Искупление Тьмой. Убийство

- Я умерла, - глухо повторила я в сотый раз, словно решила, что, если произнесу это вслух, это поможет мне понять, что на самом деле здесь произошло.

- И это случится еще не раз.

Я резко обернулась, уставившись на Ноя. Он выглядел обычно: растянутая футболка, висящая на его теле, и скрывающая фигуру, дурацкие шорты; его глаза были другими. Это был Ной, но другой Ной – серьезный, задумчивый, и взрослый.

Ной, который сказал, что то, что случилось со мной сегодня, произойдет еще не раз.

- Что ты сказал? – между моих бровей залегла ощутимая морщинка. Глаза-льдинки блондина остались такими же равнодушными:

- Я сказал, что это случится еще не раз. – Его слова звучали как приговор, и это так и было. Он медленно направился ко мне, и я тут же напряглась. – И сегодня, и завтра, и через несколько дней. Ты будешь умирать всякий раз, когда Леда Стивенсон будет пытаться убить себя.

В моей голове пузырьки. Один взрывается, и на его месте появляется другой. И так снова и снова, не позволяя мне сосредоточиться на чем-то одном. И все же в этом водовороте пузырьков, проскальзывает мысль:

- Кто такая Леда Стивенсон?

Ной приобнял меня за талию, и я позволила ему это, потому что была поражена, шокирована, парализована.

- Девушка, которую ты сегодня защитила. Милая блондиночка, которая была слишком напугана сегодня, чем заставила тебя заступиться за нее. Леда Стивенсон.

Я остановилась в коридоре. Ноги утонули в старом ковре, лежащем на деревянном полу. Ной тоже замер. Он убрал руку, и склонил голову, приготовившись слушать меня.

- Ты что, шутишь сейчас?

- Когда ты задыхалась в ванной, это казалось тебе шуткой? Или, когда ты чувствовала, что твоя душа покидает твое тело, и потом возвращается в него, тебе казалось, что это шутка? Я выгляжу шутником, когда говорю это?

По моей спине побежал холодок. Но не от того, что я стояла в коридоре, где гулял сквозняк.

Я вспомнила ее; девушку-цыпленка, которая смотрела на меня слезящимися глазами. Девушку, которая мысленно умоляла спасти ее. Девушку, которая была жертвой Майи Кинг, которую сегодня кто-то жестоко убил вместе с отцом.

- Как она связана с тем, что со мной произошло?

- Она покончила сегодня с собой, - отозвался Ной, все еще изучая меня, проверяя какой эффект его слова производят на меня. Он пугал меня. – И всякий раз, когда она будет пытаться убить себя, ты будешь умирать вслед за ней.

Что за бред? Я попятилась от Ноя, но он наступал:

- Ты должна заставить ее жить, Кая. После этого все прекратиться. Иначе будешь умирать до конца своих дней.

- Кто ты? – перебила я.

- А ты?

- Что?

- Кто ты, Кая, теперь, когда случилось все это?

Я сделала еще шаг назад:

- Я еду домой, - заявила я.

Не важно. Больше не важно, что я сделала, или что сделала мама. Мне не важно, чем я не угодила ей. Я извинюсь. Попрошу прощения за все, что я натворила, за то, что я мучила ее несколько лет подряд, за то, что не поддавалась ей, за то, что была хладнокровной и равнодушной дочерью. Я исправлюсь. Я больше ни на минуту не задержусь в Эттон-Крик.

Я покажу маме, что я исправилась. Что я не монстр. Что я не робот. Что я не как отец.

- Этот город не отпустит тебя, Кая.

- Нет, - еще решительнее заявила я, - я уезжаю прямо сейчас!

Внезапно мне показалось, что все мои проблемы решатся, как только я уеду отсюда.

- Я не останусь в этом городе! – я влетела в свою псевдо-комнату, достала из-под кровати чемодан, и принялась запихивать в него одежду. Ной стоял позади меня:

- Ты уверена?

Насмешка в его голосе, не остановила меня. Я продолжала бросать в чемодан учебники по медицине, фотографии моей семьи, и прочие личные вещи.

- У меня была нормальная жизнь, до того, как я переехала, - тараторила я. - Я знала, что случится на следующий день, я знала, о том, какое будущее меня ждет!

- Нормальная жизнь?

Я резко обернулась, яростно выдыхая. Ной вскинул бровь, провоцируя меня на грубость, но я внезапно почувствовала себя уязвимой. Словно этот человек видит меня насквозь.

- Ты всю жизнь была несчастной, всю жизнь чувствовала себя недостойной. И ты внушила себе, что если ты станешь похожей на своего отца, такой же решительной, такой сильной, ты сможешь выжить? Решила, что сможешь справиться со своими чувствами? С обидой от того, что он бросил тебя?

- МОЙ ОТЕЦ ПОГИБ! – завизжала я. Впервые за очень долгое время я потеряла контроль над собой. Я почувствовала, что мне нужны мои таблетки. Мои руки тряслись, ноги стали ватными, а во рту пересохло.

- И ты даже не попрощалась с ним, - тихо закончил Ной. В его голосе не было ни капли сожаления, ни капли веселья. Он ведь другой. Парень, который печет булки, и который настолько прозрачен, насколько может быть человек. Словно хрустальной чистоты ручей.

Но я знаю Ноя всего лишь один день.

Я справилась с дыханием до того, как почувствовала, что у меня случится приступ, и тяжело произнесла:

- Мне все равно, откуда ты знаешь все это. И я не знаю, для чего ты говоришь мне все эти вещи. Я уезжаю, Ной.

Не хочу больше говорить с ним. Не после того, что он сказал о моем отце, и обо мне.

- Ты не уедешь, Кая.

Хочу, чтобы он просто заткнулся, и ушел. Я отвернулась. Сняла с себя полотенце, натянула джинсы, затем, сняла мокрую майку, и надела теплую футболку. По коже тут же побежали мурашки.

Я захлопнула крышку чемодана, надела толстовку, куртку, и направилась к двери.

Изнутри слезы выжигали глаза, но я не плакала.

Я сбегаю. Делаю то, что ненавижу больше всего – сдаюсь.

Отец никогда не сдавался, но он так же всегда держал свою жизнь под контролем, а здесь в этом городе нельзя ничего контролировать. Я просто не понимаю, что происходит. Творится что-то ужасное.

Я должна уберечь девушку-цыпленка от самоубийства. А если я не сделаю этого, я умру? Снова и снова?

Что не так со мной? А с Ледой Стивенсон?

Что не так с этим городом?

***

Леда Стивенсон лежала в городской больнице, на четвертом этаже, в одиночной палате. Эта палата была фактически ее второй комнатой. После того, как они с отцом попали в аварию несколько дней назад, после того, как он погиб, - после всего этого, Леда провела здесь много часов. И до этого тоже множество часов. Пространство было наполнено запахами лекарств, и гудением аппаратов. Из руки Леды торчала трубка.

Глаза девушки наполнились слезами.

Ей это вновь не удалось. Лишить себя жизни.

Леда закрыла глаза, когда услышала за дверью шаги. Ресницы пропитались влагой, к правому виску скатилась слезинка, но Леда не шевелилась.

Тетя Лаура вошла, судя по ее тихим, невесомым шагам; закутанная в голубую шаль, под цвет глаз. Леда чувствовала, как за ней следует стойкий аромат кофе. Значит, тетя принесла в палату термос. Этого следовало ожидать – после того, как погиб отец Леды – Джек, тетя Лаура не оставляла племянницу ни на секунду. Она боялась, что девушкой завладеет печаль, что, в общем-то, и случилось.

- Леда, дорогая, - женщина поставила на столик термос с кофе, и склонилась над блондинкой. Леда сделала вид, что только что очнулась. – Как ты себя чувствуешь?

Как она может чувствовать себя, после того, как пыталась перерезать себе вены в собственной ванной комнате?

Вслух, девушка не могла произнести этого, она прохрипела:

- Все хорошо, тетя Лаура. Я хорошо себя чувствую, вам не стоит волноваться за меня.

Глаза ее жизнерадостной тети-француженки, наполнились слезами.

- Дорогая, зачем ты сделала это? – взгляд метнулся к перевязанным запястьям, и назад, к небесно-голубым глазам. Эти глаза, и эти белые волосы, делали Леду похожей на ангелочка.

- Я случайно порезалась. – Леда должна была это сказать. Просто потому, что признаться, что она не хочет жить это унизительно. И, кроме того, тетя Лаура очень любит племянницу, и возможно она сделает вид, что всего этого не было. Леда не хочет потерять доверие единственной родственницы, что осталась у нее.