Страница 201 из 216
Когда Игорю стало легче, когда кризис миновал и первая
робкая, застенчивая улыбка осенила бледное лицо юноши,
Варя не удержалась, залилась слезами, но это уже были
слезы душевного облегчения.
Глядя на мать трогательно и нежно, Игорь вдруг
обнаружил легкую седину в ее волосах и понял, чего ей стоила
его беда. Ему хотелось сказать: "Мама, что с тобой? Ты так
изменилась!" Но он вовремя остановил себя и сказал тихо,
пожимая ее теплую руку: "Не волнуйся, мама, все будет
хорошо. Самое страшное позади". Она в знак согласия
закивала головой, вытирая слезы. Потом он попросил
передать Галинке, чтоб она принесла ему книги. Просьба эта
еще больше обрадовала Варю, как верный признак того, что
дело пошло на поправку. Она спросила, какие именно книги
принести, и была несколько удивлена, когда Игорь ответил с
веселой улыбкой:
- Начнем с Пушкина. Лирику. Я давно не читал. Со
школьных лет.
Два раза в неделю его навещали родные и близкие;
кроме матери, отца и деда в больницу приезжали Глеб
Трофимович, Александра Васильевна, Лена, Галя. Об Андрее
Игорь не желал ничего слышать - ни хорошего, ни плохого - и
винить его ни в чем не намерен. Каждый поступает так, как
находит нужным. В своем действии Игорь не раскаивался - он
поступил так, как велели ему совесть человека и долг
гражданина. Иначе он поступить не мог.
Кроме Пушкина Галя привезла ему и Есенина. Лечащий
врач, увидав на тумбочке Игоря два томика стихов, с
довольной улыбкой заметила:
- Это хорошо: дополнительное лекарство, и весьма
эффективное. Благоприятно действует на психику, вызывает
положительные эмоции.
Игорь читал с упоением. Для него словно заново
открылись два гения русской словесности, два волшебника-
чародея, и он впервые по-настоящему глубоко понял
чарующую и воодушевляющую силу поэзии. Душа его
наполнялась юным восторгом, радость и удивление лились
через край, глаза неистово сверкали, и сосед по койке,
пожилой мужчина, внимательно наблюдавший за выражением
лица Игоря, вдруг тихо спросил:
- Наверное, очень интересно?
Игорь молча кивнул, зажмурив от удовольствия глаза.
- Почитай вслух. А то скучно и муторно: всякое в голову
лезет.Игорь читал негромко, проникновенно и чутким сердцем
понимал, что слушают его с интересом и наслаждением, быть
может, таким же, какое испытывает он сам.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть - на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.
Прочитал и умолк, глядя в потолок и положив себе на
грудь пушкинский томик. В палате воцарилась священная
тишина. Долго ее никто не осмеливался нарушить. Потом
сосед тихо попросил:
- Прочитай, сынок, еще раз.
Игорь, к удовольствию всей палаты, исполнил его
просьбу. А когда кончил читать, сосед сказал:
- На сегодня достаточно, отдохни. - И затем повторил
вслух негромко и протяжно: - "Но не хочу, о други, умирать; я
жить хочу, чтоб мыслить и страдать..." Мудро. И слова какие -
будто серебряный ручеек, - так и льются в душу: "И может быть
- на мой закат печальный блеснет любовь улыбкою
прощальной". Ах, какие слова! Вот уже больше ста лет в
употреблении, а не тускнеют, сверкают, как новенькие, потому
что из чистого золота.
Игорь ногтем сделал пометку над стихотворением
"Элегия", загнул уголок страницы и положил томик на тумбочку.
Никто в палате, в том числе и Игорь, не хотел поддержать
разговор о неувядаемой прелести, духовной мудрости
пушкинской поэзии. Она вошла в души слушателей, и каждый
хотел остаться с ней наедине. Соседа взволновали две
последние строки пушкинской "Элегии", но Игорю еще рано
было думать о печальном закате и прощальной любви; в его
памяти накрепко застряли две другие строки: "Но не хочу, о
други, умирать; я жить хочу, чтоб мыслить и страдать".
Страдать он готов, было бы за что. И мыслил здраво и трезво;
вступая в спор с самим Пушкиным, он никак не хотел
согласиться с пушкинской строкой: "На свете счастья нет, но
есть покой и воля..." Игорь не искал для себя покоя, не
признавал его и верил в счастье, вершиной которого считал
любовь. У него была любовь, значит, было и счастье.
Приближалось время посетителей, и больные
нетерпеливо посматривали на часы и на дверь. В прошлый раз
Игоря навещала Варвара Трофимовна, сегодня он ждал Галю
с томиком Лермонтова. Появление в палате вместо Гали ее
матери - Валентины Ивановны - с букетом алых роз вызвало
на лице Игоря настороженный вопрос. Стройная, изящная, она
шла к нему плавной, медленной походкой, и тихая светлая
улыбка озаряла ее чуть-чуть смущенное, тронутое легким
румянцем лицо. Это было ее первое посещение Игоря в
больнице.
Игорь заговорил первым:
- Здравствуйте, Валентина Ивановна. А что Галя?
- Она немножко приболела, с температурой. И в институт
не пошла. А как ты, как самочувствие? - Она поставила розы в
стеклянную литровую банку и села рядом с его койкой.
- Самочувствие хорошее, температура нормальная,
аппетит отличный, - приняв веселый тон, доложил Игорь;
желая сказать комплимент, прибавил: - Вам очень идет белый
халат. Он вас молодит.
В ответ Валя только улыбнулась, и он понял, что
комплимента не получилось, и, чтоб как-то замять неловкость,
спросил, пишет ли Святослав Глебович и как идет
строительство гостиницы в Энске. Валя отвечала вполголоса,
чувствуя себя скованной под любопытными взглядами других
больных. Достала из сумки фрукты, мед в сотах - специально
ездила на Центральный рынок - и все это положила в его
тумбочку.
- А это тебе Лермонтов, - подала ему томик стихов. - Мне
звонила Варвара Трофимовна, просила Галю отвезти тебе... А
вместо Гали - я. Ты не очень огорчен? - И голос и улыбка
мягкие, дружеские.
- Что вы, Валентина Ивановна, я рад вас видеть, -
искренне признался Игорь. - А Пушкина возьмите, я прочитал.
Мы тут вслух его читали.
Валя положила книгу в сумку, посидела еще минут
двадцать, уже собралась было уходить, как вдруг в палату
вошел Олег. Поцеловал сына, поздоровался с Валей, которую
не видел с тех пор, как случилась с Игорем беда. По телефону
они разговаривали часто, почти каждый день, говорили и
накануне. Валя сказала ему, что едет в Подгорск навестить
Игоря. Они не договаривались встретиться здесь. Просто
Олегу захотелось ее видеть, давно искал встречи, но Валя
всячески избегала, откладывала, говорила: потом, когда Игорь
выйдет из больницы. И он соглашался с ней. А сегодня утром
не мог себя побороть. Зная, что Валя поехала в Подгорск к
Игорю, он, не предупредив ни жену, ни Валю, решил тоже
поехать навестить сына, с которым не виделся целую неделю.
Его внезапное появление в больнице удивило, смутило и
обрадовало Валю, хотя в душе она и не одобряла его
поступок, считала неосторожным, беспечным и
легкомысленным. А что, если Игорь не поверит в случайность
их встречи, заподозрит? Но Олег убедительно объяснял свое
неожиданное появление:
- Я собирался к тебе в четверг. А сегодня прихожу на
работу - висит объявление: в четверг партсобрание. Вот я и
решил сегодня навестить. - Он сел на краешек койки, открыл
портфель и начал доставать помидоры, виноград, груши,
говоря: - Тебе надо поправляться, набираться сил.