Страница 11 из 26
Под пологом ТОМОДЗО и О-ЁНЭ.
О-ЁНЭ: Почему же вы не отклеили?
ТОМОДЗО: Эх, госпожа, я целый день копался на огороде и совсем об этом деле забыл, но уж завтра сдеру непременно.
О-ЁНЭ: Смотрите, мы можем на вас рассердиться…
ТОМОДЗО: Ладно-ладно, завтра всё сделаю! Обязательно!
О-Ёнэ уходит. ТОМОДЗО укладывается спать, он взвинчен. О-МИНЭ еле сдерживается от злости и обиды.
ТОМОДЗО: О-Минэ, ложись, спать пора.
О-МИНЭ: Дура я, дура, работаю до четвертой, до пятой стражи.
ТОМОДЗО: Не ворчи, иди и ложись.
О-МИНЭ: Дурой надо быть, чтобы работать так...
ТОМОДЗО: Идешь ты под полог или нет?
О-Минэ со злости рывком высоко поднимает полог и входит к мужу.
Кто ж так под полог входит?! Ты же полно комаров напустила!
О-МИНЭ: Томодзо, что за женщина приходит к тебе каждый вечер?
ТОМОДЗО: (бурчит). Не твое дело.
О-МИНЭ: Может, и не мое, но я терпеть этого не буду.
ТОМОДЗО: Я уже давно хотел рассказать, да тебя испугать боялся...
О-МИНЭ: Меня испугать? Тебя-то эта дрянь, может, и испугала – ты, наверно, сказал, что у тебя есть жена и с другими ты путаться не будешь, а она тебе пригрозила!
ТОМОДЗО: Ой, наворотит сейчас с три короба – да не то это совсем!.. Ладно!.. Эта женщина – служанка одной госпожи, влюбленной в господина Хагивару. И девушка эта к нему все время приходит...
О-МИНЭ: Господин Хагивара имеет на то доходы господина Хагивары, а ты куда из своей нищеты за ним тянешься? Значит, господин Хагивара – с госпожой, а ты – с её прислугой?
ТОМОДЗО: Да нет же! Они не могут к нему войти, потому что на окно наклеен ярлык с заклятьем. Она просила отклеить его.
О-МИНЭ: А ты?
ТОМОДЗО: Я говорю, завтра, так уж и быть, сдеру вам этот ярлык. Да вчера я целый день копался на огороде, забыл совсем. Вот сегодня она и спрашивала:"Почему не отклеили?" Я говорю, что забыл...
О-МИНЭ: Так почему не содрал? И правда забыл что ли?
ТОМОДЗО: А потому что утром зашел я на задний двор и вижу, правда, - на маленьком окошке наклеен ярлык с молитвой. Как же так, думаю, никакой человек через такое окошко не пролезет. И вспомнил я, что говорили мне, будто девушка эта умерла. Так вот, думаю, в чем дело! Значит, ко мне привидения приходили...
О-МИНЭ: (сердито) Что за глупые шутки?
ТОМОДЗО: Какие шутки! Я сегодня от страха уж и рта раскрыть не мог. Она говорит: "Что же вы не отклеили? Смотрите, мы можем на вас рассердиться..." И лицо у нее стало такое жуткое!..
О-МИНЭ: Ну!
ТОМОДЗО: Мне уж, ясно, не хочется, чтоб они на меня рассердились, но если содрать ярлык, ведь они загрызут Хагивару!
О-МИНЭ: (устало). Врешь ты все. Хочешь меня одурачить.
ТОМОДЗО: Вот завтра сама их и встретишь. А я спрячусь в шкаф.
О-МИНЭ: Но... какие же это привидения, если я слышала стук гэта?
ТОМОДЗО: И гэта на ней, и всё при ней, и она жутко красивая… Давай, завтра вечером будь рядом со мной!
О-МИНЭ: Ужас какой... Нет, не хочу.
ТОМОДЗО: Благородного вида... Так вежливо кланяется, с грустным таким, исхудалым лицом, говорит: "Господин Томодзо. вы…»
О-МИНЭ: (визжит). Ой, боюсь!
ТОМОДЗО: Фу-ты, напугала меня! Что ты кричишь?
О-МИНЭ: Страх-то какой!.. (Раздумывает.) А знаешь что сделай… Завтра ты скажи им: так, мол, и так, вы собираетесь свести с господином какие-то счеты, но мы-то с супругой – скажи – только милостями его и живы, и если с ним что случится, жить нам будет не на что. Так что принесите мне сто рё золотом, и я сразу же сдеру вам этот ярлык». А я куплю тебе пять го водки для храбрости...
(Го - здесь: мера жидкости, около 0,2 л.)
ТОМОДЗО: Вот дура, да откуда у привидений деньги?
О-МИНЭ: В том-то и дело! Денег у них нет – на том и кончено!
ТОМОДЗО: А… вдруг принесут?..
О-МИНЭ: А принесут… так и быть, отклеивай... Если у нас будет сто рё, да мы всю жизнь ни в чем не будем нуждаться!
ТОМОДЗО: Да, было бы здорово...
Третий вечер. Стемнело. За столом сидят О-МИНЭ и ТОМОДЗО. Томодзо залпом выпивает большую чашу водки.
О-МИНЭ: Я ужасно боюсь смотреть на мертвецов. (Забирается в шкаф.)
ТОМОДЗО: Напьюсь – и как следует поговорю с этими привидениями.
О-МИНЭ: (открывает дверцу). Уф, дышать нечем посреди этого тряпья.
ТОМОДЗО: Терпи, если не хочешь всю жизнь одёжу с чужого плеча носить. Может, и выгорит это дело.
О-МИНЭ: Умник! Да кто тебе подсказал-то!
ТОМОДЗО: Тихо!
Колокол ударил четвертую стражу. Послышался стук гэта, и, словно в тумане, у живой изгороди появились две женщины с пионовым фонарем. Томодзо затрясся. О-ЁНЭ и О-ЦУЮ приблизились к пологу.
Фу, весь хмель мигом слетел! Целых три го водки даром пропали.
О-ЁНЭ: Господин Томодзо!
ТОМОДЗО: Да-да, добро пожаловать...
О-ЁНЭ: Простите, что беспокоим, но и сегодня нам никак не войти. Госпожа капризничает, я совсем извелась. Сжальтесь, пожалуйста!
ТОМОДЗО: (обливаясь холодным потом). Да-да, конечно... Но дело в том, что мы с женой только и живы, что милостями господина Хагивары. Если с ним что случится, нам и жить-то не на что будет. Вот если бы вы принесли нам на бедность сотню золотых рё, я бы этот ярлык с превеликой радостью отодрал...
О-Ёнэ и О-Цую поглядели друг на друга и задумались, опустив головы.
О-ЁНЭ: (к О-Цую). Мы зря беспокоим этого доброго человека. Сердце господина изменило вам. Будьте мужественны, забудьте о нем!
О-ЦУЮ: (заплакала). Я не могу, О-Ёнэ... Дай господину Томодзо сто рё. Я должна его увидеть.
О-ЁНЭ: Хорошо... Но это не всё, господин Томодзо. Нам мешает не только ярлык. За пазухой у господина Хагивары хранится святой
талисман "кайоннёрай", он тоже не дает нам приблизиться. Вы должны выкрасть его.
ТОМОДЗО: Что ж, выкраду и талисман. Только деньги принесите.
О-ЁНЭ: Пойдемте, госпожа. Придется подождать до завтра.
О-ЦУЮ: (со стоном). Опять возвращаться, не повидав его!
О-Ёнэ берёт О-Цую за руку и уводит.
Картина одиннадцатая
Дом Иидзимы. Ночь. О-КУНИ лежит, мечтая о своём Гэндзиро.
О-КУНИ: Четвертого числа Иидзима должен поехать с Гэндзиро на рыбную ловлю, и там… А потом Гэндзиро будет моим… Проклятый Коскэ! Что же придумать, чтобы он сгинул?..
О-Куни задремала. Вдруг она открыла глаза и увидела, что фусума в ее комнате тихо раздвинулись.Послышались крадущиеся шаги. Затем раздвинулись фусума в комнате рядом.
Что это? Неужели кто-то в доме еще не ложился?
КТО-ТО дергает дверцу стенного шкафа, скрипит отпираемый в шкафу замок. Вдруг фусума с треском захлопываются, и ночной посетитель, шурша одеждой, быстро удаляется в сторону кухни. О-Куни тут же поднимается, зажигает фонарь и обходит комнаты. Она подходит к стенному шкафу. Дверца шкафа раскрыта, и наружу свисает край шелкового кошелька.
Шкатулка господина взломана! В ней всегда был кошелек… А! Пропало сто золотых!.. Вор! (Она на мгновенье задумывается, прячет кошелек в рукав и возвращается в спальню.)
Утро. О-КУНИ выходит в сад с чашечкой чая. В саду старший слуга ГЭНСКЭ подметает дорожки.
О-КУНИ: Эй, Гэнскэ!
ГЭНСКЭ: (добродушно). А, с добрым утром. Приятно видеть вас в добром здравии. Жара нынче хуже, чем в разгар лета была…