Страница 53 из 86
произошли во время работы комиссий, этого было мало. Потому что убеждение следователя, как
любил выражаться сам Иван Петрович, никого не трогает, кроме его самого. Его предположение
еще нуждалось в доказательствах.
И только сам Иван Петрович знал, как это трудно, почти невозможно сделать в
сложившихся обстоятельствах.
Первое же последующее мероприятие, предпринятое Иваном Петровичем, грозило
обратиться в снежный ком, способный сокрушить любые человеческие усилия.
Его помощник, выехавший в Верхнюю Салду, позвонил оттуда и попросил продлить срок
командировки с двух дней до недели. Он должен был составить опись по всем выигравшим
лотерейным билетам шестого выпуска, где сумма выигрыша превышала сто рублей. Когда
неделя истекла, выполненная работа оказалась почти бесполезной. Все выигрыши были
получены жителями Верхнесалдинского района вполне законно. Эта информация ничего не
давала для следствия в Свердловске кроме того, что подтверждала сообщение фабрики Гознак,
Главного управления гострудсберкасс и госкредита о том, что по лотерее выигрывает семь-
восемь процентов билетов.
Ближайшая надежда Ивана Петровича не оправдалась. Полагая, что сберкассы отправляли
непроданные билеты в ликвидационную комиссию с таким же оформлением посылок, как это
делает фабрика Гознак, он ошибся. Оказалось, что они учитывались только количественно, и при
их отправке описи серий и разрядов не делалось.
Поэтому документально установить, находились ли билеты, попавшие к Хоминой, в числе
направленных для ликвидации в комиссию, не удалось.
Оставался второй и последний путь: проверить через Центральную сберегательную кассу
все без исключения выигрыши по пятому и шестому выпускам, включая самые малые, и
определить, нет ли среди них верхнесалдинских и алапаевских. А по мере возможностей и
установить их владельцев.
Такая работа не сулила ничего утешительного. Если в Верхней Салде она потребовала
неделю, то в городе с миллионным населением займет по крайней мере месяц. И то при условии,
если в нее впряжется не один человек.
Но другого пути Иван Петрович не видел.
Его помощники восприняли новое поручение без воодушевления. Прошло несколько дней,
но нужные серии им не попадались. Каждый день вечером сотрудники докладывали об этом
равнодушно и спокойно, как о само собой разумеющемся. В душе Иван Петрович сочувствовал
им.
И только дней через десять один из помощников влетел в кабинет Ивана Петровича и
положил перед ним листок бумаги с выписанными номерами.
— Сколько? — спросил с улыбкой Иван Петрович,
— Тридцать. И все салдинские. В одной кассе получены!
— Где?
— На вокзале.
— Проверял?
— Так точно!
— И?..
— Все рублевые.
— Так... А предъявитель?
— Один. Но кто — неизвестно.
— Ясно. И плохо...
— Может быть, Пустынин, товарищ майор?..
— Может быть...
— К опознанию его...
Иван Петрович усмехнулся и отодвинул бумажку.
— Хочешь за тридцать рублей все дело продать?..— спросил он.— Нет, брат, нам рисковать
здесь нельзя. Надо весь механизм вытащить, а не по болтику. Эта лотерейная шарада тысячи
стоит...
К концу месяца в сберкассах Свердловска выявили сто семьдесят пять салдинских
выигрышей, через неделю их число возросло до двухсот пятидесяти. В одних случаях
получателем называли мужчину, в других — женщину. Билеты предъявлялись сразу десятками,
и это обращало на себя внимание. Хомину бы в таком случае кто-нибудь непременно узнал.
Когда число верхнесалдинских билетов приближалось уже к тремстам, вылез крупный
выигрыш. Билет, однако, оказался не салдинским, а из Алапаевска, то есть из той партии, к
которой относился и выигрыш холодильника.
Владельцем билета, пожелавшим получить не пианино, а деньги, была работница
машиностроительного завода Анна Сергеевна Куркова. Как установил Упоров, в период
розыгрыша лотереи пятого выпуска из Свердловска она не выезжала. Курковой еще не
исполнилось и двадцати четырех лет, в комсомольской организации ее рекомендовали как
отличную работницу и очень отзывчивого товарища.
Куркова жила с родителями. Поэтому Иван Петрович не стал беспокоить ее повесткой по
домашнему адресу, а пригласил в паспортный стол райотдела милиции через отдел кадров
завода.
Пришла она точно в назначенное время. Иван Петрович заметил, что она торопилась.
Куркова тут же объяснила все сама:
— Думала, опоздаю. Вызвали меня в отдел кадров, решила: раз в паспортный стол, значит,
и паспорт надо, а он дома. Вот и пришлось все бегом...
— Вы не опоздали,—приветливо успокоил ее Иван Петрович,— и могли бы не торопиться.
Это я виноват.
— Ой, да что вы!.. Это я так сказала. Вот... И она протянула Упорову паспорт. Он
улыбнулся и отстранился.
— Не нужно. Я следователь областного управления и позвал вас совсем по другому поводу.
А паспортное отделение указал потому, что в такие часы здесь всего спокойнее, нет посетителей,
и мы можем поговорить одни...
Доверчивый и наивный рассказ Курковой о том, как она торопилась, сразу же расположил
к ней. Но последние слова Ивана Петровича как будто стерли с ее лица эту доверчивость. Она
взглянула ему в глаза и стала серьезной.
Все это Иван Петрович увидел в какие-то доли секунды и решил спросить ее прямо:
— Расскажите, Анна Сергеевна, где вы оформляли выигрыш по лотерее, когда выиграли
пианино?
— В одиннадцатой сберкассе. Центральной, по улице Малышева.
— Вы не могли бы припомнить, где купили тот билет? Ведь он оказался таким
счастливым!
— Ой, это целая история!..— Она вспыхнула от волнения и с облегчением вздохнула, как
обычно бывает с людьми, когда они ждут чего-то важного, а оказывается все просто.— Это
билет не мой. Нужно рассказать все?
— Надеюсь, не заставлю вас раскрывать какую-то страшную тайну? — осведомился Иван
Петрович.
— Вам можно.— Она уже совсем оправилась от смущения.— Дело в том, что у меня есть
хорошая знакомая, Мы жили в одном доме, когда она еще не была замужем. Работала в
райфинотделе... Потом вышла замуж и переехала к мужу. После этого за два года мы увиделись
случайно только раз. А потом я встретила ее снова, но уже с молодым человеком. Я знала, что
муж ее был намного старше. И вот когда ее кавалер отошел к газетному киоску, она, видимо,
заметила, что я на него не так посмотрела, и сказала, что это ее новый муж. Я, конечно,
удивилась...
— Вы с ней не подруги?
— Нет, конечно. Но с прошлого года стали видеться чаще. Наша семья получила квартиру
на той же улице, куда переехала она. Мы состояли в кооперативе. Трамвайная остановка одна,
хлебный магазин тоже, где-нибудь да столкнемся...
— Вы все еще не сказали, кто ваша знакомая,— напомнил Иван Петрович.
— Хомина Светлана Владимировна. Сейчас работает в облфинотделе.
— Можно без подробностей. Я спросил просто так. Продолжайте.
— Вы хотите про билет?
— Да. Вы сказали, что он не ваш...
— Так я же об этом и рассказываю... Встретились мы с ней как-то, она и говорит: помоги
мне, Анечка, в одном деле. Я спрашиваю: в каком? Выиграла я, говорит, по лотерее пианино, но
не хочу, чтобы муж знал об этом выигрыше...
— Почему же? — прервал ее Иван Петрович.
— Я расскажу. Она потом объяснила. Знаете, они с мужем не зарегистрированы, а у нее
девочка от первого... Светлана хотела сделать дочке покупки, но не знала, как к этому отнесется
ее новый муж. «Все-таки девочка ему неродная,— говорит,— а мужчины, знаешь...»
— И она вас попросила?
— Да. Я предъявила билет в сберкассу, там все оформили на меня как полагается, а потом
прислали извещение. В тот же день я отнесла деньги ей и передала незаметно. Вот и все.