Страница 143 из 216
послушайте: "Она соединит с мужчиной свою жизнь на столько
времени, на сколько сама пожелает, и единственно, чего она
потребует взамен, это чтобы он смотрел на их отношения так
же, как она", то есть уходил, когда захочет. Семьи, как таковой,
в нашем примитивном традиционном понятии, нет. Сошлись
на неделю-другую и разошлись.
- А дети, продолжение рода? - Это Никулин.
- Айзек Азимов предусмотрел: дети инкубаторные.
Родители не знают своих детей, им, неведомо чувство
материнства и отцовства, - ответил Макаров. - Дети без рода и
племени.
- Нет, простите, я не понимаю! - Снова Никулин. - Это
всерьез? Что за бред? И какие это наклонности будут
поощряться?
- Те, которые разнообразят интимную жизнь,
освобожденную от продолжения рода, - с негодованием
ответил генерал Макаров. - Тут все откровенно и цинично.
- Ну зачем же так? - возразил лениво Орлов-отец. - Там
же сказано: наклонности, которые являются естественными.
- Одни их считают естественными, другие - половым
извращением, - беспечно отозвался Штучко и вздохнул.
- Запад предлагает нам свой товар под названием "секс",
- сказал Никулин.
- Вот именно, - подтвердил генерал Макаров.
- Нет, дело не в этом, - энергично заговорил Никулин. -
Если редакция не согласна с американским автором, то зачем
тогда надо было его печатать? Зачем, для кого и для чего?
- Обменяться мнениями, идеями, поспорить. А в споре
рождается истина, - с видом превосходства сказал Орлов-отец.
- Разве вам, Дмитрий Никанорович, как архитектору, не полезно
поделиться со своими американскими коллегами опытом
градостроительства?
- Это разные вещи, Александр Кириллович, - секс и
градостроительство.
- Я говорю о принципах, - с холодной любезностью
сказал Орлов-отец. - В архитектуре и градостроительстве, как
мне думается, есть много наболевших вопросов, острых
проблем.
Таким образом Орлов решил разговор о статье Айзека
Азимова увести в сторону, чтоб не касаться пикантных
деталей. И это ему удалось: Глеб Трофимович быстро
переключился на вопрос, который его очень волновал. Он
корил московских архитекторов за то, что в столице безо
всякой надобности уничтожено много исторических памятников
национальной культуры.
- Да, безо всякой надобности, - повторял решительно и
убежденно.
- И вы? Вот не ожидал, - возразил ему Александр
Кириллович Орлов. Большеголовый, грузный, толстогубый, он
говорил медленно, будто делал одолжение, высоко оценивая
каждое слово и каждый жест. На его холеном, полном лице
лежала крепкая печать самоуверенного и преуспевающего
деятеля, а в холодных, карих с желтизной глазах иногда
проскальзывали огоньки беспокойства и тревоги, и эти огоньки
как-то мешали цельности образа, путали впечатление.
- Чего вы не ожидали? - удивленно нахмурился Глеб
Трофимович.
- Есть категория людей среди художников и писателей, -
так же степенно, с паузами начал Александр Кириллович, -
которая, не ведая броду, лезет в воду и кричит на всех
перекрестках: "Караул! Москву уродуют, уничтожают
национальные святыни, строят по американским образцам!" И
тому подобный вздор.
- Ну и что? А разве это не правда? - сказал Глеб
Трофимович и перевел взгляд с Орлова на архитектора,
словно вопрос его относился и к ним. - Разве новая, последних
лет, архитектура Москвы не утрачивает национальные черты,
не становится безликой, похожей на сотни новостроек других
городов - и наших, и западноевропейских, и американских?
Вместо зданий мы строим башни: то стоячие, с одним
подъездом, то лежачие, с десятками подъездов. А между тем в
столицах наших республик Средней Азии, Закавказья,
Прибалтики зодчие как-то ухитряются избегать этих штампов,
строят по-своему, учитывая национальный характер, традиции.
- Москва - интернациональный город, - бросился на
выручку отца молодой Орлов. Кареглазый и лобастый, как и
отец, еще более самоуверенный и задиристый, Андрей имел
привычку встревать в любой разговор в любой компании. Ему
бы только блеснуть довольно плоским остроумием и дешевой
эрудицией, которую он постоянно выставлял напоказ. В его
тоне всегда сквозило нечто нагловатое.
Глеб Трофимович посмотрел на него строго и
недовольно, сказал как бы походя:
- Интернациональное, молодой человек, никогда не
противоречило национальному, если, конечно, оно было
подлинно интернациональным, а не космополитским.
- Простите, Глеб Трофимович, - как-то поспешно
заговорил Орлов-старший, что было не в его манере, - а
почему мы боимся заимствовать прогрессивное в архитектуре
и градостроительстве у других, скажем у той же Америки?
- Архитектура и градостроительство в капиталистическом
мире переживают кризис, - заметил Олег. В глазах его
появился веселый блеск. Он умел мгновенно воспламеняться.
- На основании чего ты сделал такой абсурдный вывод? -
грубовато и нетерпимо возразил Александр Кириллович. -
Месяц тому назад, как ты знаешь, я вернулся из США. Был во
многих крупных городах, видел новостройки.
- А трущобы, перенаселенность, загрязнение и прочие
прелести видел? - резко и быстро перебил его Олег.
- Ну что ж, есть и такое. Но мы говорим не об этом, речь
идет об архитектуре. А там есть на что посмотреть. - Теперь
даже его голос и лицо изображали примирительное
простодушие. Но Олег, хорошо знавший характер своего зятя,
понимал, что простодушие это напускное и Орлов редко
говорит то, что думает. Олег часто спорил с Орловым, вызывал
его на откровенность острыми вопросами, но тот всегда ловко
уклонялся от острых углов и рискованных тем.
- Коттеджи, особняки по индивидуальным проектам, -
продолжал Олег, все больше возбуждаясь, - на них ушел ум,
изобретательность, талант зодчего.
- Но они-то, эти особняки, и останутся как памятники
архитектуры, как остались у нас усадьбы и дворцы Баженова и
Казакова, - с чувством превосходства парировал Орлов, но
голос его звучал вежливо и невозмутимо.
- Скажите, Александр Кириллович, вы в Атланте были? -
Это спросил архитектор Штучко, поспешно и как-то вкрадчиво.
- Да, был. Потом в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско,
Детройте.
- Значит, вы видели архитектуру Джона Портмана?
- Разумеется, - снисходительно и даже лениво ответил
Орлов-старший.
- Его гостиница в Атланте - это действительно шедевр? -
оживленно атаковал Штучко. Несмотря на преклонный возраст,
это был энергичный, очень подвижный старичок с седенькой
клинышком бородкой и белоснежной, коротко стриженной
головкой, и эту яркую глубокую седину резко оттеняли черные
кисточки бровей, похожие на хвосты горностая, и кирпичик
черных усов.
- В общем, да, сооружение необычное, смелое, в полном
смысле современное, - несколько оживившись, охотно ответил
Орлов. Он был доволен представившимся случаем здесь, в
кругу специалистов, рассказать о работах популярного в США
архитектора, поразившего воображение Александра
Кирилловича. - Представьте себе холл - шестьдесят шесть
метров в высоту и сорок два метра в диаметре. Не холл, а
целая площадь. В холле фонтаны, деревья, скульптуры и
стеклянные лифты. Все номера гостиницы на всех этажах
выходят в этот холл. А круглая башня из стекла, окрашенного
под цвет бронзы, и под ее синим куполом, на высоте
шестидесяти метров, вращающийся бар! Это же помимо всего
прочего и техническая находка. Масса света, воздуха,
движения! Какая-то фантастика! Все это поражает,