Страница 150 из 216
одобрительно закивал крупной головой.
- Об этом и Жуков говорил, - так же вполголоса напомнил
Думчев.
Олег, не обращая внимания на одобрительные слова
генералов, продолжал:
- Я не однажды спрашивал себя: почему так? И кажется,
понял. В битве на Бородинском поле решались не просто
военные, тактические и стратегические, задачи. Решалась
судьба... главный идеологический вопрос нашей жизни, нашего
бытия. Судьба прошлого, настоящего и будущего. Бородинское
поле выступало глубоким символом.
Он сделал паузу и обвел жарким и чуточку задумчивым
взглядом всех присутствующих. Цветущий и обаятельный,
умеющий держаться с достоинством и тактом, он внушал к
себе уважение.
- Случайно или не случайно, - продолжал приветливо и
твердо, - сегодня здесь собрались участники боев на
Бородинском поле, мои друзья-однополчане: Глеб Трофимович
и Александра Васильевна, Николай Александрович, Леонид
Викторович и Коля. Впрочем, Варя работала на строительстве
оборонительных сооружений непосредственно на
Бородинском поле... Я предлагаю этот тост за вас, солдаты
Бородина, за ваше здоровье.
Все выпили, но Олег продолжал стоять. После
небольшой паузы он снова заговорил:
- Я не закончил свою мысль. Мне кажется, что
Бородинская битва, в большом, широком смысле, не
окончилась ни тогда, в сорок первом, ни в сорок пятом. Она
продолжается. Продолжается в плане идеологическом,
политическом, дипломатическом. Продолжается сегодня, и мы,
все здесь присутствующие, участвуем в этой битве. Потому что
архитектура - это тоже часть идеологии, и высотные здания, о
которых мы часто говорим, и гостиница "Россия" сегодня стоят
на переднем крае этой борьбы. И будем откровенны: если
тогда, в годы войны, мы все находились на одной стороне
фронта, то сегодня, к великому сожалению, некоторые
оказались по другую сторону баррикад...
- И здесь присутствующие? - прервал его недружелюбно
Брусничкин. А по лицу Орлова, словно тень от облаков,
пробежала ничего не говорящая улыбка.
- О присутствующих не говорят, - мягко и сдержанно
ответил Олег, но изрядно захмелевший Брусничкин уловил в
его ответе скрытую иронию.
- Почему же? Скажите, сегодня вам все дозволено,
сегодня ваш праздник, вы юбиляр, хозяин, - настаивал
Брусничкин слегка заплетающимся языком.
Варя предупредительно и укоризненно посмотрела на
мужа, и взгляд ее призывал к благоразумию. Олег понял этот
взгляд, но сознание собственной правоты и задиристый тон
Брусничкина подмывали его на обострение. Какие-то секунды
он мучительно боролся с собой. Уголки губ его дрогнули, злой
свет вспыхнул в его больших лучистых глазах. Он посмотрел
на Ариадну и увидел в ее глазах испуг.
Совершенно трезвая, Ариадна мгновенно оценила
назревающий конфликт, стремительно встала с фужером вина
и, подняв его высоко над столом, торжественно провозгласила:
- Предлагаю тост за настоящих мужчин!
- Правильно, Ариадна Павловна, - решительно
поддержала Варя, и лицо ее просияло тихой радостью. - За
мужчин!
Штучко облегченно вздохнул. Коля, огорченный тем, что
все мирно уладилось, посмотрел на Ариадну с досадой,
сделался мрачен и молчалив. Орлов всем своим видом
выражал учтивое безразличие и погружался в себя, а его
супруга испытывала легкое смятение. Валя, чокаясь с
Думчевым и Колей, одобрительно улыбаясь, негромко сказала:
- За вас, настоящие мужчины, - и отпила несколько
маленьких глотков золотистого токая. Она не желала острой
стычки Олега с Брусничкиным. Олег, чувствуя настроение
гостей, почтительно развел руками и сел. На розовом
приветливом лице его распласталась вежливая улыбка.
Тост Ариадны тем не менее не ввел Брусничкина в
заблуждение. Он считал, себя глубоко оскорбленным, ему
казалось, что Олег имел в виду именно его, говоря о тех, кто
оказался по другую сторону идеологических баррикад. И он
должен, обязан расквитаться или, по крайней мере, заставить
слишком самонадеянного Остапова поставить точки над "i" и
довести разговор до конца.
Борис Всеволодович не хотел скандала в своем доме,
тем более в такой праздничный день - юбилей сына. Он знал
прежнего Брусничкина по непродолжительной совместной
работе в военном госпитале осенью сорок первого, знал и
Брусничкина послевоенного образца по нелестным рассказам
сына. Он был совершенно независим во взглядах и суждениях,
не всегда разделял мнение даже своих близких - Людмилы и
Олега. Тем не менее Брусничкин не вызывал в нем симпатии:
как тот, давний, военного времени, так и в особенности
настоящий - самоуверенный и заносчивый деятель,
примазавшийся к архитектуре по воле случая или холодного
расчета. Поймав в глазах Брусничкина беспощадную
решимость, Борис Всеволодович поднялся, весело посмотрел
на Леонида Викторовича и заговорил густым басом:
- Друзья! Я хочу провозгласить тост за нашего
уважаемого председателя, президента или, по-кавказски,
тамаду, который отлично справился со своими весьма и
весьма сложными обязанностями. Я давно знаю Леонида
Викторовича, без малого тридцать лет, знаю его как бойкого
организатора, веселого и находчивого. Позвольте от вашего
имени сказать ему спасибо и выпить за его здоровье.
Знал старик Остапов слабинку в характере Брусничкина -
самовлюбленность и тщеславие - и вовремя ударил по
струнам этой слабинки. Струны зазвенели и высекли на
плоском холодном лице Леонида Викторовича веселый блеск и
умиление, а толстые алые губы его задрожали в жалкой
улыбке, и он засмеялся с притворной обидой:
- Как я понимаю, за тамаду пьют последний тост. Таков
обычай. Выходит, вы решили мне дать отставку.
- С почетом на пенсию, - насмешливо улыбнулся Думчев.
- По возрасту и состоянию здоровья, - колюче добавила
Ариадна.
В глазах Брусничкина, устремленных в пространство,
потухла веселая искра, он лишь мельком с укором взглянул на
жену и сказал вялым голосом:
- Согласен, согласен, уйду не ропща, без гнева и печали.
И он действительно ушел неуверенной походкой,
цепляясь за предметы, попадавшиеся на его пути. Варя на
правах хозяйки вышла вслед за ним и предложила ему
отдохнуть в одной из комнат. Отставной тамада не возражал.
Дело шло к финишу. Постепенно гости начали выходить
из-за стола, разбрелись по саду группками, потекли уже не
общие разговоры. Встревоженный Штучко упрекал дочь:
- Ты выпила фужер вина, целый фужер!
- Выпила, - отчужденно и резко соглашалась Ариадна.
- А как же ехать? Ты за рулем!
- Я не поеду: мой пассажир не транспортабелен.
- Ну а обо мне ты подумала? Мне завтра на работу, у
меня совещание. Я не могу опаздывать на совет, - напомнил о
себе Штучко.
Но Ариадна быстро нашла выход из положения,
предложив Орловым "прихватить попутный груз". Валя
уезжала на электричке.
- Тебя Коля проводит до платформы. Вместе с ним и
поедете, - сказала Варвара Трофимовна, вручая ей гвоздики.
- Коля? Где Коля? - позвал Олег.
Коли не было, Коля куда-то исчез. Пришлось Олегу
провожать Валю. До платформы двадцать минут нормальной
ходьбы, а они шли полчаса. Шли медленно и большей частью
молчали. Молчали потому, что многое хотелось сказать друг
другу, но необходимые слова еще не созрели, их время не
пришло.
- Как с эскизами? - спросил Олег. Речь шла о фресках и
мозаике для подгорской гостиницы.
Эскизы готовы, но меня гложут сомнения.
- Надо посмотреть и решать. Сроки поджимают.