Страница 169 из 207
- Башка трещит. Ужасно. Никогда больше... в рот не
возьму.
- Слово даешь?
- Даю, дедушка. Со мной такое случайно, на радостях.
558
- Дал слово - это хорошо. У пограничников слова
крепкие, как я понимаю. Отец твой никогда спиртным не
увлекался.
Я перевел разговор в другое русло, меня интересовал
вопрос: как воспринимают молодые офицеры нынешнюю
обстановку в стране.
- По-разному, - ответил Артем. - Большинство
отрицательно. Ельцину не доверяют, считают его придурком и
шутом. Ну, не вслух, а между собой. А всех чубайсов,
немцовых ненавидят и презирают, как жуликов и воров. И даже
откровенно об этом говорят. У меня тут есть московский друг
Семен Дроздов. Остроумный парень. Много знает.
- Много знать, еще не значит быть умным. Остроумным
может быть и безнадежная посредственность, - сказал я.
- Но есть у нас и такие, которые верят телевидению,
своими мозгами шевелить ленятся. Таких не много. У каждого
свой кумир: у кого Лебедь, у кого Жириновский, Явлинский. У
многих Зюганов.
- Ну а твой кумир? Кто?
В его глазах заиграли лукавые искорки. Он не сразу
ответил, как бы не решаясь открыть свой секрет.
- Что же ты молчишь? Или это тайна? Мне-то ты можешь
довериться.
- Ты только не удивляйся, дедушка. Мой кумир - Сталин.
Я нисколько не удивился. Я даже порадовался за тебя.
Но Сталина сегодня у нас нет среди живых лидеров. Хотя и
настоящих лидеров тоже нет.
- Вообще-то я бы предпочел военных, - сказал Артем. -
Например, генерала Макашова или Радионова. И, конечно,
наш пограничный начальник генерал Николаев Андрей
Иванович. Ты не подумай, дедушка, что я субъективен. Он на
самом деле очень порядочный, честный и умный генерал.
- Что ж, мне они тоже нравятся. А из штатских? Что ты
думаешь о Зюганове?
Артем сморщил пренебрежительно лицо и сощурил
глаза. С ответом не спешил. Наконец сказал:
- Он какой-то вялый, осторожный. Там в Думе есть
Илюхин. Он, мне кажется, более решительный и прямой.
- Что ж, я с тобой, пожалуй, согласен.
- Тогда объясни мне, дедушка, почему в этой "холодной
войне победили демократы-американцы? В горячей мы
победили, а в "холодной" проиграли?
559
- Потому, Артемка, что при Сталине в стране не было
"пятой колонны", то есть внутренних предателей. Сталин
разгромил ее еще перед войной. Но корни остались. И корни
эти - было еврейство, тесно связанное с мировым капиталом и
западными спецслужбами. Они умертвили Сталина и
пробрались во все важные артерии власти, - экономику,
культуру, в ЦК, в Кремль. Евреи многие столетия мечтали
превратить Россию в свою вотчину. И в семнадцатом году уже
были у цели. Ленин их сдерживал, они стрельнули в него
отравленными пули. Сталин это понял и хотел навсегда
выкорчевать их ядовитые корни. Они убили Сталина. -
Наступила долгая пауза. Нарушил ее Артем:
- Ты извини, дедушка. Можно тебе задать не совсем
корректный, интимный вопрос?
- Пожалуйста. Я готов ответить на все твои вопросы.
- Ты сказал, что любишь Ларису. И я понял, что и она
тебя любит. Как это все понимать? Она твоя жена, или...? - Я
ждал этот вопрос. Я ответил:
- Лариса - самый родной для меня человек. У нас с ней
гражданский брак. - Артем закивал одобрительно головой.
Сказал:
- Теперь все понятно. Она хорошая и красивая.
Я спросил о его планах на завтрашний день. Он сказал,
что проведет его до отхода поезда у своего московского друга
тоже молодого лейтенанта. Потом спросил меня, что я ему
пожелаю. Я ответил:
- Прежде всего будь верен России и своему народу.
Помни, что Россия сейчас находится в ярме американо-
израильских оккупантов. И от тебя и твоих друзей зависит ее
судьба. Потом: не верь телевидению и газетам оккупантов,
думай своей головой. И еще, когда падет этот преступный
воровской режим жестоко накажите Ельцина, Горбачева и всю
эту преступную банду. За кровь, расстрелянных в Москве в
октябре девяносто третьего, за кровь, пролитую в Чечне, за
горе детей, матерей, стариков пусть они заплатят своей черной
подлой кровью. Никакой пощады. Ваша месть будет
священной. Ну и последнее: не женись с налета. И не спеши.
Юношеская любовь пылкая, но не прочная. Она что свеча на
ветру. И, вообще, скажу я тебе, исходя из моего опыта, любовь-
барышня многолика, изменчива, коварна и прекрасна. Она, как
литература, выступает в разных жанрах, наряжается в разные
одежды, потому она непредсказуема: она может быть и
трогательной лирической песней, от которой душа замирает и
560
тело размягчается, как воск на жаре, то возвышенной поэмой,
от которой у тебя вырастают крылья, и ты паришь над грешной
землей, то пошлым водевилем и глупой комедией, от которой
потом надолго, а то и на всю жизнь в душе остается
отвратительный кисло-горький осадок; то серьезным,
благостно-поучительным романом, то драмой, оставляющей на
душе болезненные царапины, а то и безысходной трагедией.
Последняя - самая страшная. Как говорится: не дай Бог.
- И ты, дедушка, все это испытал?
- Далеко не все: но комедию пережил. И роман тоже.
- Роман с Альбиной?
- А ты проницательный.
- А что теперь?
- А как ты думаешь, проницатель?
- Поэма?
- Да, угадал: поэма и соловьиная песня.
- А помнишь ты рассказывал, что с соловьем случается
разрыв сердца, когда он заливается от любовного восторга?
Не случилось бы с тобой? - предупредил Артем.
- Что ж, тогда и будет трагедия.
Утром мы простились с Артемом: он поехал к своему
другу, мы с Ларисой на дачу, где нас уже поджидал Ююкин.
Перед этим я позвонил в Алушту Никитину и назвал ему дату,
когда мы приедем в Крым. До отъезда еще оставалось дней
двадцать, но я хотел лучше заранее предупредить Александра
Петровича.
... В Крым мы с Ларисой прибыли в разгар курортного
сезона - в жаркий июль. Никитин приготовил нам отличную
комнату с видом на гору Кастель. Я не плохо знал Крым,
побывал почти во всех его городах в том числе и в Алуште.
Лариса же не знала Крыма. В студенчестве она предпочитала
Кавказ, особенно уютную Гагру. Алушта с ее кипарисами, а
особенно "Рабочий уголок" с его хорошо обустроенными
пляжами, произвела на нее приятное впечатление. Александр
Петрович, мой давнишний друг, жил вдвоем с пожилой
супругой. У них я останавливался уже не первый раз, в том
числе и с Альбиной. Единственный сын Никитиных, врач по
профессии, со своей семьей жил в Киеве и отпуск свой
проводил обычно в конце августа и начале сентября
естественно в Алуште в родительских пенатах.
Ларису Никитины встретили с любопытством, но вполне
гостеприимно и доброжелательно. Я уже заранее и в письме и
по телефону предупредил Александра Петровича, что с
561
Альбиной мы разошлись, и что у меня есть теперь новый друг
получше старых двух, и что это не просто флирт, а настоящая
любовь, последний роман. Александр Петрович всю свою
сознательную жизнь провел на флоте и, как
профессиональный военный моряк, служил и на Северном и
на Тихоокеанском флотах, кстати, где мы и познакомились,
когда я выступал с концертом у военных моряков, - и закончил
свой служебный путь на Черноморском, так и остался в Крыму,
обменяв свою севастопольскую квартиру на Алушту. Он был
моложе меня на семь лет, еще полный физических сил,
среднего роста, с густой седой шевелюрой и при седых
пышных усах. На вид он был строг и суров, но по характеру