Ангел возмездия

— А в бочках что? — продолжала она расспрашивать.

— В одной куль муки, в другой тоже мука, в третьей — картошка и еще мешок так, в четвертой соль, в пятой сахар, в шестой всего понемногу. Но бочки, в первую очередь, необходимы, как тара — бочка ягод, грибов, рыбы, мяса, орехов, мало ли чего еще потребуется в хозяйстве — тебе решать, как их использовать по назначению. Они добротно сделаны и не протекают.

Он помолчал немного, закурил сигарету и продолжил:

— По прямой мы уплывем километров за 200 от ближайшего населенного пункта, по воде еще дальше. Сейчас нужно обустроиться, обжиться надежнее, в сезон набрать ягод и грибов, наловить рыбы побольше, лося завалю, когда холода настанут, медведя не помешает приобщить перед лежкой для жира, шкура тоже сгодится. Пока можно козу подстрелить на мясо, не успеет протухнуть — что-то съедим, остальное завялим. Орехов набьем, чтобы зимой щелкать, в потолок поплевывать и сказки рассказывать, — он улыбнулся и направил лодку к острову посередине реки. — Перекусим немного и поплывем дальше, щенок с котенком оправятся и тоже поедят.

Лодка тихо уткнулась в берег, Кэтвар выскочил первый, подтаскивая ее подальше, чтобы не унесло течением, подал руку своей даме и размял кости несколькими упражнениями — подпрыгнул на месте, перевернулся в воздухе пару раз и встал на ноги. Марина раскрыла рот.

— Ты что, циркач? — удивленно спросила она.

— Нет, — ответил он. — Скоро и ты станешь делать это, и не только это. Любой здоровенный мужик, обидевший тебя, пожалеет, что родился на свет. Я кэтвар, — гордо произнес он. — Но кэтвар из тебя вряд ли получится, а ниндзя вполне.

Марина ничего не понимала, и ему пришлось объяснить подробнее.

— Про ниндзя ты, естественно, слышала. Это древнее боевое искусство, которое я изучал в течение трех с лишним лет, я превзошел своего учителя и создал новую школу, школу кэтваров — высших мастеров боевых искусств, высот которых могут достигнуть особо одаренные люди. Таковых на планете человек 10, не больше. Кэтвар без особого труда и риска может противостоять десятку ниндзей и победить их, поймать рукой летящую пулю или стрелу. Я удаляюсь в этот заброшенный мир, чтобы отточить свое искусство до совершенства, и ты убедишься в этом. Вот и все теперь ты про меня знаешь, но говорить об этом никому не следует.

Он прилег на травку, поставил рядом с собой термос, разложил бутерброды — ветчину с хлебом и пригласил подругу к импровизированному столу.

Ели молча, Марина все еще переваривала сказанное им. Верила или не верила — это другое, она удивлялась его рассказу и пока плохо представляла, что из нее может получиться какой бы то ни было боец, тем более ниндзя. А он, закончив с едой, лег на спину, смотрел в небесную синеву и думал о Марине. Уехать с незнакомым мужчиной неизвестно куда решится не каждая женщина, значит, не ждала она от него худшей жизни, понимала, что с целью убийства так далеко не повезут. А может, ей было все равно — лишь бы сменить обстановку. Полежав минутку, встал, прерывая мысли: пора плыть дальше.

В два часа дня лодка уткнулась в траву в одном из заливов реки и Кэтвар торжественно произнес:

— Все, приехали, это наш дом и здесь мы станем жить в течение года. Да здравствует Родина, домик родной!

Он протянул Марине руку, осторожно проводил ее на берег. Ноги затекли от длительного сидения на жесткой деревянной лавке, она старалась размять их, одновременно оглядываясь, но ничего не замечала похожего даже на признаки жилья. Кэтвар протянул ей ее рюкзаки, взял пару бочонков на плечи, коротко бросил:

— Идем, милая, обитель нас ждет, — и затрусил вверх по склону, не оглядываясь.

Она еле-еле успевала за ним, и внезапно остановилась как вкопанная — перед ней неожиданно появился, предстал домина, каких и в деревне-то мало строили. Кэтвар снова коротко бросил: «Осваивайся», и затрусил обратно к берегу, оставив бочонки у крыльца.

За четыре ходки он перенес все, укрыл лодку в гроте и предложил:

— Сегодня день отдыха и вопросов. Осваивайся по-настоящему, надолго, как хозяйка, и отдыхай. В дом заходила? — спросил он.

— Еще нет, — ответила она.

— Хорошо, тогда первым запустим котенка.

Он взошел на крыльцо, откинул крючок и открыл дверь. Марина опустила на пол Мурзика, как она его назвала. Он отряхнулся немного, постоял в раздумье и смело перешагнул порог, обнюхивая все вокруг, следом вошли Кэтвар и Марина.

— Прекрасно, надо занести продукты, — сказал Кэтвар сам себе. — Освободить бочонки.

Марина осмотрелась — голый топчан или кровать, стол и лавка, — из мебели все. Посредине единственной, но очень просторной комнаты висела веревка с вяленой рыбой: примерно пара сотен крупных ельцов и окуней, резаная кусками щука.

— Вялить станем на улице, — пояснил он. — Здесь временно, пока меня не было. Готовую — в коробку и в подполье, — он отломил кусочек щуки. — Попробуй. Вкусно?

Марина с удовольствием ела рыбу и удивлялась — почему так не делали в ее деревне? Действительно вкусно и аппетитно. Она уже немного освоилась и знала, какие запасы и чего у них имелось, но первый обед он решил приготовить сам.

— Пойдем, — попросил Кэтвар. — Поможешь поставить сеть, потом все станешь делать сама.

Он снял обувь и рубашку и налегке поспешил к берегу, прихватив что-то в мешке. Она побежала за ним. Кэтвар показал грот, вывел из него лодку, и они вдвоем быстро поставили рыболовную снасть. Он обратил внимание, что управлять лодкой Марина умеет, не в диковинку ей и сети. Потом, на берегу, он снял джинсы и плавки, голый нырнул в воду и уже из воды крикнул:

— Привыкай, ни к чему мочить нижнее белье, посторонних нет. Искупнись, вода очень теплая, взбодрись с дороги. Заодно и щук от берега в сеть загоним.

Марина резво скинула блузку, замешкалась немного, глядя на свой бюстгальтер, потом махнула рукой на условности, разделась догола и поплыла к нему. Он обнял ее за талию, поцеловал в губы, приподнимая за бедра и вошел в нее прямо в воде. Она, держась за его шею, испытывала небывалые ощущения и кончила быстро, снова отмечая про себя, что ей так хорошо никогда и ни с кем не было. Правда, и в воде она тоже сексом не занималась.

Кэтвар вынул из сети три небольших щучки, и они вернулись к домику. Изваляв их в соли и положив на низ коптилки тальник, он развел костер, засекая время, и через полчаса объявил, что обед готов. Ушел в домик, принес бутылку с разведенным спиртом, настоянном на листьях брусники и черники, поставил на уличный столик рюмки и объявил праздник в честь прибытия принцессы открытым. Она зарделась от его слов: принцессой ее еще никогда не называли. Правда, ласковые слова приходилось слышать, но они звучали сально и всегда с единственной целью.

Некрепкий разведенный спирт с запахом черники и брусники Марине понравился, а особенно копченая щука, у них почему-то так не коптили, да и не коптили рыбу вообще. Она впервые в жизни пробовала столь замечательное блюдо, приготовленное руками любимого мужчины, а что он ей безумно нравился — она уже не сомневалась вовсе, правда, и не говорила ему об этом, ждала первых слов от него.

Красивое, крепкое тело, хозяйская жилка, умение готовить, деловитость и ум — настоящий мужчина, не сравнить с сальными мужиками, добивающимися ее силой или за деньги. Такой не мог не понравиться ей, тем более, что в сексе никто еще ранее не доставлял Марине истинного и незабываемого наслаждения.

Наевшись, он заговорил не о любви, — о деле. Что надо бы мха надрать и просушить для перины и подушек, сшить их из имеющегося брезентного, но мягкого материала. Высушенный мох имеется, но он приготовлен для строительства бани, взять можно, но и восполнить нужно.

Делать нечего, пришлось шить наволочки для подушек и перины. Работала с удовольствием, для себя и него, удивляясь собственной хозяйской хватке. Управилась Марина часа за три. Он набил мешки сухим мхом, прилег и похвалил скупо:

— Ничего, лежать можно, все-таки мягче, чем на голых досках, — и улыбнулся лукаво.