Страница 1 из 207
1
2
3
4
ИВАН ШЕВЦОВ
ГОЛУБОЙ БРИЛЛИАНТ
Москва
"ГОЛОС"
1998
УДК 882
ББК 84(2Рос-Рус) 6-44
Ш31
Книга опубликована в авторской редакции
5
Сердечно благодарю спонсоров Дмитрия
Барышникова и Сергея Груздева за оказанную
финансовую помощь в издании этой книги.
Есть же еще на Руси добрые, благородные
патриоты!..
Иван Шевцов
ISBN 5-7117-0375-7
© И. М. Шевцов
© Оформление. Издательство "Голос", 1998
ГОЛУБОЙ БРИЛЛИАНТ
6
Филологу русской словесности ЛАРИСЕ ЩЕБЛЫКИНОЙ
посвящаю эту книгу.
Иван Шевцов
О, женщина! Краса земная,
Родня по линии прямой
Той, первой, изгнанной из рая,
Ты носишь рай в себе земной.
Василий Федоров
Глава первая
СКУЛЬПТОР И НАТУРЩИЦА
1
Скульптур Иванов возвращался к себе в мастерскую из
цеха натуры с хорошим настроением: завтра к нему придет
натурщица, и он, наконец, начнет новую, давно задуманную
композицию, откладываемую из-за отсутствия подходящей
модели. В выборе натуры он был по придирчивости
требователен, ища совершенства женского образа как
воплощения идеала природы-творца. На этот раз ему, кажется,
повезло - в цехе предложили новенькую молодую натурщицу с
гибкой стройной фигурой и броским энергичным лицом, на
котором выделялись карие горящие глаза и пухлые трепетные
губы. Впрочем, это было первое впечатление, которому
наученный опытом Иванов не очень доверял. Но выбора не
было.В троллейбусе этого маршрута постоянная толчея и
давка - злые, уставшие от перестройки люди, толкая друг
друга, огрызаются, совсем не заботясь, об изящности речи. Как
это нередко случается, троллейбус резко затормозил, ударил
сорвавшейся штангой по проводам, с треском рассыпав
фейерверк искр, и замер на месте, не доехав до остановки.
- Машина дальше не пойдет! - объявил водитель.
И загудел, загомонил ворчливый улей пассажиров,
недовольных непредвиденной задержкой.
7
- Господи, да что ж это такое!.. - раздался из утробы
троллейбуса надрывный голос пожилой женщины. - Я же в
церковь опоздаю. Да как же мне теперь?
- Экая беда. Мне бы твои заботы, бабка: я на работу
опаздываю, а она - в церковь. Дома помолишься, - успокоил ее
густой грубоватый бас.
- Пробовала, соколик, да из дому Бог не слышит. Надо,
чтоб батюшка попросил.
- Это смотря о чем просить, - продолжал все тот же бас. -
В наше время и Бог не все может.
- Моя просьба не трудная: я прошу, чтоб он ниспослал
страшную кару на ирода, который столько годов над людьми
измывается. - Женщине явно нетерпелось выплеснуть
наболевшее.
- Это кто ж таков? - поинтересовался бас.
- А то сам не знаешь? Да Горбачев, а то кто же еще?
Окаянный антихрист - до чего народ довел, - зло ответила
пожилая женщина.
- Так ты уж за одно и Ельцина с Поповым помяни за
упокой, - подсказал молодой мужчина, проталкивающийся к
выходу рядом с Ивановым.
- И энтих не забуду, все антихристы-демократы. Одно
жулье!..
- Сама-то небось за Ельцина голосовала, а теперь
анафеме предаешь. Как же так - беспринципно получается! -
подтрунивал бас.
- И то правда - голосовала, чтоб ему провалиться. Я то
думала, что он о людях печется. Да как не голосовать: пришли
на квартиру черные, лохматые придурки, которые по
телевизору грохают. Четвертной суют, вот тебе от Ельцина -
спасителя России. Это тебе аванс. А проголосуешь за него и
больше получишь. Я и проголосовала, четвертной же!
- Выходит, за четвертной совесть продала, - не унимался
бас. - И получила колбасу полпенсии за кило.
- Да чтоб они подавились своей колбасой, окаянные.
С этими словами она выкатилась на мостовую и
проворно подалась вперед к остановке, по которой не дошел
бедолага троллейбус, вероятно, давно исчерпавший свои
ходовые ресурсы. Иванов отметил про себя, что неожиданный
диалог высек на угрюмых лицах пассажиров веселое
оживление. Видно, у острой на язык женщины было много
сторонников и сочувствующих.
8
Утром, когда Иванов ехал в цех натуры, падал густой
влажный снег крупными хлопьями, одевая деревья и провода в
белый пушистый наряд. Сейчас снег перестал, и в проталинах
низких, рваных голубовато-серых туч на какое-то мгновение
сверкал пугливый солнечный луч. На тротуарах и мостовой
снег быстро таял под колесами машин и под ногами
пешеходов. От талого снега воздух казался густым и
сладковатым, и, несмотря на глубокую осень, пахло чем-то
предвесенним, радужным, и в душе Иванова звучал
навязчивый мотив песни на слова Михаила Исаковского "Враги
сожгли родную хату". И теперь вспомнив спешащую в церковь
старуху и ее беспощадный монолог в сломавшемся
троллейбусе, он с тревогой и грустью, полными безысходного
отчаяния, подумал: "Родную хату, о которой с такой сердечной
болью писал маститый русский поэт, сожгли враги-фашисты,
победив которых народ наш сумел за короткое время
построить новые избы на фронтовых пепелищах. Но какие же
враги снова, спустя без малого полвека, подожгли наш дом?
Кто они - эти враги, как и откуда появились в самом сердце
России, в Кремле, в котором так и не удалось побывать
покорившему пол-Европы Адольфу Гитлеру?" Вопросы не
требовали ответа: он уже содержался в самом вопросе.
В душе Иванова едва ли не с детских лет звучали
мелодии полюбившихся и врезавшихся в память песен, они
поселились в нем навечно, стали частицей его самого и в
последние годы все настойчивей и тревожней преследовали и
распирали душу и вырывались иной раз наружу, когда он один
находился в своей мастерской. Это были либо русские
народные напевы, либо песни времен Великой Отечественной,
по фронтам которой он в солдатской шинели прошел от
Минска до Москвы и обратно до Варшавы, где был тяжело
ранен. Эти внутренние мелодии приносили душе успокоение, а
иногда напротив - создавали душевное напряжение, нагоняли
тоску и печаль. Вдруг его осенило неожиданное открытие: а
ведь который год в народе - в семьях, в домах, даже на
свадьбах и вечеринках не слышно песен. Магнитофоны
исторгают режущие слух истеричные визги, под которые
девчата и парни, изгибаясь в немыслимых позах, изображают
танцы. А песен не поет молодежь. Почему, что случилось с
песней, которая всегда, во все времена, была душой народа,
согревала сердца, была доброй спутницей в праздники и
будни, вдохновителем и утешителем в горе и радости? Песню-
мелодию, преисполненную глубокого смысла, подменили, как
9
сказала та богомолка в троллейбусе, грохотом и скрежетом
хаотических звуков, сопровождаемых двумя примитивными к
тому же пошлыми фразами, вроде "Я тебя хочу", которые
повторяются на протяжении двадцати минут. Такие песни не
согреют душу, не посеят в ней добрые семена. Эти песни-
выродки, песни-ублюдки, зачатые в наркотическом угаре
скотского разврата и нравственного скудоумия.