Страница 142 из 216
заморозков, когда уже и георгины, и астры, и хризантемы
беспомощно клонились к земле, не в силах противиться
непогоде. А в начале сентября еще доцветали поздние
гладиолусы, которых, впрочем, Борис Всеволодович не
уважал, но по заведенной еще Натальей Павловной традиции
продолжал разводить.
В начале сентября - день рождения Олега Остапова.
Каждый год он отмечался в семейном кругу, и, как правило,
здесь, на отцовской даче. Но сегодня был не просто день
рождения - это был юбилей: Олегу Борисовичу исполнилось
пятьдесят. "Уже пятьдесят", - сказала Варя, поздравляя мужа
первой ранним утром. "Еще пятьдесят?" - удивленно
проговорил Дмитрий Никанорович Никулин, которому шел
шестьдесят шестой год, и вручил юбиляру пейзаж, написанный
им по этому случаю на даче в Снигирях. Был воскресный день,
и приглашенные к двенадцати часам гости съезжались дружно,
без опозданий. Задержалась немножко Валя, жена
Святослава. Муж ее был в командировке, и она приехала одна.
Встретившего ее у калитки юбиляра смущенно поцеловала в
щеку и преподнесла ему охапку белых роз. Олег нежно прижал
букет к своей груди и, одарив Валю сияющим взглядом, тихо
выдохнул:
- Спасибо, Валенька. Это самый лучший подарок. Такого
мне никто никогда не дарил.
Он говорил искренне, Валя это знала, чувствовала и еще
больше смущалась, и это смущение ее отражалось в добрых
ясных глазах. Вале - Валентине Ивановне Макаровой - шел
тридцать шестой год, но выглядела она совсем юной
застенчивой девчонкой. И все в ней было девичье - и
стройная, тонкая талия, обтянутая светлым брючным
костюмом, и маленькая безгреховная грудь, и светлые, такие
доверчивые голубые глаза, и гибкие движения, и ясный лоб, на
который красиво падала тонкая прядь русых волос, и короткая
прическа, едва-едва прикрывающая сережки-жемчужины, и
смуглое от загара чистое лицо, на котором бродили тени
невинного смущения, и голос-флейта, за что Олег прозвал ее
Иволгой.
Варя вместо с Александрой Васильевной и Людмилой
Борисовной накрывали на стол прямо в саду, под широким
шатром ветвистого клена. Как и полагается жене именинника,
Варвара Трофимовна была одета в нарядное серебристо-
голубое платье, которое плотно облегало уже начавшую
полнеть фигуру. У Варвары Трофимовны сегодня новая
прическа: ярко-каштановая прядь опущена до самых бровей.
Увидав Валю, она с дружеской улыбкой вышла ей навстречу,
говоря:
- О-о, какая ты сегодня изящная! Точно королева Непала.
А розы, что за розы! И где ты такие раздобыла? Не иначе как в
Главном Ботаническом саду.
- Секрет, тетя Варя, - улыбаясь и краснея, ответила Валя.
- Похоже, что ты знакома с королевой Непала, -
беззлобно съязвил Олег. Его реплику Варя оставила без
внимания и продолжала рассматривать Валю ревнивым
взглядом.
- Вам помочь? - предложила Валя свои услуги женщинам.
- Поздно, дорогая, надо было чуть пораньше, - с легким
упреком ответила Людмила Борисовна, водружая на стол
салатницу.
- Ничего, управились, - вежливо смягчила реплику Варя.
Она была здесь за хозяйку. - Вот Леночка нам здорово
помогла, - кивнула на племянницу, которая тоже хлопотала у
стола.- А что ж Галинка не приехала? - спросила Валю Леночка,
быстрая в движениях, решительная во взгляде блондинка,
копия мамы - Александры Васильевны.
- В совхозе она, на картошке. Всем классом, - отозвалась
Валя.Галя училась в девятом классе, готовилась в
юридический институт.
Пока женщины хлопотали у стола, мужчины,
разделившись на группы, вели непринужденные разговоры в
нетерпеливом ожидании призывного гонга занять места под
сенью клена. Синоптики обещали теплую солнечную погоду, и
на этот раз они, кажется, угадали: и стрелка барометра прочно
указывала на "ясно", и в тихом, безветренном небе не видно
было ни единого облачка. Юбиляр, молодой, цветущий, слегка
возбужденный, в новом светло-сером костюме и синей
рубашке без галстука, выказывал нетерпение, поглядывая на
часовую стрелку, которая уже перевалила за полдень.
Длинный стол, накрытый всевозможной закуской, утопал в
гвоздиках, астрах и розах, а белоснежный Валин букет стоял
перед стулом, который должен занять юбиляр. Сам Олег
водрузил его на это место.
Борис Всеволодович, разглаживая свою пышную, с
проседью бороду, горделиво и деловито показывал генералу
Думчеву, Ариадне и Коле свой сад: на трех яблонях доспевала
крупная, в полкилограмма, антоновка и сочно рдел увесистый
штрифлинг. Старик рассказывал "биографию" каждого дерева,
угощал яблоками, нахваливал особый, крупный и ароматный
сорт рябины, выведенный им самим гибрид черноплодной и
гранатовой. Думчев - сам любитель-садовод - увлеченно и со
знанием дела поддерживал речь Бориса Всеволодовича и
украдкой наблюдал за Колей и Ариадной, которые не скрывали
от него своих отношений. "Лихой парень, - думал генерал о
Коле. - Да и она тоже из той породы... "строго хранящая
супружескую верность". Не может быть, чтоб Брусничкин
ничего не подозревал. Тут и слепому все видно".
Валя помогала Олегу раскладывать приборы, спросила,
выразив явное удивление, каким образом у него на юбилее
оказались Брусничкин со Штучками.
- Где ваши принципы, Олег Борисович?
- Они - официальные представители Союза
архитекторов, - объяснил Олег. - Секретариат поручил им
зачитать приветственный адрес и произнести тост. - Взгляд его
и голос были полны нежности.
- Так что ж они, хором будут приветствовать?
- Хора, пожалуй, не получится, а трио - в самый раз.
А тем временем Брусничкин, Штучко, Никулин, Глеб
Трофимович, Игорь Остапов, отец и сын Орловы, сидя в
зеленой беседке за круглым столом, обрамленным молодыми
вишнями, обсуждали статью американского социолога Айзека
Азимова, озаглавленную "Женщина 1991 года". Глеб
Трофимович, потрясая газетой, возмущался:
- Это же откровенная проповедь разврата, сексуальных
извращений, распущенности, официальной проституции!
- Что вы говорите? Я не читал этой статьи, - заметил
Никулин.
- Вы утрируете, генерал, - лениво и простодушно
возразил Александр Кириллович Орлов.
- Статья интересная и стоящая, - быстро поддержал его
Леонид Викторович Брусничкин и прибавил: - Откровенная?
Да. Но пора говорить откровенно и на такие интимные темы.
Не надо строить из себя святош. За границей об этом говорят
и делают открыто.
- Любопытно, - отозвался Штучко. - И что же пишет
американец?
- Вот послушайте, - ответил Макаров и прочитал: - "В
конечном итоге возросшая к 1991 году свобода интимных
отношений приведет к более экономному расходованию
половой энергии". А? Как это понимать?
- Что ж тут непонятно - надо экономить во всем, - лукаво
улыбаясь, ответил Штучко.
- А вы знаете, о какой свободе интимных отношений идет
речь? - насупился генерал Макаров. - Послушайте: "Сама
интимная жизнь станет разнообразнее. Сейчас она
ориентирует исключительно на продолжение рода... Когда
материнство утратит свое значение, облегчится и контроль
рождаемости. Будет применяться метод поощрения
наклонностей, которые, во всяком случае, являются
естественными".
- Материнство утратит значение? Так и написано? -
поднял удивленно брови Никулин.
- Черным по белому, - ответил Макаров, - Вас, конечно,
интересует, какова же роль будет отведена женщине, когда ее
избавят от обязанностей материнства? Пожалуйста,