Страница 74 из 216
Брата ее убили, танкиста. Помните, лежал у нас Герой
Советского Союза Игорь? Александр Сергеевич Щербаков
Звезду ему вручал.
- Хорошо помню. Бравый такой молодой паренек.
- Как фамилия? - Глеб уставился на Сашу нетерпеливым
напористым взглядом. Глаза его были расширены,
насторожены. Саша не поняла вопроса, даже смутилась от его
взгляда. Он пояснил: - Игоря фамилия как?
- Мм-акаров, - отозвалась, как-то съежившись, Саша.
Лицо Глеба помрачнело: нет, это не ошибка. И,
обращаясь одновременно ко всем и ни на кого из них не глядя,
спросил:
- Значит, вы знакомы с доктором Остаповым Борисом
Всеволодовичем и с его невесткой Варей?
- Да, - тихо, настороженно отозвалась Саша и добавила,
глядя на Макарова выжидательно: - С Варей мы вместе
работали в госпитале у Бориса Всеволодовича.
Глеб устало прикрыл глаза, и только теперь Саша
вспомнила, что этого подполковника Брусничкин назвал Глебом
Трофимовичем, вспомнила и догадалась: Варя ведь тоже
Трофимовна, и она как-то рассказывала о старшем брате,
командире полка, у которого в начале войны погибли жена и
дочь. Брусничкин пока еще ничего не понимал, он смотрел на
Макарова недоуменно и затем перевел вопросительный взгляд
на Сашу. Глеб открыл глаза, поймал взгляд Брусничкина и,
обращаясь к Саше, спросил:
- А что с Игорем? Это официально?
- Похоронка пришла. Накануне моего отъезда из Москвы.
Никаких подробностей: пал смертью героя.
Все смешалось, спуталось в голове Глеба, зазвенело
печальным звоном, заволокло туманом. Игорь, брат, герой. Так
и не пришлось свидеться; был ранен - в который раз! - в
московском госпитале лежал, Варя за ним присматривала. А
теперь там Славка, сынок. Эта женщина все знает об их
семье, она многое может рассказать о том, что волнует Глеба
все эти две недели бесконечных кровавых боев. Но это потом.
А сейчас в сознании одно, ставшее страшной болью, - Игорь.
- Игорь мой брат, - медленно, растягивая фразу,
проговорил Глеб. - Родной брат, Игорь Трофимович Макаров.
Младший.
- Что вы говорите? - воскликнул Брусничкин. - Значит,
Варя Остапова вам сестрой доводится? А почему Остапова?
Да, ведь это по мужу. . Удивительно.
- Ничего, комиссар, удивительного нет, - отозвался Глеб
и, взяв стакан с налитым и не разведенным спиртом, залпом
выпил его. Шумно выдохнул. Саша торопливо протянула ему
кружку с водой, но он не стал запивать и, как бы продолжая
фразу, глядя на Брусничкина в упор, заговорил: - Что
удивительно? Что на войне убивают? Нет, это естественно,
обычно. И нас могут убить. Запросто. Через минуту, через час
или завтра.
Он выталкивал эти тяжелые, каменные слова с
ожесточением и отчаянием. Брусничкин сообщил:
- У Александры Васильевны тоже похоронка: муж погиб.
Глеб поднял рассеянный взгляд на Сашу. Она ответила
ему долгим, сосредоточенным, полным понимания и глубокого
сочувствия взглядом. Темные глаза его размягчились
дружеской лаской и взаимным сочувствием. "Война отняла у
тебя мужа, - говорили его глаза, - я понимаю, как это больно.
Может, лучше других понимаю, потому что и у меня война
отняла жену и дочь. А теперь вот еще и брата". "Я все о тебе
знаю, все-все, - отвечали ее зеленые, блестевшие влагой
глаза. - У нас одна с тобой беда, одно горе, общая судьба. Твой
сын, твой мальчик, уже побывал в когтях у зверя. А мой вот тут,
со мной, ждет своего часа".
Этот мгновенный, предельно краткий диалог не глаз, а
сердец - глаза были только выразительными передатчиками -
что-то решил в их судьбе, еще не совсем определенное; это
были всего лишь посеянные зерна, и для того, чтоб им
прорасти, потребуется время. А будет ли оно - это время, такое
зыбкое, неуловимое и неопределенное на войне?
Потом посыпались вопросы, пошли расспросы: о Славке,
о родных, о Варе, об Олеге. О жене и дочери он не спросил:
понимал, что, если б были какие-то вести, Саша сама
сообщила бы. Саша рассказывала охотно и е подробностями,
не сводя с него глаз. Глеб слушал ее тихо, безмолвно, лишь
иногда отзывался кратким вопросом, лицо его светилось
внутренним светом, правая бровь стремительно вздернулась
кверху, слушал и изучал лицо, глаза, нос, губы, беспокойные
руки, лунные волосы этой внезапно свалившейся к нему
незнакомки с полным коробом вестей - печальных и отрадных.
Брусничкин ревниво наблюдал за ними и понял, что
здесь ему отведена роль постороннего наблюдателя, что он
просто слушатель, и, возможно, лишний; он видел два
одновременных диалога: один - словесный, другой - тайный,
диалог взглядов. Наконец, когда Саша закончила рассказ,
Леонид Викторович сказал, кивая на Колю:
- Ну а что ж будем делать с нашим юным героем?
Глеб уже давно обратил внимание на мальчонку, видел,
как тот внимательно изучает командира полка, от которого, как
он уже, очевидно, догадался, зависит его судьба. Сказал,
дружески улыбнувшись:
- Сначала еще раз познакомимся. Я - Глеб Трофимович,
а ты?- Коля.
- Пусть будет Коля-Николай. Не возражаешь? Тебе
сколько лет?
- Пошел пятнадцатый, - отозвался Коля, не сводя с
Макарова колючих маленьких глаз.
- И давно пошел?
- Шестнадцатого октября.
- Порядком, - шутливо заключил Глеб. - Значит, ты уже не
Коля и еще не Николай. Ну что ж, Коля-Николай, надо тебя
прежде всего экипировать. Полушубок на тебя, пожалуй, не
подберем. А вот ватник и ватные шаровары - запросто, Покажи
свои валенки. Не худые, греют?
- Теплые, - бойко сказал Коля, сразу повеселев. А Глеб,
осматривая мальчика деланно-серьезно, добродушно-
нахмуренным взглядом, продолжал:
- Гимнастерку, брюки найдем. Шапка у тебя приличная,
звездочку дадим. Что еще? Ремень. И пожалуй, все.
- А винтовку? - совсем осмелев, напомнил Коля.
- Винтовку? - Глеб ухмыльнулся и посмотрел на
комиссара.
- Ты стрелять умеешь? - спросил Брусничкин.
- С винтовкой сначала надо научиться обращаться.
Собрать, разобрать, почистить. Винтовка - она штука тяжелая,
- сказал Макаров.
- Конечно, автомат легче, - прозрачно намекнул Коля.
И все рассмеялись.
- Это само собой, гораздо легче, - согласился Глеб,
погасив улыбку. - Но, к сожалению, Коля-Николай, автоматов у
нас не хватает даже тем, кому они по штату положены. А тебе
еще нужно должность определить. Как ты думаешь, комиссар,
какую должность мы определим бойцу. . Как твоя фамилия?
- Фролов, - ответил Коля с нетерпеливым ожиданием.
- Бойцу Фролову?
Комиссар думал вообще отправить мальчугана обратно в
Москву, но раз уж командир все повернул в другую сторону, то
возражать он не стал, а только пожал плечами. И Глеб сам
тогда ответил на свой вопрос:
- Назначим тебя, боец Фролов, старшим помощником
ординарца командира полка. Должность высокая и
ответственная, но, я вижу, ты парень серьезный и справишься,
оправдаешь доверие. Как ты сам считаешь?
- Постараюсь... - негромко отозвался Коля, но по его лицу
было видно, что он счастлив. Еще бы: старший помощник
ординарца. Звучит-то как! Разумеется, он не знал, что такое
ординарец и в чем будут состоять обязанности помощника и
что должности такой вообще не бывает. Потом спросил: - А с
оружием как же?
- Что-нибудь придумаем. Это после. А сейчас тобой
займется лейтенант Думбадзе.
Легкий на помине, Иосиф Думбадзе появился через
несколько минут взволнованный, доложил, проглатывая слова:
- Товарищ подполковник, капитан Кузнецов докладывает: