Страница 65 из 216
артиллерийским и пулеметным огнем из дотов, окопов и засад
с восточного берега. Хуже просматривался левый фланг - его
закрывал бугор села Семеновское, и лишь красная громада
Спасо-Бородинского монастыря была видна с НП комдива. Но
именно оттуда, с левого фланга, Полосухин получил
тревожную весть вскоре после того, как отбомбила авиация и
перенесла свой огонь на армейские тылы тяжелая артиллерия
гитлеровцев. На Бородинском поле начинался первый акт
героической трагедии. Левофланговая батарея полка Макарова
понесла тяжелые потери от бомбежки. От батареи осталось
всего лишь одно орудие.
Именно здесь немцы пробивали брешь для своих танков,
которые рвались на станцию Бородино. И пробили. Уцелевшее
орудие, из которого стреляли оставшиеся в живых командир
взвода - подвижный насмешливый лейтенант Дикуша - да
малоразговорчивый широкоплечий и угрюмый на вид
заряжающий Джумбаев, успело выпустить всего три снаряда и
было опрокинуто, смято стремительно налетевшим танком.
Дикуша и Джумбаев в последний миг успели отскочить в
сторону, залегли в траншее, но были изрешечены очередями
из автоматов бегущими за танком фашистами.
Танк, раздавивший пушку Дикуши, не умчался вместе с
четырьмя другими в направлении станции, а взял несколько
левей, направляясь к командному пункту полка, где в это
время находились командир, комиссар, начальник штаба,
адъютант командира, два связиста, а также Чумаев с
Акуловым. Первым увидел беду Думбадзе. Он вбежал в
блиндаж, запыхавшись, и, сверкая огненными глазами,
прокричал, захлебываясь булькающим голосом:
- У Дикуши танки прорвались!.. Идут сюда, на КП!.. И
пехота!..
Глеб спокойно поднялся, строго и даже как будто
осуждающе посмотрел на своего адъютанта, но ни о чем не
стал его спрашивать: бледное, взволнованное лицо Думбадзе
было красноречивей всяких слов. Вопросительные взгляды
Брусничкина и Судоплатова устремились на Макарова.
- Без паники, товарищи, - сказал Глеб, быстро беря свой
автомат и противотанковую гранату. - Приготовиться к бою... А
вы, Иосиф, захватите бутылки. Кирилл Степанович, сообщите
в дивизию.
Он стремительно шагнул из блиндажа и уже бегом по
ходу сообщения помчался в окоп, куда минутой раньше
выскочили Акулов с Чумаевым. Следом за ним бежал
впопыхах Думбадзе с автоматом на шее и двумя бутылками
горючей смеси в руках. Думбадзе обогнал Глеба, который
занял стрелковую ячейку в окопе, добежал до Чумаева, сунул
ему одну бутылку, а взамен взял у него противотанковую
гранату, сказав на ходу:
- Иди к командиру. Возле него будь, - и побежал дальше
по ходу сообщения навстречу идущему танку, до которого
оставалось уже не менее двухсот метров.
Макаров, Судоплатов и Брусничкин, зарядив автоматы,
выжидали, когда пехота, идущая за танком, приблизится
метров на сто пятьдесят. Чумаев, Акулов и связист стреляли
из карабинов. Из танка отвечали пулеметными очередями.
Пули посвистывали над головой, заставляя Чумаева и
Брусничкина прятаться за бруствер.
"Что ж с нами будет? Неужто это конец? - с волнением
спрашивал себя Леонид Викторович. - Как это произошло?
Неожиданно прорвались танки. Надо бы позвать на помощь.
Попросить помощи. Но у кого? Что-то надо предпринять.
Нельзя же вот так лежать и ждать, когда тебя раздавят
гусеницы".
Брусничкину на какой-то миг показалось, что и командир,
и начальник штаба растерялись, бездействуют. Он решил
подсказать Судоплатову:
- Кирилл Степанович, а нельзя ли вызвать сюда
ближайшую пушку? Ведь эдак мы... - Он не договорил, да и не
было нужды уточнять, что он имел в виду.
- Поздно, - коротко и, как показалось Брусничкину,
обреченным тоном отозвался начальник штаба.
Стрельба гремела вокруг - справа и слева, впереди и
сзади, в стороне станции Бородино, уже захваченной
немецкими танками.
Брусничкин вдруг понял, что если их маленькая группка,
то есть он и его товарищи, вот сейчас не остановит идущих на
пролом немцев, то это будет конец. Конец всему - планам,
мечтам, - всему на свете. И в нем появилась злость. Но совсем
не та, которая возникла в нем несколько минут тому назад на
Макарова и Судоплатова, по чьей вине, как считал Леонид
Викторович, они оказались в трагическом положении. Ту
злость он быстро преодолел, отбросил. Эта же злость была
совсем другой, в этой священной злости к фашистам,
замышлявшим лишить его, Леонида Брусничкина, всего на
свете, самой жизни, преобладала первобытная ярость
язычника, зоологический инстинкт победить смерть. Тогда он,
уже не обращая внимания на свист пуль и разрывы снарядов,
с дерзким вызовом облокотился на бруствер и, прицелившись
в группу бегущих за танком врагов, выпустил длинную, на
полмагазина, очередь. И в тот же момент услышал команду
Макарова, в которой совершенно явственно звучала
укоризненная нота, и ее Брусничкин принял на свой счет:
- Вести прицельный огонь! Беречь патроны!..
Команда эта, хоть и с опозданием, напомнила Леониду
Викторовичу о том, что он впопыхах не взял запасного
магазина к автомату. Мысленно он выругал своего ординарца
за то, что тот не подсказал вовремя, выругал бы и вслух, будь
он рядом, на Акулов, не в пример Чумаеву, находившемуся
подле своего командира, почему-то убежал вперед за
Думбадзе.
Автоматы Макарова и Судоплатова строчили короткими
очередями, и Брусничкин видел, как во вражеской цепи упало
несколько солдат. Тогда и он попробовал стрелять короткими
очередями, несколько раз нажал на спуск, и вдруг автомат его
замолчал. Брусничкин отвел затвор: магазин был пуст.
Разгоряченное лицо его обдало холодным потом. Торопливо
дрожащей рукой он достал из кобуры пистолет, дослал патрон
в патронник, прикинув в уме, что у него еще есть два десятка
патронов, которыми можно было бы сразить два десятка
врагов.
Враги стремительно приближались к окопу. И казалось,
не было силы, способной преградить им путь. Но что это?..
Брусничкин удивился и обрадовался одновременно: когда до
окопа оставалась всего сотня метров, когда, казалось, еще
один рывок - и фашисты ворвутся в окоп, где начнется
скоротечная рукопашная схватка, вражеская цепь вдруг
залегла, оторвавшись от танка, который уже подходил к
передним ячейкам, где находились Думбадзе и Акулов. Теперь
Брусничкин хорошо видел спины своего ординарца и
адъютанта командира. Они присели в окопе, спрятав головы за
бруствер, потому что именно по ним из танка хлестал пулемет.
А танк приближался к окопу осторожно, как бы прощупывая
каждую пядь земли. Возможно, танкисты опасались, что
подступы к окопу заминированы. Но, к сожалению, их опасения
были напрасны, и танк медленно приближался, и его первой
жертвой должны стать Думбадзе и Акулов. А потом и все
остальные. В другой исход Леонид Викторович не верил.
Но вот над бруствером взметнулась на какой-то миг
упругая фигура Думбадзе, и в танк полетела бутылка, но не
долетела, упала в двух шагах от танка и не разбилась.
- Поторопился Иосиф, - услышал Брусничкин
досадливый голос Макарова.
- У него еще граната есть, товарищ подполковник, моя
граната, - сказал Чумаев.
А танк продолжал все так же, осторожной ощупью,
двигаться к окопу. Тогда взвилась вторая бутылка и разбилась
о борт башни. На броне вспыхнул огонь. Макаров понимал, что
огонь этот не причинит танку никакого вреда, но с похвалой
отозвался об Акулове:
- Кузьма бросает метко. Молодец.