Ледяной холод

Мальчик рассказывал все это Мауре, пока они медленно шли вниз по склону, собака тяжело дышала позади них. С тех пор, как они наблюдали за огнем, сжегшим Царство Божие, прошел день, и только сейчас мальчик почувствовал, что спуститься в долину будет безопасно для них. К ее ботинкам он привязал пару самодельных снегоступов, изготовленных с помощью инструментов, найденных в так кстати незапертых домах в городке Пайндейл. Она хотела сказать ему, что это была кража, а не сбор мусора, но подумала, что он не поймет разницы.

"Так как ты хочешь, чтоб тебя называли, раз тебе не нравится имя Джулиан?" — спросила Маура, пока они шли в Царство Божие.

"Мне все равно".

"Большинству людей не все равно, как их называют".

"Не понимаю, зачем всем людям нужны имена".

"Поэтому ты продолжаешь называть меня мэм?"

"Животные не пользуются именами, и они в прекрасных отношениях. В лучших, чем большинство людей".

"Но я же не могу продолжать говоритьэй, ты".

Они некоторое время шли, скрипя снегоступами, мальчик впереди прокладывал дорогу. Его оборванная фигурка перемещалась по белому пейзажу, собака двигалась по пятам. И позади была она, по доброй воле следующая за этими двумя дикими и грязными существами. Возможно, "стокгольмский синдром" был причиной того, что она отказалась от всех мыслей сбежать от мальчика. Он дал ей пищу и кров, и за исключением того удара по голове, когда пытался заставить ее замолчать, мальчик не причинил ей боли. На самом деле, он даже не пытался прикоснуться к ней. Так что она старательно вживалась в роль частично узницы, частично гостьи, и в этой роли она и последовала за ним в долину.

"Рэт", — вдруг бросил он через плечо.

"Что?"

"Так моя сестра Кэрри называла меня".

"Это не очень-то красивое имя — Крыса".

"Нормальное. Это из того мультика про крысу, которая любила готовить".

"Ты имеешь в виду"Рататуй"?"

"Ага. Дедушка водил нас на него. Мне понравился этот фильм".

"Мне тоже", — сказала Маура.

"Во всяком случае, она начала называть меня Рэт, потому что я иногда готовил ей завтрак по утрам. Но только она называла меня так. Это мое тайное имя".

"Поэтому я предполагаю, что мне не разрешается называть тебя им".

Какое-то время он шел, скрипя снегоступами вниз по склону. После долгого молчания он остановился и взглянул на нее, словно после долгих размышлений пришел к какому-то решению. "Я думаю, Вам тоже можно", — произнес он, а затем продолжил спуск. "Но Вы не должны больше никому говорить об этом".

Мальчик по имени Крыса и собака по кличке Медведь. Замечательно.

Она начала входить в ритм ходьбы на снегоступах, двигаясь с большей легкостью, но все еще не поспевая за мальчиком и собакой.

"Так твои мама и сестра жили здесь в долине. А твой отец?" — спросила она.

"Он умер".

"Ох. Мне очень жаль".

"Умер, когда мне было четыре года".

"А где же ваш дедушка?"

"Он умер в прошлом году".

"Мне жаль", — повторила она автоматически.

Он остановился и посмотрел назад. "Вы совершенно не обязаны говорить это".

Но мне жаль, думала она, глядя на его одинокую фигурку, стоящую на огромном белом фоне. Мне жаль, что люди, которых ты любил ушли. Мне жаль, что твоя мать, кажется, входила и выходила из твоей жизни, когда ей было это удобно. Мне жаль, что единственный, на кого ты можешь рассчитывать, единственный, кто остался с тобой, имеет четыре ноги и хвост.

Они спустились ближе к долине, войдя в зону поражения. С каждым шагом ущерб был все более ужасающим. Каждый дом превратился в почерневшие руины, деревня была полностью опустошена, словно по ней пронеслись завоеватели, намеревавшиеся стереть ее с лица земли. За исключением скрипа снегоступов и звука их дыхания, в мире царила тишина.

Они остановились рядом с остатками дома, в котором укрывались Маура и ее спутники. Слезы внезапно затуманили зрение, пока она смотрела на обугленную древесину и осколки стекла. Рэт и Медведь двигались вниз по линии сгоревших домов, но Маура оставалась здесь, и в этой тишине она почувствовала присутствие призраков. Грейс и Элейн, Арло и Дуглас, люди, которые ей не особенно нравились, но с которыми она, тем не менее, была связана. Они по-прежнему оставались здесь, шепча предупреждения из руин. Покинь это место. Пока ты можешь. Глянув вниз, она заметила следы шин. Это было доказательством поджога. Пока бушевал пожар, снег растаял, оставив запись о произошедшем, впечатав ее в замерзшую сейчас грязь.

Она услышала мучительный крик и с тревогой обернулась. Рэт упал на колени возле одного из сожженных домов. Когда она добежала до него, то увидела, что он сжимал что-то похожее на четки в своих руках.

"Она не оставила бы его!"

"Что это, Рэт?"

"Он принадлежал Кэрри. Дедушка отдал это ей, и она никогда не снимала его". Он медленно разжал руки и показал кулон в форме сердца, все еще держащийся на золотой цепочке.

"Это кулон твоей сестры?"

"Что-то не так. Тут все неправильно". Он встал на колени, взволнованный, и начал копаться в обугленных останках дома.

"Что ты делаешь?" — спросила Маура.

"Это был наш дом. Мамы и Кэрри". Он рылся в пепле, и его перчатки вскоре стали черными от сажи.

"Этот кулон не выглядит так, словно побывал в огне, Рэт".

"Я нашел его на дороге. Будто она обронила его там". Он поднял обгоревшую доску и с отчаянным мычанием швырнул ее в сторону, расшвыряв пепел.

Она посмотрела на землю, которая сейчас превратилась в грязь после того, как тепло огня растопило снежный покров. Кулон мог лежать здесь несколько дней, думала она. Что еще снег скрывал от них? Пока мальчик продолжал атаковать руины своего дома, разбрасывая обугленные доски, ища что-то оставшееся от его пропавших матери и сестры, Маура смотрела на подвеску Кэрри, пытаясь понять, как что-либо, что было дорого сердцу, могло в конечном итоге оказаться под снегом. Она вспомнила, что они нашли внутри этих домов. Нетронутые тарелки с едой, мертвую канарейку.

И кровь. Лужа под лестницей, оставленная свертываться и замерзать на половицах, после того, как тело убрали. Эти семьи не просто ушли, подумала она. Они были вынуждены покинуть свои дома с такой поспешностью, что пища была брошена, а ребенок не мог остановиться, чтобы поднять свой любимый кулон. Вот почему был устроен пожар, подумала она. Чтобы скрыть произошедшее с семьями Царства Божьего.

Медведь тихо зарычал. Она взглянула на него и увидела, что тот присел и оскалил зубы, отведя уши назад. Он смотрел вверх на дорогу в долину.

"Рэт", — произнесла она.

Мальчик не слышал. Его внимание было сосредоточено на копании в останках дома, где жили его мать и Кэрри. Собака снова зарычала, более громко, более настойчиво, шерсть на загривке встала дыбом. Кто-то шел по этой дороге. Кто-то, кого он боялся.

"Рэт".

Наконец мальчик повернулся, грязный от копоти. Он увидел собаку, и его взгляд метнулся в сторону дороги. Теперь они услышали слабое рычание приближающейся машины, едущей в долину.

"Они возвращаются", — сказал он. Мальчик схватил ее за руку и потянул в сторону деревьев.

"Подожди". Она высвободилась. "Что если это полиция ищет меня?"

"Вам не захочется быть найденной здесь. Бежим, леди!"

Он повернулся и бросился прочь, двигаясь быстрее, чем ей казалось возможным делать это на снегоступах. Приближающаяся машина отрезала им самый легкий путь из Царства Божьего, и любая тропа вверх по склону полностью выставила бы их на обозрение. Мальчик мчался в направлении влево от них, в лес.