, ибо он удостоился чести испить мёда поэзии из рук самого Одина[21]. И тем, кто слышал эту похвалу, не пришло в голову принять её за поэтическую метафору.

В кругу друзей рассказы Сэма пользовались бешеной популярностью ещё и потому, что сам он ими совершенно не дорожил. Увлечённый новой сюжетной нитью, менестрель мог прервать повествование на самом интересном месте. Или вдруг убегал, спохватываясь о чём-то важном: «Заболтали вы меня совсем!» Не раз товарищи предлагали ему записывать свои приключения, но Семён неизменно отшучивался: «Что я вам – Иисус Христос, чтобы с моих слов Евангелие писать?» И потому в университетской среде его истории приобрели форму устного народного творчества, обрастая новыми подробностями и превращаясь в легенды.

К просьбе Итиля присоединилась Алиэ:

– Сэмчик, миленький, расскажи что-нибудь! Красивое такое, волшебное! Ладно?

Лас только молча улыбался, догадываясь, что менестрель уже придумал, чем бы позабавить друзей.

– Ну, хорошо, – наконец смилостивился Сэм. – Расскажу я вам историю – волшебнее не бывает! Из серии моих прошлогодних похождений. Кто не в курсе, объясняю: в том году, в конце августа, я внезапно обнаружил, что лето на исходе, а со мной ничего интересного так и не случилось. До начала учебного года оставалось недели полторы. Вы, дорогие мои друзья, – обернулся он к Итилю и Алиэ, – были заняты заботами поступления Ласа в нашу альма-матер. Тебя, эльфёнок, понятно, я ещё не знал. Боромир готовился к очередному фестивалю на Куликовке[22] и не вылезал из своего клуба. Андрюха искал каких-то змеев под Питером. Словом, остался я один одинёшенек. И вот собрал добрый молодец Сэм свой походный рюкзак, положил туда карту местности и эльфийский плащ прихватил, чтобы по ночам не мёрзнуть. Тот самый, из светлой шерсти, что мне Руаэллин вышивала… И отправился я вниз по Оке. В Алексине был, в Поленово – столько насмотрелся, что и за месяц не расскажешь!

21

Мёд поэзии – в скандинавской мифологии волшебный напиток, отведав который, любой человек станет великим поэтом (скальдом) или учёным.

Один – верховный бог древнескандинавского пантеона.

22

Военно-исторический фестиваль «Поле Куликово» проводится с 1997 года накануне празднования годовщины Куликовской битвы на берегу реки Дон вблизи д. Татинки (Кимовский район Тульской области). Ежегодно в нём принимают участие клубы военно-исторической реконструкции из России, Украины, Белоруссии, Прибалтики.