Страница 181 из 207
поток. - Ты какую воду любишь? - спросил меня. Я пожала
плечами. - Некоторые предпочитают температуру в двадцать
пять градусов, другие в тридцать, - пояснил он.
- Ту, что потеплей, - ответила я.
- Значит в тридцать, - решил он и, повернувшись лицом
ко мне сказал: - Итак приступим к оздоровительным
мероприятиям, выгоним из себя весь винно-коньячный хмель.
Вот вешалка, раздевайся, и марш в парилку.
Сказав это приказным тоном, он торопливо начал
раздеваться. Снимая с себя одежду, он небрежно швырял ее
на вешалку. Я стояла в растерянности. Раздевшись до трусов,
он обратился ко мне:
- Ну что стоишь? Тебе помочь? Будь, как дома. - И начал
расстегивать пуговицы моей блузки. При том делал он это
быстро и ловко, я не успела даже возразить, как моя блузка
оказалась на вешалке, а он уже растянул молнию моей юбки.
- Я сама, - робко произнесла я, чувствуя его власть над
собой. Конечно, для меня здесь все было ново, необычно, и я
не против была "пройти курс оздоровления". Я раздевалась не
спеша, еще не решив, до какой степени обнажаться. Он понял
мои колебания и тот час же снял свои трусы, оказавшись в
костюме Адама.
- Ты что, монахиня? - И так же ловко снял с меня
лифчик. Остальное я сняла сама.
Мы надели тапочки, он взял со скамейки байковое
одеяло, и мы вошли в парную. На меня пахнуло горячим
теплом и чем-то ароматным, напоминающим запах свежего
ржаного хлеба. Я хотела присесть на нижнюю полку, - а они
были в три этажа: две узкие и верхняя широкая, - но полки
были горячими и я не решилась. Денисов понял мое
затруднение, быстро вышел и вернулся с двумя гладко
выструганными дощечками, одну подал мне со словами: "это
тебе подгузник", другую оставил на скамейке, а сам расстелил
одеяло на верхней полке. Все это он делал быстро, но не
суетливо, как автомат. Я обратила внимание на его
обнаженную фигуру. Она показалась мне если и не
безукоризненной, то довольно ладной. Впечатление портил
уже явно наметившийся живот. Я не люблю пузатых мужчин.
Вначале мне было жарко даже на нижней полке, но
599
постепенно я свыклась и даже почувствовала особую прелесть
от горячего пара. А Денисов все хлопотал, выходил из парной,
вернулся с флакончиком какой-то жидкости, набрал в ковш
горячей воды, добавил в нее немного из флакона и плеснул на
камни. Повеяло новым, очень терпким и незнакомым мне
ароматом.
- Поднимайся на верх и ложись животом на одеяло! -
скомандовал он.
- Там жарко, - взмолилась я.
Тогда он вынул из ведра с горячей водой березовый
веник, окунул его в ведро с холодной водой и шлепнул им по
моей спине. Я вздрогнула, но было приятно, и я легла на
одеяло. Он очень мягко, осторожно касался веником моего
тела и спрашивал:
- Не очень жарко?
- Очень.
Тогда он опять окунул веник в холодную воду и положил
на меня. Так продолжалось минуты две-три после чего он
велел мне лечь на спину и процедура продолжалась тоже
минуты две-три. Положив веник мне на живот он поцеловал
мою грудь и сказав "пока достаточно", помог мне сойти вниз.
После парилки сразу в бассейн. Ощущение очень приятное,
какое-то блаженное состояние. Из бассейна опять в парилку,
но вместо березового был эвкалиптовый веник. И снова по
две-три минуты и бассейн, где я почувствовала себя
совершенно трезвой.
- На сегодня хватит, - решил он, когда я вышла из
бассейна, и, пристально оглядев меня, польстил: - У тебя
хорошая фигура.. - И набросил на меня, а потом и на себя
простыни.
Мы пошли в комнату, где был накрыт стол, и из нее в
следующую поменьше размером, в которой была
единственная широкая тахта. Он силой посадил на нее меня,
отбросил простыни, и я отдалась ему без сопротивления,
молча, без ненужных слов, без любви и без страсти, из
любопытства и как бы по обязанности, мне было и не плохо и
не хорошо, мне было безразлично. Я по-прежнему находилась
в каком-то тумане в состоянии отрешенности. Получив свое,
Денисов отвернулся от меня, лежал неподвижно и молча, как
бревно. Мы были чужими. Молчала и я, вспомнив Егора,
ласкового, нежного, и во мне вспыхнуло чувство жалости к
Егору и себе самой. Ведь мы были одно целое, и боль и
жалость ощущали вместе, сообща. Меня подмывало сказать
600
что-то язвительное, колючее, но подходящие слова не
находились, и Денисов, вставая с постели, озабоченно
проговорил:
- Тебе надо поспешить, что б Андрей к полуночи
возвратился в Москву.
Выходит не я, а он меня уязвил, мол, случилась и
отваливай. Он раньше меня вышел из комнаты и я услышала,
как в соседней комнате, где был накрыт стол, прозвучал хлопок
открытого шампанского. Когда я вошла туда, он сидел за
столом, прикрывшись простыней, и наливал в узкий длинный
фужер шампанское и затем рюмку наполнил коньяком.
Скривил подобие иронической улыбки и лукаво сощурив глаза,
предложил:
- Садись, отметим твое вступление в должность.
Завернувшись в простыню, я сказала:
- Я хочу пойти одеться.
- Потом оденешься. Шампанское можно пить и в
костюме Евы. - Он схватил меня за руку, крепко сжал и
посадил за стол, подав мне фужер.
Его поведение и слова были для меня оскорбительными,
и я не смолчала. Когда он стукнул своей рюмкой с коньяком о
мой фужер с шампанским, я сказала:
- Что я должна понимать под своей должностью? То, что
сейчас произошло?
- Ну, не только. Должность референта гораздо шире,
серьезней, интересней и значительней. Будешь со мной
принимать иностранцев - партнеров по бизнесу, сопровождать
меня на приемах, разных презентациях. Об этом поговорим,
когда возвратишься из Твери. А сейчас - посошок, на дорожку. -
Он снова наполнил шампанским мой фужер, и себе вместо
коньяка налил шампанского, не взглянув на меня, выпил
залпом. Он явно спешил заняться делами, а может избавиться
от меня, - и такая мысль пришла мне в голову. Когда я села в
машину, Андрей спросил меня:
- Куда прикажете, Лариса Павловна?
- В Тверь.
- А заезжать никуда не будем?
И тут я вспомнила про шубу и решила забрать ее. Я
зашла в квартиру - "свою" квартиру, и получше осмотрела ее.
Да, хорошо бы иметь такую квартиру в Москве. Но какой
ценой? После бани я не питала особых иллюзий в отношении
своего будущего с Денисовыми Что ж, произошло то, что рано
или поздно должно было произойти: я очень хочу ребенка, это
601
моя главная мечта и забота, мое неукротимое желание. И
сегодня я сделала решительный шаг к моей заветной мечте. Я
отдаю себе отчет в, том, что с первого раза можешь и не
забеременеть, для полной гарантии потребуется длительная
связь, и я пойду на нее, чего б это мне не стоило, отступать
поздно. Я посмотрела на телефонный аппарат, и сердце мое
заныло. Я прошептала: "Егор, милый, прости. Ты же
согласился, что мне нужен ребенок. Я не изменила тебе, не
предала нашу любовь". Я взяла трубку и набрала номер
Лукича. Услышав его такой родной и знакомый голос,
повторивший дважды "Я слушаю", я не могла вымолвить ни
слова и положила трубку на рычаг. Меня охватило непонятное
оцепенение, которое тут же перешло в дрожь. Тогда я быстро
схватила сверток с шубой и выбежала из квартиры. Наверно и
Андрей заметил мое волнение, потому что, когда машина
тронулась, он спросил:
- С вами все в порядке?
- Да, все, - пересохшим голосом ответила я. - Я только
хотела позвонить.
- Вы можете позвонить из машины.